Плечи друзей - Виктор Попов

Попов Виктор Николаевич

Плечи друзей

Виктор Попов

ПЛЕЧИ ДРУЗЕЙ

Разговор наш начался сумбурно и какое-то время напоминал неуправляемую ладью: я пытался вести его по курсу, нужному мне, Вилли же, ото всей души стремящийся мне помочь, но в то же время влекомый своими воспоминаниями и впечатлениями, говорил жарко и порой общо. Такие разговоры, как правило, кончаются двояко. Либо собеседники наскучивают друг другу и вовсе отчуждаются, либо в обилии фраз где-то сначала промелькнет, а потом явственно обрисуется точка соприкосновения и все ляжет на нужные полочки.

- Ну, а как вот ты лично понимаешь задачу своего отряда? - спрашиваю я.

- Не задачу, а - задачи.

- Хорошо, пусть будет - задачи... Как ты их понимаешь?

- А вы послушайте наш рапорт за прошлый год штабу. - Вилли чуть нахмурился, припоминая, и начал увлеченно скандировать:

Мы - рапортуем!

Имя- "ТОВАРИЩ".

Год рождения- 1971-й

Место: АГМИ, что в Барнауле,

на главном проспекте, сорок,

Готовимся в путь,

захватывающий страстно.

Готовимся в путь,

трудный, как бой.

Ведь мы - ребята

рабочей закваски,

Ведь мы

Ленинский комсомол!

Готовились строить

целых полгода,

Целых полгода вместе жили.

А это значит

в отряде

погода

Очень солнечная

сложилась!

"ТОВАРИЩ" - потому и

"ТОВАРИЩ",

Что каждый имеет

четыре плеча.

Два своих,

а два - товарищей,

Которые поддержат,

если устал..

Время от времени Вилли искоса поглядывает на меня: слушаю ли, разделяю ли его настроение, заразился ли его влюбленностью в самый работоспособный, самый надежный, самый великолепный студенческий строительный отряд "Товарищ"?

Я слушаю внимательно. Из прозаических разговоров с людьми, ответственными за действия студотрядов, я уже знаю "биографию" интересующего меня звена зонального стройотряда "Медик". Обретя самостоятельность пять лет назад, "Товарищ" тут же подтвердил правомерность своего появления: в соревновании студенческих строительных отрядов Алтая он занял первое место.

Шли годы, множились успехи. Давно уже деятельность "Товарища" вышагнула из рамок узкоспециальных. Так же, впрочем, как и всех остальных студенческих строительных отрядов. Приезжая на места, они берут шефство над близлежащими хозяйствами, проводят в колхозах и совхозах лекции по различным вопросам, их агитбригады дают концерты. Даже детские комнаты милиции не обходят своим вниманием отрядники. Тот же "Товарищ", например, выезжая на летние работы, несколько лет подряд брал с собой по нескольку ребят, учтенных детской комнатой при Центральном райотделе.

Некоторые из них стали другими людьми...

Все это я знаю. И насчет цифр осведомлен, и насчет итогов. Главное мне неизвестно: ход событий. От их, так сказать, нулевого цикла до подведения итогов. Этот "промежуточный" этап, наполненный действием, раскрывающий ребят, объясняющий их поступки, пока от меня за семью замками.

Не знаю, раскрылись бы эти замки, не появись мимоходом в нашем разговоре слово Алтайтрансстрой. Вот уж и в самом деле: "ищи, да обрящешь". В свое время, когда сооружался путепровод Барнаул-Кулунда, я сам работал на стройке № 12 (начальное название Алтайтрансстроя). И оказались мы с Вилли вроде бы "разновременными сослуживцами": свои первые производственные шаги "Товарищ" сделал в системе треста, там возмужал и верен ему поныне.

Когда это было установлено, беседа у нас потекла взахлеб. Вилли мне: путеукладчик, я ему: балластер.

Он мне: ШПМ-02, я ему: ЭШП... А когда найдена производственная точка соприкосновения, от нее до моральноэтической - рукой подать. Вскоре я знал о "Товарище"

столько, словно вся его жизнь проходила у меня на виду. И словно о друзьях узнавал я от Вилли о славных отрядных бойцах Зое Павловой, Володе Ускове, Гале Екимковой, Валерке Смолкине, о бессменном агитбригадном конферансье Генке Герасимове, к которому иначе как Генерал и не обращаются...

О многих узнал, всех и не упомню.

О многих узнал, кое с кем - встретился.

Кое о ком написал. О всех, увы, нельзя: места не хватает...

ТОЧНОЕ СЛОВО

На разъезде, обосновавшемся почти в самом центре Барабинского лесостепья, сошла лишь одна пассажирка. Поезд, высадив ее, отстоял здесь, как было ему положено, минуту и ушел, как уходят все поезда. Коротко просигналил тепловоз, глухой шифровкой перебросились буфера и, ускоряя, ускоряя речитатив, забранились на стрелках колеса. Пассажирка, девушка лет двадцати двух, поправила на штормовке загнувшийся воротник, равнодушно посмотрела вслед составу и подошла к дежурному по станции. Ничего, что было бы ей дорого, не увез с собой торопившийся к горизонту поезд. Все ее было поблизости, где-то, как писали в письмах друзья, "меньше километра от разъезда".

- Метров семьсот, - уточнил дежурный и ткнул пальцем в подковку ближнего березняка. - Вон в том колке их "город плывет". Удобно устроились: целый день в холодке. А здесь с утра до вечера на жаре. Как уж на сковородке.

Девушка не поняла, чего было больше в голосе дежурного - одобрения или зависти, но на всякий случай рассудительно уточнила:

- А что им этот холодок. В самую жару они на путях. От и до. Там березки не растут.

- Верно, - охотно согласился сомлевший на солнышке дежурный. - Работают ребята. Этого не отнимешь. Молодые, сил не занимать... Э-э, вам не туда, вот к ним дорога!

Но девушка, полуобернувшись, лишь пошевелила пальцами приподнятой руки и двинулась вовсе непонятным дежурному по станции маршрутом. Километра два дала она кругу, к вагончику медсанчасти вышла с тыльной стороны и тихонько постучала в раму.

А затем возник шумовой эффект, который способны создать лишь две подружки, одна из коих хочет до поры до времени сохранить втайне свое прибытие, а другая пустив в ход все свои застоявшиеся конспиративные возможности, стремится ей в том помочь. Началось, понятное дело, с выяснения личности, при котором приехавшая доказывала, что она - это она, а другая никак не хотела в это поверить. А когда поверила, тут же припомнила, что сегодня за завтраком у нее упала вилка и она сказала комиссару отряда Володе Эленшлегеру:

- Ой, Вовка, какая-то гостья у нас сегодня будет.

- А он что?

- А он говорит: комиссия какая-нибудь... И вдруг - ты. Ой, Зойка, ты сама не понимаешь, как это замечательно, что ты приехала... Ведь у нас нынче торжество...

Постой, постой... - Люба чуть прищурилась и поднесла палец к губам. Слушай, подружка...

- Какое торжество?

Зоя была вся внимание и совсем не замечала Любиного многозначительного молчания. Что ж, не замечает, значит, у нее на этот счет свои соображения и с догадками соваться вовсе ни к чему.

- Тамази именинник.

- А-а... Не зря я, значит, торт захватила.

- Ха... Совсем не зря. Ну и чутье у тебя.

- Так я - на всякий случай.

- Ну-ну...

Помолчали, каждая о своем, а потом Люба спросила то важное, что собиралась спросить в самом начале, но увлеченная внезапными соображениями, тогда не спросила:

- Ты к нам надолго?

- В каком смысле?

- Погостишь-то сколько?

- Я не гостить приехала.

- А как же каникулы?

Это не подружка спросила, это уже я спросил у Зои Павловой, Ленинской стипендиатки АГМИ, рядового бойца строительного студенческого отряда "Товарищ", во время нашего недавнего разговора. Спросил не ради праздного любопытства, а для того, чтобы выяснить существенную деталь.

Посудите сами. За плечами человека три четверти года серьезных занятий, затем - экзамены, затем - врачебная практика. И наконец - месяц каникул. Всего тридцать дней студенческого отпуска, времени, отведенного на восстановление умственной энергии, если хотите - творческой работоспособности и, опять же, если хотите, общего настроя на следующий бескомпромиссный учебный год. Без преувеличения бескомпромиссный, ибо звание Ленинской стипендиатки говорит само за себя. К тому же впереди пятый курс.

А человек отдыху предпочитает труд. Причем труд не узкого специалиста, а путейца-разнорабочего, которому предстоит действовать не в закрытом помещении, пользуясь услугами умных, послушных механизмов, а под открытым небом, в несусветную жару и кромешную непогодь, полагаясь лишь на подругу-лопату и иные незамысловатые подручные средства. Что это: каприз? Желание быть на виду? Расчетливая смена занятий, где перемена нагрузок сама по себе соотносится с отдыхом?

Первое и второе Зоя решительно отметает, а над третьим задумывается. Чувствуется: повторяет про себя предположение и пытается найти для меня ответ на вопрос, который у нее самой и возникать-то никогда не возникал.

Наконец находит.

- Пожалуй, насчет смены занятий - более или менее годится. Но только более или менее. Было время, сколачивали студенты в каникулы артель и ехали "на калым"...

- Вроде "шабашников"?

- Ну. И зарабатывали неплохо и видимость спайки была, а вот дружбы настоящей не было. Для них только и свет в окошке - рубль. Собирались "на заработки" - о деньгах разговор, возвращались - тоже о них. В такой отряд меня бы силком не затащили.