Маяк - Dorin Bateman

Dorin Bateman

Маяк

Серое небо. Асфальтовое море. Видавший виды корабль стремительно нёс меня вперёд, рассекая холодные волны. Вдалеке чернел маленький остров в объятиях тумана. Чайки вились над ним, как над тушей мёртвого кита. Чем ближе мы подплывали, тем отчётливей вырисовывались слоистые резные скалы, на которых, будто на троне, восседал старый величественный маяк. Туманный горн выл с острова на несколько миль вокруг, пробирая до глубины души. Его низкий протяжный рёв напоминал что-то древнее и могущественное, отчего по спине бежали мурашки.

На берегу меня встретил Рэй Джонс – суровый детина, здоровый и молчаливый, имеющий некоторое сходство с Чудовищем Франкенштейна. Напарник его оказался совершенной противоположностью – мелкий, вёрткий и чрезвычайно разговорчивый Фред Тёрнер. Не успев должным образом познакомиться, мы пошли вверх по горной тропе. Там обнаружилась равнина, покрытая невысокой пожухлой травой. Рядом с маяком стоял небольшой деревянный домишко, что соединялся с ним длинной пристройкой-коридором. В опустившихся сумерках весь этот пейзаж показался мне необычайно унылым. Пока я переводил дух, Тёрнер рассказывал про таинственное исчезновение двух предыдущих смотрителей маяка.

– Когда прибыла наша смена, здесь уже никого не было. Ни Уэйка, ни Уинслоу. Как будто испарились, чёрт их дери… Оставили после себя полную разруху. Нам пришлось целую неделю приводить тут всё в порядок!

– Могли ли они воспользоваться лодкой и вернуться с острова на материк? – спросил я, потягивая горький кофе на кухне. Блокнот уже не был нужен. Моих записей едва ли хватало на пол страницы.

– Ох нет, господин офицер! Лодка на месте, разбитая… Скорее уж их смыло в море, буря-то была тогда адской, – Тёрнер вздохнул и, когда Джонс вышел из дома, заговорщицки прищурился. – Говорят, в этих местах обитают морские чудища. Может это они забрали с собой Уэйка и Уинслоу? Кто знает…

Я тихонько хмыкнул, но своё мнение о суевериях и мифах оставил при себе. Хотел бы и я верить во что-нибудь, кроме как в отсутствие всякой справедливости. К сожалению, за семь лет службы вера в сверхъестественное насухо выветрилась из меня. Мир до скуки прозаичен – в этом я был абсолютно уверен.

Пришла пора осмотреть остров. Корабль должен был прийти за мной лишь на следующий день. Ничего интересного не обнаружилось, зато в сигнальной будке нашёлся дневник старшего смотрителя, Томаса Уэйка.

«10 октября. Помощник спал допоздна, работает вполсилы, настроен враждебно.

17 октября. Отсутствует на посту. Предаётся рукоблудию в стенах сарая.

28 октября. Пьянство в сарае. Рукоприкладство. Кража. Рекомендую увольнение без оплаты», – и всё в таком духе. Мда… Картина вырисовывалась нелицеприятная.

Положив дневник на место, я отправился к маяку. Джонс как раз должен был заступить на ночную смену. К тому времени уже стемнело.

– Да что уж там говорить… – дёрнул он плечом и продолжил натирать и так сияющий механизм у основания маяка. – Рехнулись они да сгинули в море.

Я застыл в ожидании, но смотритель продолжать, по всей видимости, не собирался.

– Мистер Джонс, можно ли подняться наверх?

Тут он впервые поднял голову и посмотрел на меня, как на умалишённого.

– Зачем это?

– Ну как же… – я даже слегка оторопел. – Как офицер, расследующий это дело, я обязан проверить всё, в том числе и верхушку маяка. Так что будьте добры.

Смотритель неуверенно переступил с ноги на ногу.

– Чёрт с вами! Следуйте за мной. Только ничего не трогайте, мы за свет головой отвечаем.

Кивнув, я пошёл за ним по винтовой лестнице. Пол верхней площадки представлял собой металлическую решётку. В середине вертелась огромная линза, отражающая яркий свет. Словно солнце, зачаровывал он своею красотой и силой. Слепил глаза, проникая в самое сердце. Никогда не видел ничего прекраснее. Сколько душ спас этот свет в ночи? Сколько людей благодаря ему вернулось домой? Мотыльки, летящие к свету…

– Хэй! Я же сказал ничего не трогать! – рявкнул Джонс, и я опустил руку, которой тянулся к линзе. Даже не помню, как это произошло.

Оглядев площадку и не найдя никаких следов, я вскоре вернулся в дом.

– Спать можете в койке Рэя, – сказал мне Тёрнер. – Всё равно он всю смену торчит на маяке.

Сон никак не приходил ко мне. Смотритель храпел, а горн всё гудел и гудел, потихоньку сводя с ума. Калейдоскопом вертелись разные теории таинственного исчезновения людей, но ни одну из них нельзя было не подтвердить, не опровергнуть.

Плюнув, я выбрался из дома, стараясь не разбудить Тёрнера. Закурив, глядел на чёрное небо и думал, думал. Этот остров был не по душе. Одни, в богом забытом месте. Не уютно, чуждо. Ещё этот дурацкий горн ревел, словно умирающий кашалот. Звук этот, казалось, рос, становился сильнее, превращаясь в музыку, пока не заполонил всё вокруг. Мелодия звала к себе, манила, пульсируя в ушах. Не разбирая дороги, я завороженно побрёл к её источнику. Вниз, к берегу. Гулкие барабаны становились громче и громче. Луна, находящаяся в зените, приглушённо светила над отвесными кручами, окаймлявшими ущелье. Спустившись, я в последний момент успел притаиться за скалой. Увиденное навсегда отпечаталось в моей памяти.

С десяток странных существ танцевало на каменистом берегу. Сначала я принял их за людей, но потом присмотрелся и заметил на их руках и ногах перепонки, как у водоплавающих животных. На голове и вдоль позвоночника красовались остроконечные плавники. Неестественно широкие и отвислые губы раскрывались, издавая непонятное бормотание и возгласы, а стеклянные выпученные глаза блестели в лунном свете. При всём этом у них была серая кожа, а не чешуя, как гласили до этого многочисленные сказки и мифы о русалках. Я не верил своим глазам. Просто стоял и смотрел, не в силах оторваться или сделать что-нибудь путное. Страх во мне боролся с любопытством, а затем вдруг я увидел его.

Бесшумно поднявшись над тёмными водами, существо вышло на берег, пока остальные в поклоне расступались перед ним. Громадный, выше самого большого слона, этот монстр величаво взмахнул конечностями, которые оказались внушительного вида щупальцами, и повернул голову в мою сторону. Открыв пасть с кучей острых зубов, он испустил оглушающий рокот, отчего я впал в первобытный ужас. Бросился было бежать, но существа с невероятной прытью настигли меня, и я потонул в пучине их бесконечных раздирающих на части рук.

Знаете, что хуже всего? Когда хочется кричать, но рот твой закрыт. Хочется бежать, а ноги не слушаются. Хочется взорваться, да сгораешь изнутри. Ты – неподвижный бледный кусок плоти в цельнометаллической