Пятнадцатый рай - Алиса Клевер

Алиса Клевер

Пятнадцатый рай

© Клевер А., текст, 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

«There are no unbeatable odds,There are no believable gods,There are no unnameable names……I don’t ask much, I just want you[1]».

She tells me, «Worship in the bedroom».The only heaven I’ll be sent toIs when I’m alone with you,I was born sick, but I love it[2]…

1

Корабль дал течь, и все знали, что капитан лжет. И он сам тоже знал, что эта страшная правда известна всем, но с невозмутимым лицом продолжал врать. Слишком поздно говорить правду. Зачем людям знать, что никто не придет им на помощь и никого не вытащат из глубокой темной воды. Люди продолжали безмятежно прогуливаться по палубам, закутываясь в твидовые пледы. Кто-то смеялся, громко, навзрыд, словно бы почти плакал, а официанты в белоснежных ливреях подавали шампанское в высоких бокалах из хрусталя. У всех официантов были одинаковые лица, определенно все они были – identical twins[3], и это было странно и ненормально, они просто не могли быть рождены одной женщиной. Десятки мужчин с одинаковыми глазами, разрезами ртов, с совершенно одинаковыми выражениями лиц.

Этого не может быть. Линия горизонта сливалась одна на другую накатывавшимися волнами, и разглядеть ее было сложно, будто она каждую секунду теряла четкость и резкость. Как если бы Арина смотрела на горизонт в бинокль, фокус которого каждую секунду кто-то крутит то вперед, то назад. Но одно было отчетливо видно – с каждой минутой линия горизонта опускалась все ниже, и темная, похожая на масло вода приближалась.

В какой-то момент высокая рыжеволосая девушка в платье с цветастым принтом в стиле семидесятых потеряла равновесие на накренившейся палубе. И волосы, и платье, и даже смех девушки были настолько ярче всего остального, что создалось ощущение, будто она вписана в пастельную картинку фломастерами. Девушка показалась Арине смутно знакомой. Все здесь казалось ей смутно знакомым. Рыжеволосая вскрикнула и неловко опустилась на палубу, но быстро вскочила в попытке скрыть следы своего падения как нечто неприличное, за гранью этикета – позорное.

Как я сюда попала?

Этого Арина не смогла вспомнить. Никогда бы она по доброй воле не зашла на этот корабль, не дала бы утянуть себя в открытый океан, полный темной воды. Но память отказывала ей, и прошлое растворялось в темных кругах на воде. Она с трудом помнила, кто она. Собственное имя застряло у нее где-то в глубинах сознания, сплетая тугую косу из слов, не имеющих одно к другому никакого отношения. Белоснежка. Нет, Арина. Нет, Белоснежка. Я люблю тебя. Самолет прилетает через полчаса. Горячий чай. Рыжие волосы и темные глаза. Ветер такой холодный, что пронизывает насквозь. Может ли она находиться в двух местах сразу? Может ли ей быть одновременно и жарко, и холодно?

Максим!

Она тут же вспомнила его лицо, и ей пришлось изо всей силы вцепиться в поручни, чтобы не упасть. Корабль накренился. Арина крепко зажмурилась и попыталась сосредоточить мысли на красивом, чуть заросшем щетиной лице, на внимательных серых глазах, на темной взлохмаченной гриве волос. Она видит, как сильно он чем-то встревожен и хочет ей что-то сказать. Но она не желает ничего ни слышать, ни знать, и все, чего она хочет – это чтобы он поцеловал ее. Чтобы взял ее за руку и увел за закрытые двери, где она снова оказалась бы в его власти. С того момента как она впервые увидела это серьезное неулыбчивое лицо на обороте брошюры фотовыставки «Ненависть», она уже не могла жить без огня его глаз и без этих сильных рук, от прикосновения которых в глубине ее тела разгорался пожар. На той фотографии его лицо будто выступало из лазурной бездны океанской воды. Теперь в эту бездну погружалась она.

Арина заметила, как несколько официантов сгрудились вокруг Рыжеволосой, а та обернулась, посмотрела ей прямо в глаза и вдруг… рассмеялась, скинула с себя платье и осталась обнаженной, бесстыдной. Она стояла, чуть расставив ноги, и вызывающе смотрела на Арину, и та невольно густо покраснела, увидев родинку над полоской рыжих волос на лобке.

Кларисса. Кларисса. Рыжую зовут Клариссой. У нее тонкие пальцы, певучий английский акцент, добрая улыбка и нож в руке за спиной. Фотографии. Арина стоит в длинном белом коридоре, по обе стороны от нее – двери, много дверей, но все они заперты. Стены бесконечного коридора увешаны ее фотографиями. Их сделал Максим, а Кларисса выставила в витрине своей галереи.

Вспомнила.

Они были знакомы в другой жизни. Кажется, Максим ее тоже любил, но все это уже не важно. Вся эта публика в роскошных вечерних платьях, с коктейлями в холеных руках – все они вдруг обнажились и сплелись в один змеиный клубок нагих тел и сцепленных рук, упругих грудей, ждущих прикосновений и обнаженных эрегированных членов. Древнеримская оргия, пылающие огнем глаза близнецов-официантов, каждый из которых вдруг начал отдаленно напоминать ей Максима. Рыжеволосая Кларисса, не сводя с нее взгляда, вдруг извернулась и оседлала официанта в ливрее.

Кларисса улыбалась, наблюдая за ее смущением, и улыбка была порочной. А когда член официанта проскользнул внутрь гибкого, пластичного тела Клариссы, она изогнулась и с наслаждением простонала, но глаза ее оставались прикованными к Арине. В ту же секунду другой официант с тем же пугающе невозмутимым выражением лица подошел к Клариссе и наклонил ее, надавив рукой на плечо. Она подалась вперед, игриво улыбаясь Арине, и второй член с усилием вошел в готовое, не сопротивляющееся вторжению отверстие сзади. Кларисса ахнула и прикрыла лицо ладонью, закатила глаза, глумясь над пунцовой от стыда Ариной. Затем чуть опустила лицо и подмигнула Арине, в то время как двое мужчин-близнецов стали двигаться резко, ритмично и слаженно, с двух сторон овладевая ее жадным до плотской любви телом. А дальше в игру вступил третий официант. Он расстегнул ширинку белоснежных брюк и приблизил к улыбающемуся рту Рыжеволосой напряженный, пульсирующий от возбуждения член.

– М-м-м, я всегда хотела, чтобы его было трое, – пробормотала Кларисса и широко открыла рот, готовая принять предложенное ей лакомство. Арина, озираясь, забилась в панике. Ее охватил страх. Она заметила, как солнечный свет удаляется, меркнет. Медленно возносится вверх по мере того, как их всех накрывает темнеющая синяя толща воды. С ледяным ужасом Арина понимает, что все они уже на дне, и она стоит среди гогочущей толпы голых людей. Глаза их пылают красным, а самое страшное, что она, Арина, стоит здесь так же бесстыдно, и что она тоже обнажена, и руки ее связаны за спиной лентой от кухонных занавесок. И она ждет его, и хочет его, и не может без него жить. Ее любовник.