Зеркало преподобной Феодоры. Из жизни наших современников - Амвросий Светлогорский

Зеркало преподобной Феодоры

Из жизни наших современников

Амвросий Светлогорский

«Жить – не тужить,

никого не осуждать,

никому не досаждать,

и всем мое почтение».

Прп. Амвросий, старец Оптинский

«…пришел Он в одно селение; здесь женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой;

у нее была сестра, именем Мария,

которая села у ног Иисуса и слушала слово Его. Марфа же заботилась о большом угощении

и, подойдя, сказала: Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить?

скажи ей, чтобы помогла мне.

Иисус же сказал ей в ответ: Марфа! Марфа!

ты заботишься и суетишься о многом, а одно

только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее».

Евангелие от Луки

Дизайнер обложки Полина Павловна Комарова

© Амвросий Светлогорский, 2017

© Полина Павловна Комарова, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-5037-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Пролог. Первое появление заказчика

В белую ночь по безлюдной Миллионной улице Петербурга от Марсова поля в сторону Зимнего дворца ехала необычная карета. Четыре литых причудливой формы фонаря в стиле барокко броско сверкали по ее углам. Громоздкая вычурная карета с мрачным домино на месте кучера, запряженная двумя парами гнедых жеребцов, на пустынной улице выглядела особенно грозно и внушительно.

Около атлантов, а точнее, не доезжая до них, на Зимнем мосту карета остановилась, и некто в черном плаще, легко спрыгнув с подножки на булыжную мостовую, энергично направился по набережной Зимней канавки к сидящему за мольбертом художнику. Художник, казалось, вросся в урбанистический пейзаж и стал неотъемлемой частью этого пейзажа, там, где Зимняя канавка разъединяла два нависших над ее гранитной набережной дворца.

Полумаска скрывала лицо незнакомца в черном, и потому художник, довольно весело взглянув на шедшего в его сторону, громко вопросил, видимо устав от одиночества и желая хоть с кем-то поговорить, хоть с этой полумаской.

– Месье, по мою душу?

Эхо, отлетая от каменных фасадов зданий, несколько раз повторило последнее слово. Незнакомец развернулся и пошел назад к экипажу. Художник крикнул вдогонку свой вопрос еще раз. И опять эхо заметалось между зданий и развернуло незнакомца, готового уже запрыгнуть в карету. Но теперь незнакомец за пару секунд оказался рядом с художником и, склонившись над ним, прошептал низким грудным голосом:

– Так вы готовы мне отдать ее?

Художник растерялся от такого внезапного натиска и, скривив лицо, глухо переспросил незнакомца:

– Чего?

– Душу!.. Душу… На каких условиях?

– Это метафора! Что вы хотите?

– Вашу душу.

Пауза повисла в воздухе. Незнакомец выпрямился в ожидании. Художник отстранился от работы и более внимательно рассмотрел подошедшего. Черный плащ с припуском ниспадал до земли, слегка волочась по мостовой, широкополая шляпа с нелепым иссиня-черным пером венчалась светящейся монограммой в виде сплетенных букв «Р» и «Х». Вензель магнетизировал взгляд, и художник уставился на него. Пауза затягивалась. Незнакомец нарушил паузу, протянув художнику визитку:

– Разин. Это псевдоним! Так легче – лишние вопросы не задают.

– А чего вы так боитесь вопросов? Задали, а вы не отвечайте!

– В каждом вопросе содержится ответ, поэтому задающий вопрос больше узнает обо мне. А мне, как вы понимаете, этого не надо.

– Ну да, иначе зачем тогда псевдоним!.. Игорь, художник.

Игорь засмеялся, а незнакомец пару раз громко хрюкнул. Игорь еще пуще засмеялся.

– Ну, у вас и смех, сер Разин!

– Я никогда не смеюсь, юмор не чувствую, но зато хрюкаю как свинья и этим смешу окружающих.

– Так вы, значит, хотели меня рассмешить или – мою… душу? Знаете, и то, и другое вам удалось.

– Да, именно, хотел вашу бессмертную душу. Говорите условия, я их приму.

– Э, нет! Опоздали! Я ее уже заложил.

– Как? Кому? Когда?

– В картины, в картины, сер Разин! Если не вкладывать душу в картины, то будет – просто мазня.

– Ух ты – перепугали меня! Это совсем другое… Тогда представлюсь вам еще раз: я – заказчик… А если я закажу вам картину?

– Закажите, но только я пишу исключительно по вдохновению. Когда оно придет – не знаешь, потому и денег не беру вперед. Сроки-то могут спугнуть музу. Уберите деньги.

– А это не деньги – это документы на собственность. Это – дарственная. Я дарю вам отменную мастерскую, где ваша муза поселится с вами!

Заказчик с заметным усилием выдернул перо из шляпы, при этом так скривился, будто перо было частью его плоти и он выдернул его вовсе и не из шляпы, а из головы, откуда оно будто бы и произрастало.

Порыв ветра вспенил воду, а может, это был не ветер, а ангел, предостерегавший художника от необдуманного шага.

Гнедые жеребцы заржали и нервно застучали подковами. Но заказчик, казалось, не обращал на это ни малейшего внимания и пристально смотрел на художника.

– Держите, а то оно улетит.

– А на каких условиях?

– Ни на каких! Только подпись… И работайте себе на славу, а для меня выполните один заказ…

– Что именно? И какие сроки?.. я же говорю, что не могу обещать…

– Без времени! Как напишете, так напишете! Я же понимаю, что все зависит от вдохновения.

– Почти все! А тема?

– Вот тему я дам – это и есть мой заказ! Тема в договоре, вы подпишите и ознакомьтесь. Главное – быть в теме, в формате, как сейчас говорят, или будут скоро говорить. Понимаете, для меня время ничего не значит! В вашем понимании – я готов ждать. Поверьте мне.

– Ну, если вы не будете торопить и приставать с пожеланиями, то…

– Вот здесь впишите имя и поставьте подпись… Нет-нет, не вашей кисточкой, а моим пером, вот этим со шляпы. Держите, а то оно улетит.

Игорь потянулся к перу, но не успел его взять, как перо взлетело и, описав небольшую дугу, воткнулось ему в ладонь. Игорь стоял и смотрел на торчавшее из его ладони, как из чернильницы, перо. Странно, но боли он не чувствовал, хотя видел, как кровь скапливается в ладошке. Ангел сильнее прежнего вспенил воду в Зимней канавке.

Чистое небо вдруг стало быстро заволакивать тучами. Резко потемнело, хотя приближался рассвет. Заказчик занервничал, заерзал и в нетерпении стал хрюкать носом.

– Ну, чего ты медлишь? Ставь имя и подпись! И сразу после подписи перо воткни мне в… шляпу! Понял? Давай, давай, не медли.

Игорь быстро подписал бумаги, передал их незнакомцу и воткнул перо в шляпу. Заказчик взвыл от боли и сорвал с себя полумаску, все это время скрывавшую его лицо. Но и без полумаски лицо невозможно было разглядеть из-за широкополой шляпы, да и небо еще больше помрачнело и потемнело. Ветер дул резкими порывами.

– Чего ж ты наделал! Это чье имя «Феодор»? Я же говорил, что надо подписывать от себя!

– Это мой псевдоним. Как и у вас.

– Как у меня, как у меня! Ладно, теперь уж все равно бумаги испорчены. Хотя, может, и получится. Держи твой экземпляр на собственность.

– А вам – не нужен?

– А мне достаточно, что ты кровью подписал… Сможешь по псевдониму въехать в мансарду, а она свободна и ждет тебя, то выполняй мой заказ.

– Так что за заказ-то?

– Там же написано! Ты что же, не читал?!

– Нет, не успел! Сами ж гнали. Да и как тут прочтешь: белые ночи почернели!

Заказчик провел ладонью по бумаге, и та зафосфоресцировала. Игорь, нисколько не удивившись такому необычному освещению, уткнулся в документ и стал медленно читать. Незнакомец опять хрюкнул, но теперь больше от возмущения нерасторопностью Игоря.

– Надо было сказать, что во тьме не видишь. Да не читай все подряд, если захочется, то потом прочтешь! Вот тридцать третий пункт: «Поле битвы – сердце человека!» Все остальное сам придумаешь… Расстроил ты меня, псевдонимщик. Предупреждать надо.

Простившись с Игорем, заказчик быстро вернулся к экипажу и прыгнул в карету. Лошади заржали, рванулись с места, и экипаж исчез за углом.

Игорь остался стоять со скомканным в руке договором перед незаконченной картиной, на которой некто в черном запрыгивал в карету восемнадцатого века. Взгляд Игоря был прикован к оставленной на мостовой полумаске исчезнувшего заказчика. Игорю казалось, что полумаска выжидающе смотрела на него и морщилась, как и сам Игорь, от избытка серы в атмосфере. Он перевел взгляд на картину и… дописал на холсте полумаску, лежащую на мостовой.

1. Странник

Темной осенней ночью по лесной тропе на слабо мерцающий вдалеке свет шел странник. Тропы не было видно, и он то и дело спотыкался и падал, но каждый раз безропотно поднимался и продолжал идти на мерцающие огни. Лес был редкий, старый, и часто приходилось перелезать через стволы и корни поваленных бурей вековых деревьев. Раз странник запутался, наступив в клубок тонких, крепких корней, и, высвобождаясь от сковавших движение пут, рванулся что есть сил, да не смог разорвать узы, а напротив, еще более увяз, провалившись по пояс в заброшенную медвежью берлогу. Но и этому падению путник не удивился и, высвободив руки, зажег свечу и зашептал Иисусову молитву…