Иуда и Пилат или Ночь после предательства - Виктор Меньшов

Меньшов Виктор

Иуда и Пилат или Ночь после предательства

Меньшов Виктор

Иуда и Пилат или Ночь после предательства

Действующие лица:

Пилат

Иуда

1-й легионер

2-й легионер

1-й стражник синедриона

2-й стражник синедриона

Сад. Кресло на террасе. В кресле - Пилат. Он один.

Пилат:

Покоя нет в проклятой Иудее!

Днем солнце мучит знойными лучами,

а ночью - мозг, клокочущий вулканом.

Покоя нет ни плоти, ни душе...

Днем мучает жара, сомненья - ночью.

Иуда (выходит из кустов):

Властителю дано ли сомневаться?

Сомненья - наш удел, пылящих следом.

Пилат (вглядываясь):

Что там, в кустах, за странная фигура?

Кто ты такой и как сюда попал?

Не нож ли держишь тайно за спиною?

И знаешь ли, в чей сад дерзнул проникнуть?

Иуда:

Вопросов столько, что не хватит жизни

на все ответить быстро и толково.

Не знал ты, разве, что любой ответ

есть только повод к новому вопросу?

И стоит ли тогда давать ответ!

Пилат:

Поверь, что стоит. Если кликну стражу,

все выложишь, не только что спрошу,

но даже то, что в детстве позабыл!

Эй, стража!..

Иуда:

Подожди! Зачем так сразу?

Неужто не узнал меня, наместник?

Иуда я. Пришел из Кериота,

За тем, кто вел народы за собой.

И за спиной держу не нож - веревку.

Купил по случаю: одежды подпоясать.

Пилат:

И поспешил похвастаться покупкой.

Ну, а поскольку Иудея спит,

Решил на огонек зайти к Пилату

давно не виделись, пришла пора проведать,

как поживает старикашка Понтий?

Он видеть рад безродного Иуду,

чтобы спросить с глубоким интересом:

почем веревки нынче в Иудее?

Иуда:

Просили тридцать сребренников новых,

товар хороший - отдал не торгуясь.

Пидат:

Что ж резко вздорожали так веревки?

Иуда:

Поскольку души падают в цене,

то дорожает все, что можно трогать.

И осязать, и вкладывать персты,

и надевать, лаская шелком тело,

и поглощать! Руками рвать на части!!!

И - жрать, чтоб жир стекал по бороде!!!

Как кровь из ран стекает на песок!

Мозг выбивать из суповых костей,

такой же мозг, как в черепной коробке!

Вгрызаться в плоть плодов и овощей,

упругую, как человечья плоть!..

Потом кричать от страха по ночам,

себя Сатурном увидав во сне,

что пожирает собственных детей!

И просыпаясь, в судорогах корчась,

выблевывать все пожранное за день!

Пилат:

Эк понесло! Неужто гложет совесть?

Ты - что? Ко мне дерзнул за утешеньем

прокрасться тайно под покровом ночи,

рискуя жизнью, проскользнув сквозь стражу?

Предательством не делятся с другими.

Оно всегда двоим принадлежит:

тому - кто предан, и тому - кто предал.

Со мною не надейся поделиться,

я славою довольствуюсь своей,

и властью, данной мне Великим Римом!

Я - не судья тебе, не утешитель.

И поздних сожалений не сообщник...

Иуда:

Конечно, не сообщник! Разве можно?!

Предатель - не сообщник палачу.

Предатель - жертву предает Суду.

Суд - палачу. Палач - иному миру.

Предатель рук не отмывал от крови,

над кровью власти нету у него.

Наместнику подвластны Суд и Казнь...

Да! И в придачу - эдакая малость,

безделица. Пустяк! - чужая жизнь.

Вот это - Власть! Не правда ли, наместник?

Не только Рим. Ничто другое в мире

не обладает властию подобной...

Пилат:

Да как ты смеешь, подлый оборванец!

Меня! Наместника! Намеком грязным пачкать!

О, эти нравы подлой Иудеи!

Ваш - Суд!!! Измена - ваша!!! Ваша - Казнь!!!

Я не палач. И крови нет на мне.

Иуда:

Ой, не скажи! Кто в крови не повинен,

От рук своих не отмывает кровь...

Пилат:

Нет истины в словах твоих, Иуда.

Все это было утром. ДО того,

как умер твой учитель на кресте.

Тогда же я спасти его пытался,

даруя жизнь по древнему закону,

на выбор одному из осужденных...

Иуда:

И выбрала толпа себе Варавву,

который тоже звался Иисус,

и был, как все живое - жить достоин.

Но ты лукавишь, мудрый повелитель!

Ты отрицаешь истину в словах,

лишь потому, что говорит Иуда?

А что ответил ты тому, который

об Истине свидетельствовать послан?!

Пилат:

Я не ответил. Я его спросил:

- А что есть истина?

Иуда:

И, не узнав ответа,

ты вышел на крыльцо спросить народ,

кого он хочет видеть на свободе,

сказав: - Царя возьмите Иудеи.

Но, как и ты, народ хотел Варавву.

Ты все продумал, римский управитель!

Все рассчитал до точки по слогам.

Ты, действуя хитро, не дал промашки!

Пилат:

Как смеешь ты, беседуя со мною,

такие обвиненья выдвигать?

И обличать меня. Виновный втрое!

Того предавший, за которым шел!

Ты - раб. Не смог уверовать душою,

познанием постичь пытался веру.

И, заарканив собственную душу,

хотел тащить другие на веревке!

Такая вера - хуже, чем безверье!

Иуда:

Уж лучше подлость совершить в безверии,

чем веру обрести ценою рабства!

И вера не дает душе бессмертие.

Душа жива - пока она скулит,

покуда болью яростно трепещет.

Ты - прав. Я - предал! Предал... Но тогда,

когда увидел, разумом прозрев,

что веры нет у тех, кто алчет веры!

Все жаждут власти. В том ли, в этом мире.

И разве веры алчет их душа,

дрожащая отчаянно в ознобе?

А тот, кто веру даровал другим,

был сам в ней слаб испуганной душою.

Меня, безгрешного, он подтолкнул к греху.

Мой грех - на нем. А вот на ком твой грех?

Пилат:

Как смеешь ты?! И по какому праву?!

Иуда:

Пускай по праву первого греха.

Не первородного, не ошибись, правитель!

Не снять тому греха, на ком есть грех.

Кровь не смывает тот, на ком нет крови.

А ты публично руки омывал.

Не только тот палач, кто поднял меч.

Но - равно тот, кто этот меч вложил.

Не только тот, кто распластал на плахе,

но так же тот, кто отдал на закланье.

Пилат, ты - больший, если мерить властью,

но мы равны с тобою во грехе...

Пилат (вставая с кресла):

Ты, падла, что?! В подельники (подельщики?) готовишь?!

Я пасть тебе порву на полотенца!

Ты, что, паскуда? Сдать меня задумал?!

Да я - в "законе"! понял вшивый фраер?!

(Пилат срывает верхние одежды, остается в рваной тельняшке, рукава засучены. Весь в наколках).

Да как ты смеешь, сявка, чтоб на вора

свои делишки вешала "шестерка"?

Такого не бывало никогда!

Ты что? Забыл, что ждет тебя в бараке?

Двенадцать пополам, всегда - шестерка.

Хитро удумал, фраер, на халяву