Самое главное испытание - Дмитрий Казаков

Дмитрий Казаков

Самое главное испытание

Солнечные лучи, разрезанные витражом окна, падали на пол разноцветными неровными квадратами. Яркий весенний день вступал в свои права, и подстать ему было настроение у Ольгерда. Подходил срок его ученичества. День-два, и старый Гедимин, учитель, наставник, посвятит его в маги. Великая честь! Известно, что маг из линии великого Витовта берет в жизни только одного ученика, и только лучшего из лучших.

Ольгерд улыбнулся пылинкам, кружащимся в световом столбе, и вернулся к работе. Сколько осталось до окончания ученичества, год или день, неважно, рунескрипт[1] должен быть закончен. Резец легко скользил по дереву, светлые стружки оседали на стол. Ольгерд шептал нужные слова, и руны начинали жить, дышать Силой. По ровным линиям пробегали зеленоватые сполохи, пальцы покалывало.

Последняя руна далась с неожиданным трудом. Воздух словно сгустился, пальцы застыли, скованные морозом, язык присох к небу. Но Ольгерд не растерялся. Как и положено, обратился к Тору[2], и мысленно начертал пред собой его священный знак. Сопротивление тотчас исчезло, лишь дрожь пробежала по телу, и тьма недовольно заворчала в углах.

Рунескрипт лежал перед ним законченный, но Ольгерд никак не мог постичь до конца его смысл. «Необходим для последнего испытания» – сказал учитель, давая задание, и довольно нечетко обрисовал требуемый эффект, и необходимые руны. Ольгерд провел два дня, пытаясь добиться наилучшего сочетания знаков, и вот – результат. Но, кроме явного, рунескрипт имел и второй, скрытый уровень действия. Его ученик мага не мог расшифровать, хоть и составил рунескрипт сам.

Дверь скрипнула, и вошел Гедимин, принеся запах летнего луга. Травяные ароматы сопровождали старого мага всегда, за что в народе его прозвали Травяным Магом.

– Вижу, у тебя все готово? – спросил он, улыбаясь.

– Да, учитель! – ответил Ольгерд гордо, и протянул учителю деревянную пластину.

– Хорошо, – довольство сверкнуло в синих глазах старика. – Ты отлично справился! Теперь тебе осталось одно, самое главное испытание, которое, одновременно, является и посвящением. После него ты станешь магом!

– Я готов! – юноша порывисто вскочил.

– Хорошо, идем, – старый маг повернулся, и направился к двери.

Они вышли из комнаты, и по винтовой лестнице спустились в подвал. Здесь оказалось холодно, откуда-то издалека слышались звуки капающей воды. Пахло камнем и сыростью.

Гедимин выудил из потайного кармана ключ, и открыл дверь, за которой Ольгерду, несмотря на несколько лет, проведенных в башне, бывать не приходилось.

За дверью притаилась темнота. Застучало огниво, и учитель запалил свечу. Сначала одну, затем – от нее, множество других. Неверный колеблющийся свет вырвал из мрака низкое длинное помещение. В задней стене темнела еще одна дверь, а справа от входа находился алтарь – глыба черного камня. На алтаре лежал топор, лезвие которого также отливало чернотой. Глыбу в изобилии украшали руны, странно изломанные, нарисованные в самых необычных сочетаниях.

Гедимин подошел к алтарю, поклонился ему. Сухощавые руки поместили рунескрипт, созданный Ольгердом, в центр черной поверхности.

– Что же, пришло время, – чужим, низким голосом, сказал Гедимин, и повернулся к ученику. – Ты готов?

– Да, – ответил Ольгерд твердо, хотя ноги у него дрожали.

– Сейчас, на этом камне, – слова падали тяжело, с треском, словно исполинские льдины. – Ты будешь должен убить меня.

– Что? Как? – Ольгерд всполошился. – Учитель, я не смогу!

– Так надо, – просто ответил старый маг. – Ты отрубишь мне голову. Так делали все маги, начиная с ученика великого Витовта, который отрубил голову ему самому. Именно Витовт создал этот обряд, и благодаря этому обряду маги его линии всегда были, и будут самыми сильными.

– Хорошо, учитель, я сделаю это, – Ольгерд преодолел дрожь в руках. Впитанное за годы ученичества послушание оказалось очень кстати. Раз учитель говорит – надо, значит – надо.

– Отлично, – Гедимин улыбнулся. – Бери топор, и бей сильно, чтобы голова отлетела с одного раза. Это важно.

Темное оружие сразу заморозило руки. От него исходил активный, живой холод, и Ольгерд быстро задрог. Чтобы удержать топор в руках, приходилось напрягать мышцы, черное лезвие ощутимо тянуло к земле.

Гедимин ободряюще улыбнулся, и встал на колени. Положил лицо на алтарь, и шея его оказалась как раз над рунескриптом, что сработал Ольгерд.

Юноша облизал пересохшие губы. Неимоверно тяжелый топор поднимался до боли медленно. Руки одновременно и мерзли, и пылали. По лицу катился пот.

Вниз лезвие пошло легко, с яростным свистом. Когда вонзилось в плоть, раздался тупой хряск. Голова учителя неправдоподобно легко отделилась от тела, и багровая жидкость залила алтарь. Ольгерд захотел закричать, и не смог. Ему показалось, что камень пульсирует темным сердцем, впитывая кровь. Ольгерд ощутил взгляд алтаря, холодной и безжалостный, и в тот же миг пол мягко ткнул его в затылок.

Витовт открыл глаза. Как всегда при переходе, не сразу сообразил, где находится. Ощупал лицо, посмотрел на руки, пока непривычные, но молодые, ловкие и сильные.

Рядом остывал, насытившись, алтарь. Тело Гедимина было отброшено в сторону, а голова – перевернута, как всегда бывает после перехода. Мертвые глаза изумленно смотрели в низкий потолок.

Витовт ухмыльнулся, встал. С телом можно разобраться позже, а вот головой нужно заняться немедленно. «Ты славно послужил мне, Гедимин» – подумал Витовт, вытаскивая из тайника под алтарем ключ.

Голову он взял за волосы. При первых переходах было противно, но сейчас – привык. Дверь в конце зала с алтарем распахнулась с противным скрежетом. Свет зажегся сам, заиграл бликами огромный кристалл, вделанный в потолок.

В зеленоватом свете головы, стоящие в ряд на длинном столе, казались живыми. Первой голове, большой, с мощным лбом и гривой седых волос, Витовт поклонился. Сердце суматошно забилось.

Строптивый орган удалось успокоить, лишь, когда установил голову Гедимина на подобающее место. Опустил обрубок шеи в заранее заготовленную миску с жидкостью, похожей на молоко. В таком «молоке» голова простоит тысячу лет, не разлагаясь, а дух Гедимина будет жить это время в черном алтаре, отдавая силу ему, Витовту.

Навести порядок в алатарном зале Витовт решил позже. Закрыл дверь в головохранилище, спрятал ключ. Свечи жалобно шипели под пальцами, не желая тухнуть. Дым лез в глаза.

Запер подвал, и с трудом поднялся по лестнице. Одолевала усталость. После перехода придется спать сутки, как обычно.