Врата Творения - Филип Фармер

Филип Хосе Фармер

Врата Творения

Глава 1

Тысячелетия назад, пытаясь обойтись без сна, властители использовали наркотики, электронику, гипнотизм и различные виды психотехники. Днями и ночами в течение долгих месяцев их тела оставались бодрыми и энергичными, а глаза — незатуманенными дремотой. Но сознание со временем начинало разрушаться. Возникали галлюцинации, безграничный гнев и беспричинное чувство обреченности. Некоторые в конце концов сходили с ума, и их приходилось убивать или лишать свободы.

И тогда властители поняли, что сон необходим даже им — создателям вселенных и обладателям науки, стоящим лишь ступенью ниже богов. Бессознательная часть ума, лишенная общения со спящим сознанием, взбунтовалась, и ее оружием стало безумие, которое опрокидывало все опоры разума.

Поэтому властители вновь начали спать и видеть сны.

Спал и Роберт Вольф, некогда известный как Ядавин — владыка многоярусной планеты, напоминающей по конструкции Вавилонскую башню.

Ему снилось, что в окно спальни медленно вплыла шестиконечная звезда. Вращаясь, она повисла в воздухе над кроватью у самых его ног. То был пандугалуз — один из символов древней религии, в которую властители больше не верили. Вольф, привыкший думать, в основном, по-английски, назвал бы ее гексакулумом. Центр шестигранной звезды казался раскаленным добела, грани вспыхивали разными цветами — алым, оранжевым, лазурным, пурпурным, черным и желтым. Гексакулум пульсировал, как солнечное ядро, пронзая Роберта лучами, которые проникали сквозь веки. Сияние царапало кожу: так домашний кот, вытянув лапу и слегка выпустив когти, настойчиво будит заснувшего хозяина.

— Что тебе нужно? — спросил Вольф, понимая, что это всего лишь сон.

Гексакулум источал опасность, и даже тени между лучами выглядели густыми и зловещими. Вольф знал, что гексакулум мог послать только его отец Уризен, которого он не видел две тысячи лет.

— Ядавин!

Голос сплетался из безмолвия, и слова создавались шестью лучами, которые тревожно изгибались, свертывались в кольца и извивались, как огненные змеи. Они превращались в буквы древнего алфавита — первоначальной и почти утраченной письменности властителей. Вольф видел их сияние, но смысл воспринимал не глазами, а через голос, который звучал внутри его сознания. И казалось, что цветные лучи проникали в самый центр мозга, воскрешая давно забытую речь. Слова возникали из такой глубины, что буквально сотрясали сущность Вольфа, приводя ее в смятение и угрожая изломать в кошмарные фигуры, которые могли веками сохранять свою форму.

— Проснись, Ядавин! — воззвал голос отца.

При этих словах Вольф понял, что лученосный гексакулум существует не только во сне, но и в реальности. Он открыл глаза и удивленно осмотрел свод потолка, озаренный мягким струящимся светом с красными, черными, желтыми и зелеными прожилками. Роберт протянул левую руку к Хрисеиде и обнаружил, что жены в постели нет.

Он сел, посмотрел по сторонам и, не увидев ее в комнате, громко позвал:

— Хрисеида!

И тут он заметил сверкавший предмет, который, пульсируя шестью лучами, висел в шести футах над краем его кровати. И из него, но уже не в пламени, а в звуке, донесся голос отца:

— Ядавин! Сын мой! Враг мой! Не ищи малышку, которую ты удостоил чести быть твоей супругой. Она исчезла и больше не вернется.

Вольф спрыгнул с постели. Как этот предмет мог проникнуть во дворец, который он считал неприступной крепостью? Задолго до того как посторонний предмет достиг бы спальни в центре замка, Роберта разбудили бы тревожные гудки; во всем огромном здании захлопнулись бы массивные двери, включились лазерные лучи, готовые искрошить пришельцев в куски, пришли бы в действие сотни других ловушек. Гексакулум должны были разбить вдребезги, рассечь, утопить, сжечь, взорвать и раздавить.

Но ни один огонек не светился на огромной противоположной стене, которая на первый взгляд могла показаться причудливой декорацией, а на самом деле представляла собой панель сигнализации, отображавшей состояние охранных рубежей замка. Она тускло мерцала, и это означало, что в миллионе ближайших миль нет ни одного незваного гостя.

Он услышал смех отца.

— Неужели ты думал, что твоя ничтожная защита может удержать Владыку властителей? — прокричал Уризен. — Я мог бы сейчас убить тебя прямо там, где ты стоишь, мой изумленный и бледный, дрожащий и покрытый потом Ядавин.

— Хрисеида! — снова закричал Вольф.

— Она уже далеко. Твоя постель и вселенная не уберегли ее. Бедняжку забрали так быстро и бесшумно, как вор крадет драгоценный камень.

— Что ты хочешь от меня, отец? — спросил Вольф.

— Я хочу, чтобы ты последовал за ней. Попробуй вернуть ее.

Вольф взревел, вскочил на кровать и через спинку прыгнул на гексакулум. На миг он забыл об осторожности и доводах разума, которые говорили ему, что объект может оказаться смертельно опасным. Его руки схватили многоцветный сверкающий предмет — и сомкнулись в воздухе, а Вольф упал на пол, изумленно разглядывая пустое место над собой, где прежде находился гексакулум. Как только его руки коснулись пространства внутри усыпанного звездами многогранника, фигура тут же исчезла.

Возможно, предмет не существовал в физической реальности и был лишь изображением, переданным с помощью каких-то средств.

Но Роберт отмел напрасные предположения. Эту конфигурацию энергий, или полей, составили и передали откуда-то издалека. Человек, пославший ее, мог находиться в соседнем мире или за миллионы вселенных отсюда. Расстояние здесь не играло роли. Имело значение только то, что Уризену удалось пройти сквозь стены личного мира Вольфа и тайно похитить Хрисеиду.

Роберт не ждал от отца поблажек. Уризен не сказал, куда он забрал Хрисеиду, что с ней будет и как ее найти. Но Роберт знал, что ему предстояло сделать. Так или иначе, он должен определить местонахождение скрытого закапсулированного космоса своего отца, а затем найти врата, которые позволят ему пройти в эту малогабаритную вселенную. А проникнув в нее, он должен вовремя распознать и избежать ловушки, расставленные для него отцом. И если ему это удастся — что весьма маловероятно, — он доберется до Уризена и убьет его. Только так можно спасти Хрисеиду.

Вольф снова попал в водоворот древней игры властителей, которая длилась многие миллионы лет. На протяжении десяти тысячелетий ему, Ядавину, седьмому сыну Уризена, удавалось оставаться живым в этой смертельной забаве, но лишь потому, что он все время был в собственной вселенной. В отличие от большинства властителей Ядавин не уставал от сотворенного им мира. Он наслаждался своим детищем — хотя, как понимал теперь, эти наслаждения были жестокими и грубыми. Жертвами его увеселений становились не только местные жители, но и многие властители, попавшие в ловушки созданной им обороны, — мужчины и женщины, а иногда братья и сестры, которых он обрекал на медленную и ужасную смерть. Вольф раскаивался в том, что издевался над обитателями многоярусного мира, но убитые и замученные властители не вызывали в нем чувства вины. Они знали, на что шли, когда проникали в его вселенную, и, если бы им удалось одолеть защиту, Ядавина ожидали бы не менее долгие муки перед смертью.

А потом властителю Ваннаксу удалось забросить его в земной мир. Правда, при этом он тоже оказался там. И миром Ядавина завладел третий властитель — Арвур.

Оставшись без оружия и не имея возможности вернуться в собственный мир, он оказался в чужой вселенной, и потрясение от потери былого могущества лишило его памяти о прошлой жизни. Он превратился в младенца, tabula rasa. Усыновленный четой фермеров, позабывший себя Ядавин получил имя Роберта Вольфа. К шестидесяти годам он так и не вспомнил, что произошло с ним до того момента, когда он, едва живой, спустился с гор Кентукки. Всю жизнь проработав преподавателем латыни, иврита и греческого языка, он вышел на пенсию и переехал в округ Финикса, штат Аризона. Осматривая перед покупкой новый дом, Роберт пережил ряд рискованных приключений, прошел через «врата» и вернулся в созданную им вселенную, которой он управлял как властитель десять тысяч лет.

Вернувшись в свой мир — единственную планету его вселенной, похожую на Вавилонскую башню, размеры которой не уступали Земле, — он с боем одолел путь от самого нижнего уровня до крепости-дворца властителя Арвура. Здесь Вольф встретил Хрисеиду и влюбился в творение собственных рук. Здесь он снова стал властителем, но не тем, который некогда покинул этот мир. Ему удалось остаться по-земному добрым и гуманным. И доказательство тому — горькие слезы от потери Хрисеиды и страх за ее дальнейшую судьбу. Ни один властитель не проливал слез по другому существу, хотя рассказывали, что несколько тысячелетий тому назад Уризен рыдал от радости, поймав в западню двух своих сыновей.