Галки - Кен Фоллетт

Кен Фоллетт

Галки

Роман

Во время Второй мировой войны Управление специальных операций[1] направило во Францию ровно пятьдесят оперативников-женщин. Тридцать шесть из них остались в живых, четырнадцать погибли.

Всем им посвящается эта книга

Воскресенье,

28 мая 1944 года

Глава первая

За минуту до взрыва на главной и единственной площади Сан-Сесиль было тихо и спокойно. Стоял теплый вечер, слой неподвижного воздуха одеялом окутывал маленький городок. Лениво звонил церковный колокол, без особого энтузиазма призывая прихожан на службу. Фелисити Клэре это напоминало обратный отсчет.

Над площадью возвышалось шато, построенное еще в семнадцатом столетии. Уменьшенная копия Версаля, оно отличалось величественным, выступающим вперед парадным входом, крылья дома были повернуты под прямым углом и немного скошены назад. Над подвалом и двумя наземными этажами возвышалась высокая крыша с арочными мансардными окнами.

Фелисити, которую всегда называли Флик,[2] любила Францию с ее красивыми зданиями, мягким климатом, неспешными обедами, воспитанными людьми. Ей нравились французские картины, французская литература и стильная французская одежда. Приезжие часто находят французов недружелюбными, но Флик с шести лет говорила на их языке, поэтому никто не мог бы сказать, что она иностранка.

Ее возмущало то, что Франция, которую она любила, больше не существовала. Для неспешных обедов не хватало провизии, все картины были украдены нацистами, а нарядную одежду носили только шлюхи. Как и большинство женщин, Флик надевала бесформенные платья, чей цвет давно потускнел от множества стирок. Вернуть ту, подлинную Францию было ее заветным желанием. Если она и подобные ей люди сделают то, что должны сделать, это может произойти уже скоро.

Может, она до этого и не доживет — собственно, она может умереть уже через несколько минут. Она не фаталистка, она хочет жить. Есть множество вещей, которые она собирается сделать после войны: закончить университет, родить ребенка, увидеть Нью-Йорк, купить спортивную машину, выпить шампанского на каннском пляже. Но если ей сейчас придется умереть, она рада тому, что последние секунды своей жизни она проведет на залитой солнцем площади, глядя на прекрасный старый дом и вслушиваясь в мелодичные звуки французского языка.

Шато было построено для местной аристократии, однако последний граф де Сан-Сесиль в 1793 году лишился головы на гильотине. Декоративные сады давно были превращены в виноградники, так как это был винный край, самое сердце провинции Шампань. А в здании теперь находился важный телефонный узел, оказавшийся здесь потому, что ответственный за связь министр был родом из Сан-Сесиля.

Когда пришли немцы, они расширили узел, с тем чтобы обеспечить подключение французской системы связи к новой кабельной магистрали в Германию. Они также разместили в здании региональное отделение гестапо, с кабинетами на верхних этажах и камерами в подвале.

Месяц назад дворец бомбили союзники. Подобная точность бомбометания была необычной. Тяжелые четырехмоторные «ланкастеры» и «летающие крепости», каждую ночь с ревом пролетавшие над Европой, часто промахивались, иногда поражая цели вообще не в том городе, однако истребители-бомбардировщики последнего поколения «лайтнинг» и «тандерболт» могли среди бела дня прокрадываться в тыл противника и поражать небольшие цели вроде моста или железнодорожной станции. Значительная часть западного крыла шато теперь превратилась в кучу изготовленных в семнадцатом веке нестандартных красных кирпичей и прямоугольных белых камней.

Тем не менее воздушный налет не достиг своей цели. Ремонтные работы были проведены очень быстро, телефонная связь была нарушена лишь на то время, которое потребовалось немцам для установки резервных коммутаторов. Все автоматическое оборудование и самые важные усилители междугородней связи находились в подвале, который не слишком пострадал.

Вот почему Флик оказалась здесь.

Шато располагалось с северной стороны площади, окруженное высокой стеной из каменных столбов с железной оградой, которую охраняли часовые в форме. К востоку находилась маленькая средневековая церковь, ее древние деревянные двери были широко распахнуты навстречу летнему воздуху и потоку прихожан. Напротив церкви, с западной стороны, находилось здание муниципалитета, управляемого ультраконсервативным мэром, почти не имевшим разногласий с нацистскими оккупационными властями. С южной стороны находились торговые ряды и бар под названием «Кафе де спорт». Флик сидела на открытом воздухе возле бара, дожидаясь, пока церковный колокол перестанет звонить. На столике перед ней стоял бокал местного белого вина, тонкий и прозрачный. Она так и не сделала ни одного глотка.

Флик была британским офицером в звании майора. Официально она принадлежала к Корпусу медсестер первой помощи — чисто женского формирования, который, естественно, называли «ФЭНИЗ».[3] Но это было лишь прикрытие. На самом деле она служила в секретной организации под названием «Управление специальных операций», занимавшейся диверсиями в тылу врага. В свои двадцать восемь лет Флик была одним из самых старых оперативных работников. Уже не в первый раз она была на краю гибели. Она научилась жить, постоянно находясь под угрозой, и справляться со страхом, но когда она смотрела на охрану шато с ее стальными касками и мощными винтовками, сердце словно сжимала чья-то холодная рука.

Три года назад Флик стремилась преподавать французскую литературу в британском университете, прививая студентам любовь к энергичному Гюго, мудрому Флоберу, страстному Золя. Она работала в Военном министерстве, где переводила французские документы, когда ее вдруг пригласили в гостиничный номер на конфиденциальную беседу и спросили, не хочет ли она заняться чем-то опасным.

Без долгих раздумий она согласилась. Шла война, и все ребята, с которыми она была знакома в Оксфорде, каждый день рисковали своей жизнью, так почему бы ей не сделать то же самое? Через два дня после Рождества 1941 года она приступила к обучению в УСО.

Через шесть месяцев она уже работала курьером, перевозя французским группам Сопротивления послания из штаб-квартиры УСО, расположенной в Лондоне на Бейкер-стрит, 64. В те дни радиопередатчиков было мало, а подготовленных радистов еще меньше. Флик должна была прыгнуть с парашютом, с помощью фальшивых документов добраться до места назначения, найти группу Сопротивления, передать ей приказы и получить ответ, а также жалобы и запросы на оружие и боеприпасы. На обратном пути ее подхватывал самолет, обычно это был трехместный «вестерн лисандер», достаточно миниатюрный, чтобы садиться и взлетать с травяной площадки длиной не более шестисот метров.

Затем Флик получила повышение, занявшись диверсионной работой. Как правило, сотрудники УСО были офицерами, и теоретически считалось, что местные бойцы Сопротивления являются их «подчиненными». На практике участники Сопротивления не подчинялись воинской дисциплине, так что оперативники должны были завоевывать их готовность к взаимодействию своим упорством, осведомленностью и авторитетностью.

Работа была опасной. Вместе с Флик курс обучения закончили шестеро мужчин и три женщины, и вот теперь, спустя два года, в строю осталась лишь она одна. Двое точно погибли: одного застрелила «милиция», ненавистная французская полиция безопасности, второй погиб, когда его парашют не раскрылся. Остальные были схвачены, их допрашивали и пытали, после чего они исчезли в немецких лагерях. Флик выжила потому, что она была безжалостна, обладала хорошей реакцией, а ее стремление к безопасности доходило едва ли не до паранойи.

Рядом с ней сидел ее муж Мишель, руководитель ячейки Сопротивления под кодовым наименованием «Белянже»,[4] базировавшейся в Реймсе, городе с кафедральным собором, который находился в пятнадцати километрах отсюда. Готовый рискнуть своей жизнью, Мишель сидел, откинувшись на спинку стула и положив правую ногу на левое колено, в руке он держал бокал бледного, водянистого пива, типичного для военного времени. Его беспечная усмешка завоевала ее сердце еще тогда, когда Флик училась в Сорбонне и писала дипломную работу по этике Мольера — с началом войны ее пришлось забросить. Тогда он был беспечным молодым преподавателем философии, которого обожала масса студенток.

Он и сейчас оставался самым сексуальным мужчиной из всех, кого ей доводилось видеть. Высокий, волосы всегда чересчур длинные, он с небрежной элегантностью носил мятые костюмы и вылинявшие рубашки. Его голос словно приглашал немедленно отправиться в постель, а взгляд голубых глаз заставлял любую девушку почувствовать, будто она единственная женщина на земле.