Тайна Староконюшенного переулка - Лев Рубинштейн

prose_history children Лев Владимирович Рубинштейн Тайна Староконюшенного переулка

Повесть о поколениях революционеров: о декабристах, о Герцене, о зарождающемся движении марксистов. В центре повести — судьба двух мальчиков, один из которых стал профессиональным революционером, другой — артистом театра.

Для младшего возраста.

1975 ru LT Nemo FictionBook Editor Release 2.6 10.10.2011 OCR "LT Nemo" 2011 8DAB450F-B84D-46C7-9EB7-3EBEDFBDF6AF 1.0 Рубинштейн Л. В. Тайна Староконюшенного переулка. Историческая повесть «Детская литература» Москва 1975 Р2 Р82 Рисунки Л. Хайлова P 70802—069 / М101(03)75 349—75 © ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА», 1975 г. ДЛЯ МЛАДШЕГО ВОЗРАСТА Лев Владимирович Рубинштейн ТАЙНА СТАРОКОНЮШЕННОГО ПЕРЕУЛКА Ответственный редактор Т. П. Николаева. Художественный редактор М. Д. Суховцева. Технический редактор И. Я. Колодная. Корректоры Н. А. Сафронова и Э. Н. Сизова. Сдано в набор 26/VII 1974 г. Подписано к печати 9/XII 1974 г. Формат 60×84 1/16. Бум. типогр. № 1. Печ. л. 6. Усл. печ. л. 5,58. Уч.-изд. л. 4,68. Тираж 150 000 экз. Заказ № 3213. Цена 30 коп. Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Детская литература». Москва, Центр, М. Черкасский пер., 1. Ордена Трудового Красного Знамени фабрика «Детская книга» № 1 Росглавполиграфпрома Государственного комитета Совета Министров РСФСР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. Москва, Сущёвский вал, 49. ДОРОГИЕ РЕБЯТА! Отзывы об этой книге присылайте по адресу: Москва, А-47, ул. Горького. 43. Дол детской книги. Рубинштейн Л. В. Р82 Тайна Староконюшенного переулка. Историческая повесть. Рис. Л. Хайлова. М., «Дет. лит.», 1975. 94 с. с ил.

Лев Владимирович Рубинштейн

Тайна Староконюшенного переулка

Историческая повесть

Рисунки Л. Хайлова

Тайник на верхнем этаже

В старину в Москве говорили, что в переулках между Арбатом и Пречистенкой заблудиться ничего не стоит. Идёшь, например, с Пречистенки к Арбату, по Староконюшенному переулку, повернул направо — и опять попал в Староконюшенный.

А ты не поворачивай никуда, иди прямо — и выйдешь на Арбат или на Пречистенку.

Да и вообще не будь разиней, а соображай, что у тебя слева, справа и за спиной. А то ведь и на Красной площади заблудишься.

Запомни только, что в наши дни Пречистенка называется улицей Кропоткина. Но в этой книжке говорится о том, что было более ста лет тому назад.

Пошли в прошлый век! Мы историки, мы не заблудимся. Раз! Два! Три!..

Куда это мы попали? Переулок узкий, весь белый, засыпанный снегом. Из-за забора склоняются над проложенной в снегу тропинкой сучья деревьев в серебряном инее.

Тихо в Москве. Утром только петух пропоёт да колокол вяло прозвонит на близкой церкви.

За забором большие окна барского дома, занавешенные белыми шторами. Вход в дом, надо полагать, со двора, потому что с улицы никаких дверей не видно. Да и со двора никаких звуков не долетает. Что это за сонное царство?

Подойдём поближе. На каменном столбе ворот высечено: «Владение полковника и кавалера Платона Васильевича Карабанова».

А на другом столбе тех же ворот добавлено: «Пречистенской части, Староконюшенный переулок».

Итак, мы попали как раз в тот самый переулок, про который говорят, что в нём заблудиться ничего не стоит!

Что делать? Постучать в ворота? Заранее можно сказать, что ничего хорошего от этого не будет. Мы услышим из-за ворот сиплый бас дворника:

— Кто там? Откудова? Не знаем, проходите, их высокоблагородие почивают!

Но мы историки и обладаем волшебным даром проходить в прошлом через любые препятствия, да так, что нас никто не видит. Поэтому проверим ещё раз запись на нашем плане Москвы 1861 года: «Староконюшенный переулок, дом Карабанова, особняк с антресолями ко двору» — и проникнем внутрь дома…

И внутри дома тишина. Только изредка скрипнет половица да промурлычет кот. Матовым блеском сияет зеркало в прихожей среди тяжёлой, тёмной мебели. Всё чисто, всё прибрано, всё аккуратно, как в музее, но жизни не видать.

Впрочем, наверху, кажется, что-то зашевелилось… Поднимемся по лестнице на антресоли.

Здесь, на втором этаже особняка, комнаты похуже, с низкими потолками. Баре живут внизу, а наверху обычно помещаются люди простые: гувернёры — воспитатели детей, слуги, старухи приживалки.

В коридоре полутьма. Вот наконец следы жизни! Кто-то осторожно поднимается по лестнице. Приземистая, широкая фигура крадучись проходит по коридору в самый дальний его конец. Возится с ключом у маленькой двери. Дверь приотворилась, косой луч света упал на половицы, натёртые воском… Оглянулся и нырнул за дверцу. Прошло несколько минут; слышно, как он там роется и пыхтит.

Десять минут спустя на лестнице шорох. Приземистый вышел из-за двери, подозрительно вгляделся во тьму и спросил негромко:

— Мишка, ты?..

Никто не ответил.

Приземистый покачал головой и запер дверь на замок. Он тщательно повернул ключ дважды да ещё попробовал рукой, хорошо ли заперто. Потом стал осторожно спускаться по лестнице.

На середине лестницы остановился, огляделся, как будто опасаясь, что за ним следят, и наконец, убедившись, что кругом никого нет, ушёл в прихожую.

У этого приземистого мужчины зрение было не из лучших — да это и не удивительно для старика, потому что это был человек лет семидесяти.

Да, неважное у него было зрение! Приглядевшись по-настоящему, он заметил бы в полумраке четыре блестящих глаза, которые следили за всеми его движениями.

* * *

— Мишка! Видел на стене пистолет?

— Так точно, вашбродь. Только он пистолета не касался, а вверх глядел.

— Там, наверху, должно быть, сабля?

— Никак нет, вашбродь, золочёное что-то…

— Эполеты?

— Нет, вашбродь, вроде будто бы рама золотая…

Оба мальчика были одинакового роста и возраста — им было по десяти лет. Но они не были друг на друга похожи.

Один из них был смугловатый, с высокими тёмными бровями и чёрными глазами. На нём была нарядная шёлковая рубашка с шитым воротником, узорный поясок и лаковые полусапожки.

Другой был белоголовый, с густыми бровями и веснушками на носу. Одет он был в холщовую рубаху с ременным поясом, а поверх рубахи на нём была красная безрукавка — это значило, что он «казачок», то есть домашний слуга. Поэтому он и называл господского сына «ваше благородие». От долгого употребления «ваше благородие» стёрлось и превратилось в «вашбродь»…

— Больше ничего ты не разобрал? Оружия другого не видал?

— Никак нет. Блестит, а что — не видать. Трофим хитрый: дверь так прикрыл, будто знал, что мы глядим.

Голос у белоголового мальчика-слуги был звонкий, и, чтоб слова не разносились по дому, он прикрывал рот рукой. Говорить тихо он не умел, не получалось.

— Там, наверно, есть всякое оружие, — задумчиво проговорил «вашбродь», — ведь Трофим воевал с Наполеоном.

— Это в тот год, когда Москва горела?

— Да, Топотун, сорок девять лет тому назад.

Топотуном Мишку называли потому, что он был в доме на посылках, то есть бегал по всей Москве с поручениями. Поэтому он Москву знал лучше, чем сами хозяева, хотя родом был из крепостной деревни.

— Вашбродь, дозвольте сказать, начальники не оставят солдату оружия, — уверенно сказал Топотун, — не положено. Вот из-под Севастополя кто пришёл, тот без всякого оружия, даже тесаков нет.

— Но я своими глазами видел пистолет!

— Точно так. Стало быть, не Трофимов.

— А чей же?

— А кто пистолеты носит? — таинственно произнёс Топотун. — Офицеры носят! Может статься, его скородия, батюшки вашего…

— Нет, — решительно отвечал «вашбродь», — пистолет старинный, сейчас таких нет. Да и зачем батюшка станет Трофиму давать ключ от своего чулана?

Беседа была прервана слабым женским голосом. Кто-то внизу произнёс по-французски:

— Мишель, где же вы?

— Здесь, маменька! — отвечал «вашбродь» и побежал вниз по лестнице.

Топотун думал, думал и наконец проговорил со вздохом:

— Я бы ключ подобрал очень просто, да нельзя — заругают.

* * *

Теперь давайте сообразим, что же мы узнали? Честно говоря, не очень много. Несомненно, в этом доме живут двое Михаилов — барского сына зовут Мишель, а слугу Мишка.