Два Рима - Сергей Юрьевич Личис

Сергей Личис

Два Рима

Ночь. Идя по дороги из Рима в Капую, можно было только видеть, что где то в дали, кто то жжет костер, а сверху в необъятном небе, мерцают миллионы звезд и виден млечный путь. Была глубокая темнота, из-за этого было плохо очень видно, куда ступает нога. Подойдя ближе, к горевшему костру, можно было видеть два силуэта, греющихся возле него и подкидывающих дрова. Подойдя еще ближе, становится видно двух мужчин, которые были похожи на бродяг, не имеющих своего жилья, а во время холодных ночей, заходивших греться и жить в катакомбы, которые находятся рядом с их огнем. Любой путник или просто тот, кто шел пешком мимо, мог подойти к ним и погреться возле их очага. Так и сделал мужчина, шедший по указанной выше дороге. Присев, на лежащее рядом с костром бревно, на котором сидел один из упомянутых, он взял хворостинку из костра, и, обстучав уголь на конце палки, он, как бы случайно, нарисовал перед сидевшим с ним, что то в виде дуги. Сидевший возле него, тоже как бы невзначай, подрисовал другую дугу, но уже снизу. Получился рисунок, напоминающий рыбу. Подошедший мужчина, понял, что он находиться именно возле нужного входа в катакомбы. Встав от костра, через вход, человек, проследовал внутрь узких галерей.

***

Раннее утро, рассвет, на улицах Рима тишина, лишь, где то визгнет кошка или залает собака, еще стрекочет сверчок и где то поет петух, ночь кончается. Только что закончилось то, что вынуждает многих скрывать от властей и посторонних. Люди начинают расходиться поодиночке в разные стороны, с периодичностью, что бы быть незаметными, и не вызвать подозрение у охраны города, а так же у тех из людей, кто возможно встретится по дороге.

Александр, со своею женою Лукрецией, шли узкими улочками города в дом, где они проживали. Ночь прошла благодатно, и была насыщена полнотною встречи и тем, что происходило на ней. Где то, приблизительно через три перпендикулярных улицы, проходили медленным шагом, тихо разговаривая, два война – легионера. О мостовую улицы, при касании воинскими сандалиями, раздавался звук в виде цокота.

– Уже почти утро, начинает расцветать и хочется спать, поэтому и не подошли к нам, – подумал Александр про воинов. – Еще пять кварталов и мы дома, – продолжал думать он.

Жили они в съемной квартире города, что то вроде инсула (в архитектуре Древнего Рима – многоэтажный жилой дом с комнатами и квартирами, предназначенными для сдачи внаём), где так же находились еще жильцы, которые, так же как и Александр с женой снимали квартиры.

Уже почти подойдя к своему дому, на втором этаже, кто то открыл окно и вылил на тротуар, как это было принято в том Риме, ночные малые нужды, тем самым, чуть не попав на проходящих мимо двух прохожих.

Пройдя еще чуть-чуть, они зашли в дом.

***

Настала ярмарка в Леоне. Со всего Рима ежегодно на праздник посвященный храму Августа, съезжалась не только знать, но и множество плебеев, ожидавших увидеть очередное незабываемое зрелище. Обычно в это время, всегда открывался амфитеатр и проводился бой зверей. Но сегодня всех ждало колоссальное зрелище. Сегодня здесь на растерзание зверям должны быть отданы безбожники и всякого рода еретики, не почитающие не только культ императора и не поклоняющиеся храму Августа. А так же не признающие богинь и богов Венеру, Фортуну, Марса, Меркурия и всех остальных. Хотя кое какая часть этих безбожников считались римскими гражданами и поэтому после длительных пыток они должны были быть почетно казнены мечом. Но, не смотря на это, в этот день император был щедр и решил угодить толпе. Сегодня император приказал и их отдать на растерзание зверям вместе с другими.

Наконец начался очередной процесс. Зрители ликуют, трибуны амфитеатра гудят и гремят как гром от крика зрителей.

– Смерть безбожникам! – кричит уже охрипшая от своих выкриков толпа. – Да здравствует император!

В это время, на арене появляется молодая и красивая девушка с ее братом, мальчиком лет пятнадцати. Пытки продолжаются, и маленький безбожник в связи с жестокостью происходящего перестает подавать признаки жизни и тем самым умирает. По звуку, издаваемому толпой зрителей в виде мычания, становиться ясно, что они не довольны таким скорым завершением зрелища. Тогда уже начинается бичевание девушки.

– Еще! – кричит толпа, – еще! Сильнее ее бей! Пускай на своей шкуре испытает, как не почитать богов!

Затем ее прекращают бить, и отвязываю от столба, к которому она была привязана. Толпа зрителей гудит. Открываются врата и из-под земли выбегают два тигра. Гул, исходящий от амфитеатра вновь сильно усилился, как гром во время грозы. Девушка из оставшихся сил быстро подползла спиной к стене. Голодные тиры, медленно, но уверенно стали ходить туда-сюда возле нее, приближаясь к ней. Как вдруг резко напали на нее, вцепляясь в нее своими зубами пытаясь разорвать ее. Толпа ликует! Гул зрителей от этого ужасного зрелища поднялся до придела. Но тигры, потрепав девушку, вдруг резко отошли и стали посреди арены, как бы рыкая уже на зрителей и не подходя больше к мученицы. Гул толпы, опять пошел на спад. Наконец тигров загнали обратно там, где они были. Окровавленная девушка продолжала сидеть, опершись спиной о стену плача. На арену была вынесена сковорода, и двое палачей подойдя, взяли девушку под руки, и повели привязывать ее к ней, положа спиной на нее. После чего, под этим огромным, железным противнем был разведен огонь. Еще ели живая девушка стала кричать. Но толпа восторженно с восхищением торжественно орала.

– Смерть безбожникам! До здравствует император!

Обезумевшие лица, продолжали кричать, трясясь от напряжения. За воплями толпы, даже уже не было слышно криков девушки. Она подпрыгивала на сковороде так, как это делает рыба, когда ее живую начинают жарить. Так продолжалось до тех пор, пока девушка уже изнемогла от пыток и полуживая она продолжала тихо стонать и дергаться. Подойдя к ней, два палача развязали ее и, взяв ее за руки и ноги, оторвали от сковороды и бросили на землю. Жертва, перевернувшись на живот, сначала поползла, а потом, вставши на ноги, качаясь, прошла к стене, где упала на колени, после чего села себе на пятки, покачиваясь и иногда падая. Один из исполнителей этих пыток, деревянным бруском, отодвинул в сторону арены эту адскую железяку.

– Смерть ей! – продолжала кричать толпа. – Смерть безбожникам!

Опять растворились двери, и на арену выбежал бык. Девушка продолжала сидеть на коленях, опершись себе на пятки. Наконец один из карателей подбежав, набросил на девушку сеть. Бык, заметив свою цель, нагнул голову, выставив вперед рога, и ринулся, пряма на нее, подняв ее своими рогами к верху, он