Историк - Леонид Могилев

Историк

«Мне все обрыдло. Этот летающий гроб, коридоры, пульты, свет этот рассеянный, неизвестно, откуда. Кают-компания, где сибаритствуют эти идиоты, кош­марная консервированная пища, и даже зелень, кото­рую выращивает наша дурочка в боксе, названном почему-то оранжереей, так вот, эта зелень… Но самое ненавистное для меня место — мой отсек. Он мне даже более ненавистен, чем дежурства по станции. Я не люблю звезд, хотя это противно природе челове­ка. И когда сидишь в рубке, а сквозь купол видны периферийные туманности, и по инструкции нужно выборочно «брать» их на экран и запускать в бортовой компьютер, мне хочется выть. И я вою! Но волею судеб, наш комиссар отстранил меня от всех этих бредовых бдений и до ближайшего сеанса анабиоза заточил в каюте, объявив домашний арест, и теперь я сосредоточен исключительно на ненависти к своему отсеку. Это совершенно убогое помещение, несмотря на то, что со мной мои книги, кассеты, альбомы и еще кое-что, о чем не должны знать эти маньякошизоиды. Первопроходцы эти. Наш звездолет, наша долготерпе­ливая станция, гениальное творение человечества, наш странноприимный дом, начиненный кристально чистыми членами экипажа, готовыми положить жиз­ни на соответствующий алтарь. И только я, никчем­ный историк, по кошмарному стечению обстоятельств заточенный в этот галактический катафалк, не хочу и не могу. И раз за разом они отправляют меня в анабиозную ванну, и я в полной отключке провожу годы и годы!!! А потом свеженький и годный для свершений, выталкиваюсь автоматами в жизнь. Это значит — опять какая-нибудь планета, там маются гуманоиды. И сразу начинается цирк.

Мы становимся на стационар, модули хищно отде­ляются от станции и начинают облет планеты.

Если там уже есть голованы, изобретатели, спутни­ки, заводы и естественно, пролетарии в разных стади­ях, мы ведем себя осторожно. Тщательно собираем информацию, перехватываем телепередачи, крадем образцы космотехники, бывает, высаживаемся под покровом ночи. Потом все классифицируется, обобщается, делаются выводы и предположения, а потом мы «делаем ноги».

Затем, после окончания операции, все, что мы сделали, все данные кодируются, заряжаются в аппа­рат, а это, знаете ли, неплохая штука, я его уважаю, так вот, нажатие клавиши, вспышка, и все… Как-то там сворачивается то ли время, то ли пространство, то ли все разом, и уже операторы на орбитальных станциях копаются в наших Вестях и вскорости Совет решает, как быть с новой, пойманной планетой.

А лично я нужен здесь, как специалист. Чтобы на месте дать экспресс-анализ, так как в истории мироз­дания они — ни уха, ни рыла. Ни шиша не смыслят.

Насколько я понимаю, в этом секторе тоже пусто. И скрашивая существование мыслями о вечном, мы все бай-бай. В анабиованну. Когда я в прошлый раз сделал попытку уклониться, комиссия подвергла меня шокотерапии и отстранила от дежурств. Это и некото­рые другие прегрешения означают, что по возвраще­нии на Землю я буду судим Советом. Вся компания спит, а я слоняюсь по кораблю год или даже несколь­ко. Кто же это потерпит? Впрочем у меня была цель».

К середине XXI века человечество не представляло из себя ничего особенного. Технократия наконец-то возобладала, военные конфликты пресекались в заро­дыше, жизнь в мировом сообществе отличалась сба­лансированностью во всех сферах. Катастрофический прирост населения был приостановлен. Научные от­крытия позволили накормить всех и даже сделать всех равноправными в некотором роде. Совет с по­мощью мощнейшего компьютерно-коммуникационного центра ежедневно корректировал ситуации, чреватые чем-либо… Всеобщая компьютерная грамотность не оставляла времени на пустые нравственные изыски. Как и предсказали ученые, книги полностью исчезли, покуда оставаясь в памяти самых почтенных жителей сообщества. Со всеми достижениями мировой культуры можно было ознакомиться в информатеках. Постоянно совершенствующиеся компьютерные системы не оставляли пустого времени ни у кого. Каждый до­лжен был знать новые разработки и принципы обще­ния с машиной. Это было необходимо. Машины самосовершенствовались настолько успешно и быстро, что ежевечерне вся планета, все колонии, станции и корабли в дальнем космосе принимали сводку изменений и таблицы вариантов и инструкций. Иначе люди не смогли бы передвигаться по планете и в пространстве, получать пищу и необходимый комп­лекс услуг. Ситуация могла бы стать угрожающей, но Совет пока держал контрольный пакет у себя. В случае компьютерного кризиса должна быть задейст­вована дополнительная резервная армия мыслящих механизмов, которая дублировала бы функции вышед­ших из-под контроля андроидов и мозговых центров.

«Я вспоминаю рожи членов комиссии, когда со своим сундучком явился за неделю до отлета в центр.

— Кто это есть?

— Это есть историк экспедиции.

— Если он есть член экспедиции, он очевидно должен быть одет, как следует члену экспедиции.

— Видите ли, согласно пункта 8 свода II, для этой категории служащих сообщества допускаются некото­рые отклонения.

— А вообще, зачем им историк? И что такое историк?

—Согласно пункта 6 закрытого свода III, истори­ки вводятся в состав экспедиций решением Совета и подотчетны только ему. Это в случае, если на корабле нет Советника. В данном случае он есть, но, естественно…

—Тем не менее, он не внушает мне доверия.

—Советнику разрешено применять к этой катего­рии служащих сообщества ограниченный шок, для чего должно собрать комиссию и…

—А в случае крайней опасности?

—Несмотря на крайнюю психологическую неус­тойчивость, историков уничтожать запрещается. Это функция Совета.

—Жаль. Этот тип… Кстати, что это на нем надето?

—Это специалист по определенным общественно-временным группам. Он одет в земную одежду того времени, которая приблизительно соответствует одеж­де некоторых цивилизованных государственных сооб­ществ определенных временных интервалов. Так ему легче сосуществовать. Меньше интеллектуального дис­комфорта.

— Послушайте, историк. Как называется это все?

— Ваша светлость?

— Ваша, что?

— Это обращение…

— Как называется то, что на вас?

— Шляпа. Кожаное пальто.

— Но почему нельзя в человеческой одежде? Так же удобней. Ее же не дураки выдумали?

— У меня есть право быть дураком.

— Прошу уведомить Советника о потенциальной опасности этого типа. Я догадываюсь, что нас ждет с ним. Историк. Кожаное пальто. Сундучок. Так-то вот. Вызовите следующего. Кажется, там штурман? Ваш номер, штурман!»

Немногие знают, что Совет был образован сразу после некоторых событий в середине XX века. Очень немногие знают это. Именно к тому времени относят­ся находки инопланетной техники под арктическими льдами. Инопланетные аппараты оставались там со времен палеоконтакта и, как знать, не были ли эти льды рукотворными. Те, кто когда-то посещали Зем­лю, после катастрофы не смогли ликвидировать ве­щественные доказательства своего визиты. Но смогли их надежно спрятать. Тем не менее, все последующее время они следили за развитием цивилизации, не допуская излишнего любопытства земных интеллекту­алов и праздно шатающейся по планете публики, каким-то образом выпавшей из грандиозного процес­са строительства новой Эры.

После обнаружения инопланетных аппаратов меж­ду Советом и мирами, жуткими и прекрасными, был немедленно установлен контакт. Никакой утечки ин­формации. Совет стал получать в обмен на стратеги­ческое сырье научные разработки иной цивилизации. Это послужило естественным и существенным толч­ком для развития земного социума. Открытия, допу­щенные к эксплуатации и не могущие причинить вреда прямого или косвенного, выпускались из «кув­шина» по разрешению Совета. Тайные знания дава­лись путем телепатического воздействия на людей, не обязательно ученых. Таковы были скрытые пружины эпохи гениальных дилетантов. Дилетантизм может дать результат, но не в массовом масштабе.

Тем не менее, игра продолжалась. Что являлось для держателей банка сырьем, оставалось загадкой. Впос­ледствии все допущенные к этой проблеме, независи­мо от заслуг перед сообществом, погибли при невыяс­ненных обстоятельствах. После гибели цивилизации-партнера от мгновенных и страшных воздействий некоего фактора и одновременного исчезновения всех ее станций и зондов, которые, видимо, были фантомами, было принято решение об отправке экспедиций для выяснения всех причин и следствий. Помимо того, согласно информации, полученной ранее, существовали другие обитаемые миры. Но точные координаты этих планетных систем Земле никогда представлены не были.

«Во хмелю возвратился домой,

ночью проснулся — услышал

шум дождя.

Очнулся от сна,