Чужая машинка - Татьяна Кигим

Татьяна Владимировна Кигим

Чужая машинка

Антон запустил пальцы в кудрявую шевелюру, прошёлся по комнате. Жена сидела потерянная, уткнувшись взором в колени. Что ж, это, пожалуй, мужской разговор.

— Вася…

Сын, надувшись сидел на полу и вжикал спорт-спорт-акроммимо башен, норовя зацепить кубик и обрушить сооружение.

— Вася! — Крученик попытался придать голосу суровости. — Тебе что, не хватает своих игрушек, Василий?! Почему ты не попросил меня или мать, чтобы тебе купили этот чёртов дирижабль?!

— Аэрокар.

— Да хоть космолёт! Ты б ещё витрину в магазине разбил!

— Да я у него ничего не отбирал! Я только попросил дать посмотреть и пару минут потестировать механизм!

Антон коротко выдохнул. Согласился же он на этот переезд… Ну да, хорошая работа, лучше платят. Цивилизация вместо полудеревенской Либруты. И новые проблемы, детские и совсем недетские.

— Ну откуда я знал, что этот жлоб сразу побежит жаловаться… У нас дома никто так не жадничал. Я ему ни по носу не дал, ничего не сделал! Я вежливо попросил!

«У нас дома». Ну да, этот дом сын пока ещё не воспринимает своим. И новые обычаи, новые законы… Это их с Анной вина, что решили объяснить все тонкости поведения в новом мире попозже, постепенно. Вот и вляпались всей семьёй. Оранжевый огонёк в документах, шеф уже поинтересовался — за что.

— Василий, — голос отца был максимально твёрд. — Чтобы больше никаких «у нас дома». Мы теперь живём здесь, и будь добр до сентября привыкнуть к правилам поведения «тута» и «здеся»! В сентябре в школу, и мне не нужны проблемы с твоим поведением. Больше не смей клянчить…

— Я попросил по-человечески!

— …чужие вещи. Мы тебе купим всё, что хочешь. Не хочу, чтобы про нашу семью говорили «нищеброды». Вот.

И, чтобы смягчить удар от выволочки, Крученик-старший достал новенькую, упакованную в сверкающий голо-пластик игрушку.

— Вот он, твой дирижабль…

— Аэрокар! — радостно воскликнул Васька. — Папа!

…Через несколько минут Крученик-младший мрачно взирал на безмозглую, плохо управляемую и совершенно неинтересную игрушку.

— Кто из нас нищеброды, — пробормотал он. — Жалко ему было мне аэрокар показать… Я бы и не стал просить такую фигню у отца, я бы набор скайрейдеров попросил…

«А ты уже купил КАП? Чтобы инспектор не капал на мозги — вовремя КАП купи и спокойно спи…»

Вечером, обнимая жену, Антон долго смотрел в потолок, где скручивались в спирали успокаивающие узоры. Анна свернулась калачиком под одеялом и уткнулась ему в подмышку.

— Не стал говорить сыну, но ведь сами мы виноваты… Ты могла себе представить, что со времени нашего отъезда местные законы так изменятся?

Анна всхлипнула.

— Идиотизм, конечно, но… Дура лекс, сед лекс. Напомни мне, чтоб я купил этот чёртов кодекс… А то ещё и сами вляпаемся…

«КАП — лучший подарок другу, жене и тёще! Помни — у каждого должен быть свой зубной клинер, свои трусы и личный КАП!»

Стук, торопливый и настойчивый, оторвал Анну от плиты, и у неё сердце ушло в пятки. Стучал, конечно, Васька — он ещё не привык к сенсорам, и всё норовил постучать домой, как на Либруте, где у них была настоящая деревянная дверь, тёплая и добрая. Как весь старый дом… Анна бросилась к дверям нового дома, давая команду открыться: стук был какой-то тревожный, и правда — Вася ворвался в дом вихрем. Глазёнки лихорадочно блестели:

— Полиция, мама! Полиция! За мной гонятся и меня арестуют.

— Ф-фуу… — Анна села прямо на банкетку в холле. Прижала к себе сына. — Как ты меня напугал, малыш…

Усмехаясь, она поглаживала шелковистые волосёнки, радуясь, что всё у них так хорошо, дом большой, сад красивый, на улице спокойно, Вася наконец-то подружился с соседскими ребятишками — и вот, уже играют в каких-то воров-грабителей, наверное, ишь ты — полиция… Анна тихонько засмеялась и чмокнула сына.

На лестнице крыльца послышались шаги, и женщина подняла голову. Шаги были какие-то… официальные. Чёткие, размеренные, уверенные шаги, а потом раздался голос интеркома.

— Госпожа Крученик? Полиция четвертого районного управления. Позволите войти?

— Да-да, конечно… — встала Анна, делая жест охранным системам и крепко держа за руку сына.

В холл действительно вошёл полицейский. С ним шла женщина из опеки несовершеннолетних — ну да, типичная мымра из опеки.

— Что… — у Анны пересохло в горле.

— Ваш сын уже нарушил два дня назад закон об авторском праве. Вам удалось убедить районного комиссара по контролю, что нарушение произошло случайно и его следует квалифицировать как непреднамеренную ошибку. Но сейчас речь идёт о рецидиве. В дело вынуждена вмешаться полиция и опека. Есть подозрение о недостаточно полном выполнении родительских обязанностей по ознакомлению ребёнка с законами.

Женщина просто рухнула обратно на банкетку. Сын стоял, потупившись, и ковырял ногой паркет.

— Вася… — тихо простонала мать.

— Да не клянчил я ничего! — взорвался мальчишка. — Я, наоборот, дал Аське из дома напротив мой гиперкран от конструктора, я ей сам поиграться дал!

Анна вздохнула и затребовала и срочный вызов мужа.

Полицейский сурово смотрел на нарушителя, а мымра из опеки просто-таки пропалила гневным взором недостойную родительницу, воспитавшую маленького рецидивиста.

«КАП — ваша уверенность в завтрашнем дне. Помните: незнание закона…»

Крученик-старший курсировал между столом и диваном, читая лекцию. Крученик-младший мрачно чиркал маркером по экрану.

— …и запомни: будешь нарушать закон, просить читать чужие книжки, играть чужими машинками, давать кому-то свои игрушки — тебя посадят на зону и опус… будет, в общем, плохо.

— Запомнил, запомнил… Васе нельзя давать играться машинкой другим ребятам. Чего уж тут сложного.

— Не ёрничай и не утрируй! Умный нашёлся. Ты пойми: за каждый экземпляр любой вещи надо платить. Создал модельер красивое платье. Сшили на фабрике по выкройкам тысячу таких же. Мама заплатила за одно, тётя Лера заплатила за другое…

— …соседка заплатила за третье, мама увидела, что на соседке такое же платье, и закатила истерику. Понял.

— Интеллектуальная собственность принадлежит человеку или его наследникам, или же тем, кому были переданы на время и за деньги авторские права. Поэтому если ты увидел в книге мишку — ты не должен срисовывать его в альбом! Ну, или не мишку, а новые модели робоскайтеров, например… Тем самым ты копируешь чужое. Понял?

— Значит, когда я у бабушки, на Либруте, нарисовал на обоях свастику — вы меня ругали за нарушение авторского права?

Антон запнулся, остановился.

— Н-нет… Нет, за другое… Сын, это долгий разговор! В общем — ничего ниоткуда не копируй! Никому не давай своих вещей! Понял?!

— Что за мир жадин и жлобов… Попробовал бы я на Либруте рассказать такое — что каждый как куркуль, над своим златом чахнет…

— Не обсуждать!

— Да уж куда мне, не законодатель…

— Умён больно для второго класса!

— Для третьего…

Крученик-старший поглядел на обиженное лицо сына, сбавил обороты.

— Точно запомнил?

— Точно!

— Ну иди… тогда.

— Пап! Но объясни, зачем?..

— Это основа нашего общества, сынок. Основа экономики. Вот мама создаст дизайн-проект, и ей будут платить за каждое использование. Чем лучше проект, чем востребованней — тем больше заплатят. И так же мне за мою работу. И тёте Лере за её вино: за каждую бутылку нового урожая. Конечно, некоторые моменты нам могут показаться… сомнительными. Но так уж устроен мир… Да, Вася! Я тебе только в общих чертах обрисовал ситуацию. А вообще я куплю на днях КАП, Кодекс Авторского Права, и мы с тобой детально разберём все эти заморочки.

— Так у тебя ж кабинете стоит КАП? Можно я почитаю, чтоб не вляпаться?

— Не смей брать! — заорал Крученик.

«Проверьте лицензионность вашего КАП. Помните, если истёк срок лицензии, вы не сможете пользоваться КАП. Пользование КАП с истёкшим сроком лицензии — преступление, которое наказывается лишен…»

«Отличное средство для мытья швеллер-покрытия», — бежала реклама по изгибам стены, обвивая все квадраты включенных каналов, требуя перейти по ссылкам и завлекая вспыхивающими картинками. «Редкий инертный газ для заправки надувных кроватей — порази своих секс-гостей. Новый КАП с комментариями уже в продаже! Помните — незнание закона не освобождает от ответственности…» Антон и Анна строгали огурцы и редиску, намереваясь приготовить окрошку из последних не оранжерейных овощей сезона. Семейная идиллия прерывалась малозначащими репликами, смешками, восклицаниями и взглядами людей, которые прожили вместе уже довольно долго, но всё ещё не наскучили друг другу.