Царица Савская (пер. Кившенко) - Кнут Гамсун

Кнутъ Гамсунъ

Царица Савская

I

Скитаясь повсюду, переѣзжая съ мѣста на мѣсто, снова встрѣчаешься волею судебъ съ людьми, которыхъ уже видѣлъ когда-то, встрѣчаешься съ ними тамъ, гдѣ не ожидаешь, и такъ внезапно, что отъ удивленія забываешь даже снять шляпу, чтобы поклониться.

Это случается со мной часто, да, очень часто. Съ этимъ ужъ ничего не подѣлаешь!

То, что случилось со мной въ 1888 году, страннымъ образомъ связано съ приключеніемъ, которое произошло очень недавно, всего какую-нибудь недѣлю назадъ, во время небольшого путешествія, которое я предпринялъ по Швеціи.

Это совсѣмъ простая, вполнѣ понятная исторія, въ которой все произошло очень просто. Можетъ быть, она и не стоитъ того, чтобы о ней разсказывать, но я все-таки попытаюсь это сдѣлать, какъ сумѣю…

При нашемъ послѣднемъ свиданіи ты спрашивалъ… Впрочемъ, ты, вѣроятно, отлично помнишь, о чемъ ты спрашивалъ, и мнѣ незачѣмъ напомигать тебѣ объ этомъ… Тогда я отвѣтилъ, что это мнѣ никогда не удавалось, какъ я ни старался, — вѣчно являлась какая-нибудь помѣха, меня отвергали, выставляли, такъ сказать, за дверь. И я не лгу, я могу доказать, что это правда: никогда я не былъ такъ близокъ къ помолвкѣ, какъ на этотъ разъ — и, однако, опять очутился за дверью. Съ этимъ ужъ ничего не подѣлаешь.

Въ 1888 году я досталъ денегъ на поѣздку… Разсказываю, какъ было. Я отправился въ Швецію и бодро шагалъ вдоль полотна желѣзной дороги, въ то время какъ поѣздъ за поѣздомъ проносился мимо меня. Мнѣ попадались навстрѣчу люди, и всѣ они кланялись мнѣ и говорили: «здравствуйте», и я также говорилъ имъ: «здравствуйте», такъ какъ не зналъ, что еще отвѣчать. Когда я пришелъ въ Гётеборгъ, мои сапоги были въ плачевномъ видѣ, но объ этомъ не стоитъ говорить.

Еще прежде, чѣмъ я добрался до Гётеборга, случилось со мной то, о чемъ я хочу разсказать.

Какого ты мнѣнія о слѣдующемъ? Если женщина изъ окна броситъ на тебя мимолетный взглядъ, а потомъ совершенно тебя не замѣчаетъ, то ты считаешь это въ порядкѣ вещей и не основываешь на этомъ никакихъ надеждъ. Ты былъ бы глупцомъ, если бъ вообразилъ себѣ что-нибудь по одному случайному взгляду Но если женщина не только смотритъ на тебя съ большимъ интересомъ, а даже уступаетъ тебѣ свою комнату и свою постель на шведской почтовой станціи, — развѣ тогда у тебя нѣтъ достаточныхъ основаній, чтобы подозрѣвать въ ней серьезныя намѣренія и самому начать питать нѣкоторыя надежды?

Я былъ именно такого мнѣнія, я надѣялся до самаго послѣдняго времени. Недѣлю тому назадъ я даже предпринялъ изъ-за этого мою печальную поѣздку до Кальмара…

Итакъ, я дошелъ до почтовой станціи Бёрби. Былъ уже поздній вечеръ, а я шагалъ съ самаго утра; поэтому я рѣшилъ здѣсь отдохнуть. Я вошелъ въ комнату для пріѣзжихъ и потребовалъ ужинъ и ночлегъ.

Да, ужинъ можно получить, но переночевать негдѣ: всѣ комнаты заняты, весь домъ биткомъ набитъ.

Это сказала мнѣ молодая дѣвушка — дочь хозяина, какъ потомъ оказалось. Я посмотрѣлъ на нее и сдѣлалъ видъ, что не понимаю. Не хотѣла ли она дать мнѣ почувствовать, что я норвежецъ, а поэтому и политическій противникъ?

— Какъ здѣсь много телѣгъ! — говорю я равнодушнымъ тономъ.

— Да, это рыночные торговцы остановились здѣсь ночевать, — отвѣчаетъ она, — поэтому-то у насъ и нѣтъ больше ни одной свободной кровати.

Послѣ этого она выходитъ и заказываетъ мнѣ ужинъ, затѣмъ возвращается и снова заводитъ рѣчь о томъ, какъ много пріѣзжихъ. Она говоритъ:

— Вы могли бы или дойти до слѣдующей станціи Оттераа или же вернуться съ поѣздомъ назадъ. Здѣсь, какъ я вамъ уже сказала, все полно.

Я не могъ сердиться на наивную дѣвочку и не хотѣлъ быть назойливымъ, но, конечно, не имѣлъ намѣренія тронуться съ мѣста до слѣдующаго утра. Тутъ была общественная почтовая станція, и я имѣлъ право получить ночлегъ.

— Безподобная погода, — сказалъ я.

— Да, — отвѣтила она, — поэтому даже пріятно пройтись до Оттераа. Это недалеко, съ добрую милю, не больше.

Но это ужъ было слишкомъ, и я сказалъ серьезно и внушительно:

— Я нисколько не сомнѣваюсь, что вы меня устроите на ночь, я не желаю итти дальше, я усталъ.

— Но если всѣ кровати заняты!.. — возразила она.

— Это не мое дѣло.

Говоря это, я поудобнѣе усѣлся на стулъ.

Впрочемъ, мнѣ стало жаль дѣвушку: она не изъ такихъ, чтобы изъ одного только недоброжелательства отказывать мнѣ въ ночлегѣ. У нея было открытое, честное лицо, и ея ненависть къ намъ, норвежцамъ, казалась мнѣ очень умѣренной.

— Вы могли бы меня помѣстить гдѣ угодно, пожалуй хоть здѣсь, на диванѣ,- сказалъ я.

Но оказывается, что и диванъ уже занятъ.

Мнѣ становится немного жутко.

Не поздоровится мнѣ, если придется еще пройти «Добрую» шведскую милю. «Добрая» миля въ Швеціи безконечна, — это я уже зналъ по опыту.

— Но, Боже мой, развѣ вы не видите, что въ дорогѣ мои сапоги развалились! — воскликнулъ я. — Не выгоните же вы человѣка въ такой обуви!

— Но, вѣдь, сапоги не станутъ лучше и завтра, — замѣтила она, улыбаясь.

Да, она, конечно, совершенно права, и я не зналъ, что мнѣ дѣлать. Въ эту минуту отворилась дверь, и въ комнату вбѣжала другая молодая дѣвушка. Она смѣялась чему-то, что съ ней приключилось, и казалось, была готова разсказать это. Замѣтивъ меня, она нисколько не смутилась, но посмотрѣла на меня пристально и даже кивнула мнѣ головой. Потомъ тихо спросила:

— Въ чемъ дѣло, Лотта?

Лотта отвѣтила ей что-то, чего я не разслышалъ, но я понялъ, что онѣ шепчутся обо мнѣ. И я сидѣлъ и слушалъ съ такимъ чувствомъ, словно онѣ рѣшали мою судьбу. Вотъ онѣ кинули украдкой взглядъ на мои сапоги, и я слышалъ, какъ онѣ тихонько пересмѣивались.

Вторая дѣвушка покачала головой и собралась уходить.

Уже подойдя къ двери, она внезапно обернулась, какъ будто ей что-то пришло въ голову, и сказала:

— Но, вѣдь, я могла бы сегодняшнюю ночь спать вмѣстѣ съ тобой, Лотта, тогда его можно помѣстить въ моей комнатѣ.

— Нѣтъ, — возразила Лотта, — это невозможно, фрёкенъ!

— Нѣтъ, очень возможно.

Наступила пауза. Лотта размышляла.

— Да, если вы такъ хотите, фрёкенъ…

Затѣмъ, обернувшись ко мнѣ, Лотта продолжала:

— Ну, вотъ, фрёкенъ уступаетъ вамъ свою комнату.

Я вскочилъ и поклонился. Полагаю, поклонъ вышелъ довольно изящнымъ. И я на словахъ выразилъ свою благодарность фрёкенъ, сказавъ, что она оказываетъ мнѣ любезность, подобно которой я не встрѣчалъ въ моей жизни, и въ заключеніе объявилъ, что ея сердце такъ же великодушно, какъ прекрасны ея глаза.

При этомъ я вторично поклонился, не менѣе изящно. Да, я все это выполнилъ превосходно. Она покраснѣла и съ громкимъ смѣхомъ побѣжала къ двери. Лотта послѣдовала за ней.

Я остался одинъ и сталъ раздумывать надъ происшедшимъ. Все шло хорошо: она смѣялась, краснѣла, опять смѣялась; нельзя было ожидать лучшаго начала. Господи, какая же она юная! Не старше восемнадцати лѣтъ, — съ ямочками на щекахъ и на подбородкѣ, съ открытой шеей, безъ платка, даже безъ кружева у ворота платья, только продернутая лента для вздержки. И при этомъ серьезный, глубокій взглядъ и такое милое лицо… Ничего подобнаго я еще не встрѣчалъ. И она оглядывала меня съ интересомъ. Прекрасно! Часъ спустя я увидалъ ее во дворѣ; она сидѣла въ пустой коляскѣ и пощелкивала кнутомъ, какъ будто погоняла лошадей. Какой юной и веселой казалась она при этомъ! Я подошелъ, у меня мелькнула мысль впрячься въ коляску и повезти ее. Я приподнялъ шляпу, собираясь заговорить. Но она вдругъ встала, высокая и гордая, какъ владѣтельная принцесса, съ минуту поглядѣла на меня и вышла изъ коляски. Я этого никогда не забуду. Хотя у нея не было никакого основанія принимать это такъ дурно, но она дѣйствительно была величественна. Я надѣлъ шляпу и удалился смущенный и растерянный. Чортъ бы побралъ мою выдумку прокатить ее! Но, съ другой стороны, въ чемъ же я провинился? Развѣ не уступила она мнѣ только что свою комнату? Къ чему же теперь эта чопорность?

— Это притворство, — говорилъ я себѣ,- она притворяется, знаю я эту уловку, она хочетъ меня поймать на удочку. Ну, хорошо, покорюсь и буду барахтаться на крючкѣ!

Я сѣлъ на лѣстницѣ и закурилъ трубку. Кругомъ болтали рыночные торговцы, по временамъ изъ дома доносился звукъ откупориваемыхъ бутылокъ и звонъ стакановъ. Фрёкенъ я больше не видалъ. Единственное печатное произведеніе, которое было со мной, была карта Швеціи. Итакъ, я сидѣлъ, курилъ, злился и, въ концѣ концовъ, вынулъ свою карту изъ кармана и принялся ее изучать. Такъ прошло нѣсколько минутъ. Но вотъ въ дверяхъ показалась Лотта и предложила, если я желаю, проводить меня въ мою комнату. Было уже десять часовъ, я всталъ и пошелъ за мей. Въ коридорѣ мы встрѣтились съ фрёкенъ.

Тутъ случилось нѣчто, что я помню до мельчайтихъ подробностей: стѣна въ коридорѣ была свѣже-выкрашена, но я этого не зналъ. При встрѣчѣ съ фрёкенъ я посторонился, и тутъ-то и случилось несчастье.