Богатые мужчины, одинокие женщины - Петти Мессмен

Памела Бек, Петти Мессмен

Богатые мужчины, одинокие женщины

Благодарности

Кену Балларду, Андреа Беллу, Патриции Мендес Калдейра, Альфредо и Шивал Доддс, Кейти Файв, Алексу Гленту, Эллиоту Готфечту, Линн Хиллер и Бобу Холману за их понимание и живые оценки, позволившие вам описать с точностью и в деталях мир, в котором вы встретитесь с вашими персонажами…

…И Сьюзи Нейс, научившей нас читать ход мысли. Марджори Миллер, чья любовь, руководство и воодушевление навеки оставят ее в наших сердцах.

Нашим друзьям в Делл-Делакорте: Карол Барен, Джеки Фарбер, Сьюзен Молдоу за их великий энтузиазм и громадную работу, которую – мы не сомневаемся – они когда-нибудь снова проделают для нас.

Нашему совершенно особенному и единственному в своем роде литературному агенту Эду Виктеру, который всегда был рядом, готовый поддержать, и чье чувство такта и понимание хрупкого характера писателя укрепляли нас, обеспечивая успех нашей работы.

Дэннису Беку, нашему третьему и молчаливому (хотя и не всегда) партнеру. Мы благодарим тебя за редакторский и деловой совет и особенно за то, что ты помог нам восполнить недостаток общих знаний.

И, наконец, особые благодарности всем вам, наши одинокие друзья (хотя некоторые из вас теперь уже вовсе не одиноки) за ваш дружеский и ценный вклад, На самом деле, именно вы в ряде случаев внесли такойличный и открывающий душу материал, что мы решили сохранить конфиденциальность. Но вы-то знаете, кто вы…

Посвящается мужчинам,

которые своим присутствием делают

нашу жизнь богаче. Дэннису, Брендону и Дастину Бекам,

Стивену, Майклу и Бренту Мессменам.

ГЛАВА 1

Это похоже на современную сказку о Золушке – из нищеты к богатству. Только она не надрывалась у очага, а до изнеможения трудилась над кипами бумаг в одной из юридических фирм Сенчури-Сити, и ее лохмотья – на самом деле не лохмотья, а копии с моделей дорогих стилистов. И, наконец, ее принцем был не настоящий принц, а очень богатый клиент фирмы, который безумно влюбился в очаровательную молодую юристку, взбалмошную брюнетку из Бруклина. И они должны были счастливо прожить всю свою жизнь в Беверли Хиллз.

Пейдж Уильямс буквально позеленела от зависти, узнав, как сказочно все обернулось в жизни ее самой давней и самой близкой подруги Кит Тортон.

Наслаждаясь непривычной роскошью, она осматривала совершенно белую, облакоподобную спальню, которая была прекрасной декорацией для всей этой изысканной суматохи: старинного ритуала приготовления невесты. В комнате напротив находилась невеста, прихорашивающаяся перед долгожданным свадебным шествием, над финишной чертой которого витал своеобразный приз – принц. Сама Пейдж на такой приз уже почти не надеялась. Богатый, привлекательный, разведенный, но без детей, он, если верить Кит, был еще и славным парнем.

«Счастливая Кит», – думала Пейдж, остро чувствуя различия между ними, накопившиеся за последние десять лет с тех пор, как Кит уехала со своей семьей в Калифорнию.

Казалось, прошла целая жизнь со времени их детства в Нью-Йорке. Пейдж и Кит хранили верность друг другу в течение многих лет, переписывая адреса и номера телефонов в соответствии с маршрутами своих перемещений: Кит выбрала юридический факультет, поступив затем в престижную фирму в Лос-Анджелесе; Пейдж предпочла Бродвей, следуя за мечтой, от которой она не могла отказаться. Лишь недавно она примирилась с тем, что ее желание значительно превышало талант. У нее в крови было призвание, но не было актерского дарования, чтобы его реализовать. Однако следует, признать, что именно танцы кормили ее все эти годы.

– Клянусь, я могла бы к этому привыкнуть, – декларировала Пейдж, направляясь к маленькому старинному столику, который был накрыт тем, что невеста мимоходом назвала легкими закусками.

«Действительно, легкие закуски», – думала она, покрывая нежный, хрупкий французский крекер слоем кислого крема, а затем густо намазывая на него перламутрово-серую белужью икру, которую они поглощали в огромном количестве весь уикенд.

Осторожно, чтобы не уронить ни крошки на белый тканый ковер под ногами, она откусила кусочек и вздохнула, получая удовольствие от изысканной смеси качества, вкуса и причастности к торжеству. В сумме это создавало чудесный праздник.

– Почему она, а не я? Вот что не дает мне покоя! – Обращаясь к двум другим подружкам невесты, Пейдж постаралась, чтобы это прозвучало шутливо.

Они все трое слонялись без всякого дела в шелковых одеяниях, которые Кит подарила им, и Пейдж была удивлена, что они не чувствуют зависти так же остро, как она. Было похоже, что жизнь Кит превращалась в нектар, тогда как им предстояло продолжать борьбу за существование.

Тори Митчел, кузина Кит из Атланты, длинноногая, с черными, как смоль, волосами, казалась сошедшей с обложки журнала мод. Она воскликнула с милой джорджийской протяжностью:

– Бедная Кит! Она была настолько любезна и щедра, насколько это вообще возможно, а мы здесь чертовски завидуем ей!

Пейдж на самом деле не думала, что у Тори есть хоть одна завистливая косточка в ее длинном стройном теле. Зато раздражительная и энергичная мать Тори, которая приехала на свадьбу своей племянницы, напротив, продемонстрировала, что ее зависти хватит на целый город.

Хотя мать Тори придавала своему лицу благопристойное выражение, Пейдж и другая подружка невесты, Сьюзен Кендел Браун, знали, что эта только маска. Весь уикенд они слышали от нее только колкости. Племянница достигла вершины в ее глазах, и то же самое могла бы сделать дочь. Обычно мать Тори обходила молчанием тот факт, что Тори уже влюблена. Дело в том, что объект любви Тори, Тревис Уолтон, был женатым мужчиной. Он не жил с женой, но не спешил получать развод. Пейдж не могла себе представить, почему прелестная брюнетка терпела его. Удивительно, как Тори умудряется сохранять здравый ум между сующей всюду свой нос матерью и женатым дружком.

– Итак, за здоровье старой доброй зеленой настолько, насколько возможно, зависти, – сказала Пейдж, допивая «Дом Периньона» и снова наполняя хрустальный фужер. – И, пожалуйста, не говори больше «бедная Кит»! – добавила она.

Сьюзен Кендел Браун, которая училась с невестой на юридическом факультете и была ее соседкой по комнате, посмеивалась, не поднимая глаз. Утопая в роскошном диване около незажженного камина, облицованного дельфтским фаянсом, и она была поглощена работой, которую привезла с собой из Стоктона в Калифорнию, пытаясь вникнуть в нее. Сьюзен была именно такой, какой ее описывала Кит: серьезной, но с хорошим сдержанным чувством юмора, прячущаяся за очками в черепаховой оправе, слишком большими для ее лица.