Ведьма - Сергей Асанов

Сергей Асанов

Ведьма

Из дневника Екатерины Соболевой

20 июня 2008 года

Привет, дневничок-старичок! Извини, что до сих пор обращаюсь к тебе как маленькая девочка. Пока не могу отвыкнуть. Сегодня мне исполнилось шестнадцать, прикинь! Ну, ты же в курсе должен быть, правда? Я слушаю твои поздравления… О, спасибо, дорогой, я знала, что только ты и есть мой единственный и настоящий друг! Я знаю, что, наверное, все девчонки в мире в шестнадцать лет пишут в своих дневниках, что мама и папа их не понимают, что милого друга нет и не будет, но, знаешь, это ведь действительно так. У меня по крайней мере. Сколько себя помню, меня предки ограничивали во всем: возвращаться домой в девять, хотя подружки-одноклассницы тусовались во дворе до одиннадцати; подарки я всегда получала скромные, не дороже тысячи, и мне всегда говорили, чтобы я вела себя скромно и не забывала, как эти деньги зарабатываются. Забудешь тут, как же! Мама все время жалуется, что денег нет и не будет, потому что папа никак не может поговорить с начальством… Прикинь, вчера я подслушала их разговор на кухне, это просто кошмар! Папа ничего не может ей ответить, она просто его носом по батарее возит… Я знаю, что он добрый и мухи не обидит, что он никогда не станет воровать, подлизываться или подличать – но неужели это такое уж преступление?! Разве это плохо? Почему когда человек кусается и толкается локтями, его называют мужиком, добытчиком или бог знает кем еще – короче, суперменом, а когда человек порядочный, честный, добрый – его обязательно обзовут тряпкой? В каком мире мы живем, дневничок?.. Сегодня мне подарили гитару с роскошными акустическими струнами. Точнее, не сегодня, а седьмого марта, и тогда мама сказала, что пусть это будет мне подарком на день рождения. Ты понял, да, дневничок?! Е-мое три раза! На Восьмое марта и на день рождения! Можно было еще и ко Дню защиты детей привязать, и к Новому году. Плакать хочется. Убежать куда-нибудь хочется, уехать, улететь, уплыть… Вот если бы мне еще прекрасного принца на дороге встретить – он бы мне помог, он бы меня поддержал, но наши местные пацаны, ты сам знаешь, на принцев не тянут. Дураки они и выпендрежники… Эх, дневничок… спать пойду. Пока, до завтра! Целую (извини, целовать больше некого). Пока-пока-пока.

☺☺☺

1. Звонок

Две недели без телевидения! Всего несчастных четырнадцать дней без запахов съемочного павильона, без судорожных перекуров на лестнице, литров кофе и чая в аппаратной, без утренних летучек у Соколовского («Да продлит Аллах его годы!» – говоришь с подобострастием в присутствии свидетелей), на которых ты чувствуешь себя и гением телевещания, и многообещающим перспективным юношей, и безнадежным говнюком одновременно. Четырнадцать дней без нудного замера рейтингов, долей, процентов, без констатации провалов и успехов, без истерик и соплей по поводу бегства гегемонов на «Танцы со звездами» и энтэвэшную мертвечину. В конце концов, четырнадцать дней без вонючего города, который начинаешь любить только после столбика с табличкой «200 км»! О, счастливые четырнадцать дней, будьте вы прокляты за свою редкость и мимолетность!..

Впрочем, можно посмотреть на это с другой стороны: за два года выходит двадцать восемь дней, за три года – сорок два, за пять – уже семьдесят, а если суммировать время отпуска за десять лет, то получается и вовсе неприличная цифра, за которую Соколовский имеет полное право распять тебя на микрофонной стойке в павильоне. Сто сорок дней, или четыре с половиной месяца! Практически пенсия! Проблема только в том, что за десять лет такой жизни можно если и не сдохнуть, то запустить необратимые процессы в своем воспаленном мозгу.

Евгений Ксенофонтов работал в телекомпании «Неон-ТВ» всего пять лет. Из них только последние полтора года выполнял обязанности режиссера, и, в свою очередь, ровно год из этих полутора он занимался проектом «Ясновидящий». В мониторах перед его глазами и в личном общении пронеслось около трех тысяч гоблинов, считавших себя экстрасенсами, ясновидящими, колдунами, лекарями, хирургами, английскими шпионами, умеющими разговаривать с камнями, и прочими незаурядными личностями, существующими в природе в единственном экземпляре. Из них для шоу отбирались только десять человек, и вот эти десять уже всерьез боролись за главный приз, распутывая подброшенные жизнью и продюсерами задания. На самом деле лишь единицы из всех этих красавцев действительно что-то умели, но Женя не верил даже тем, кто вышел в финальную десятку. Он не сомневался, что во время работы над проектом кто-то из съемочной группы сливал участникам информацию.

Однажды он попытался поговорить об этом с продюсером реалити-шоу Маришкой Садовской. Та его внимательно выслушала, чиркнула зажигалкой (дело было во время перекура во внутреннем дворике здания телекомпании, похожего на Пентагон) и глубокомысленно изрекла:

– Без слива в нашем деле ничего не получится.

– В смысле?

Маришка сделала томную затяжку. Она курила длинные ментоловые сигареты, сама была длинная и худая, как топ-модель, и каштановые волосы у нее тоже едва не доходили до попы… И над ответом она могла размышлять так долго, что ты забывал суть вопроса.

– Я допускаю, что кто-то сливает экстрасенсам задания, – наконец выдохнула эта полусонная фурия, – и если я его поймаю, лишу яиц на х…, а потом дам премию! Понимаешь, в чем штука…

Она снова затянулась. В такие минуты Женя готов был ее убить. Он уже решил, что обязательно сделает это, когда они в следующий раз сольются в экстазе в ее роскошной спальне. Он придет к ней, как обычно, под вечер, уставший, замученный, с флаконом «Мадам Клико» и коробкой «Ферреро Роше»… и опустит бутылку ей на голову!

– Короче, стукачи нам на пользу, – закончила свою мысль Маришка. – Они корректируют драматургию. Если бы мы полагались только на Господа Бога, наше шоу не получало бы таких цифр от «Гэллапа».

– Да в жопу твоего «Гэллапа» с его цифрами! – горячился Евгений. – Я их и так видеть не могу, да еще и думаешь, что они наверняка мошенники… Короче, это уже перебор.

Маришка в ответ лишь молча послала ему губами воздушный поцелуй, и Женя понял, что ничего путного от продюсеров не добьется. Действительно, пошли они все к черту со своими заморочками. Он просто будет делать свое дело и ждать короткого летнего отпуска.

О, эти четырнадцать дней, проведенных без Маришкиной ласки! Чертовы четырнадцать дней! После каждой своей отлучки из вонючего мегаполиса Женя давал себе клятву, что ни за что не вернется в телекомпанию и никогда не позволит этой ненасытной разведенной девахе прикоснуться к своей заднице. Безумная гонка, интриги, слухи, стукачи, нескончаемая драка за цифры от «Гэллапа» и домогательства Садовской по вечерам – на это он тратит лучшие годы своей жизни?!

Кхм, вообще-то… когда она затаскивает его к себе в спальню, он пропадает. Он теряется, не может найти не только свои носки, но и себя самого и уже не помнит, чего хотел, кого любил, кого ненавидел и почему хотел сбежать. Кажется, Маришка сама могла бы участвовать в шоу «Ясновидящий», но ей всегда больше нравилось быть кукловодом, чем марионеткой.

* * *

В этом году Женя выгреб свои четырнадцать счастливых и проклятых дней в августе. Пятнадцатого числа должен начаться кастинг нового, третьего по счету, сезона реалити-шоу «Ясновидящий», и главреж должен быть на месте – рядом с Маришкой Садовской. Он будет вдыхать ее ароматы и слушать очередного фрика, уверенного в своем неземном происхождении.

Утром двенадцатого августа в его квартире раздался телефонный звонок. Он только что принял душ, ходил по гостиной в одних трусах и с полотенцем на плече. Он долго не мог понять, где валяется трубка, а когда нашел, готов был порвать звонившего в клочья.

– Алло!

– Здравствуйте, – поприветствовал его низкий женский голос. – Евгений Ксенофонтов, если не ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь. – Женя бросил полотенце в кресло. – Кто говорит и чем могу?

– Меня зовут Людмила. Фамилия вам ничего не скажет. Пока не скажет…

– Ну, слушаю вас, Людмила.

Возникла небольшая пауза. Евгений уже хотел возмутиться, когда дама продолжила:

– Я знаю, как вам помочь.

– Чего? Кому помочь? Зачем?

– Вам. У вас неизбежно возникнут проблемы.

Евгений фыркнул.

– Какие еще проблемы? Зачем вы звоните? Вы кто вообще?

– Я – ваша единственная надежда.

Женщина глубоко вздохнула…

…а у Евгения закружилась голова. Веки его сомкнулись, левая рука ослабла, и он грохнулся в кресло как подкошенный. Телефонная трубка по-прежнему была зажата в его ладони возле уха. Голос Людмилы он слышал словно сквозь стену:

– Евгений, вы куда пропали?..

2. Кастинг

– Здравствуйте, представьтесь, пожалуйста.

– Добрый день. Михаил… кхм… Михаил Поречников.