Оргазм в октябре - Олег Овчинников

Олег Овчинников

Оргазм в октябре

Его всосало и выплюнуло, но где-то в промежутке еще и раскрутило бешеным волчком, так что Трифону, даже несмотря на вновь обретенные способности, понадобилось несколько долгих микросекунд, чтобы сориентироваться на новом месте.

Полигон представлял собой круговое плато диаметром 8400 метров, засыпанное мелким красным песком, почти пылью. Местами сквозь пыль проглядывала плита, образующая основание, судя по цвету, из монолитного асфальтида. Небо напоминало огромный мыльный пузырь, радужно отливающий по краям у горизонта и почти прозрачный над головой. Через него вполне можно было наблюдать звезды, если бы не затмевающее все на свете солнце, также красноватое и палящее. В паре километров к югу от плато чернел глубокий шрам пересохшего канала. Дальше начинались скалы.

«Что это? – подумал Трифон. – Марс?»

– Нет, «Сникерс»! – раздался в его голове дребезжащий женский голос с заметным акцентом.

Трифон внутренне поморщился. Курсанта до сих пор коробило от осознания того, что каждая его мысль во время операции мгновенно становится известной людям за пультом. Или нелюдям, вроде Немки.

– Вон из прохода, Грифон! – последовала мысленная команда. – Не задерживай высадку!

«Стерва! – выразительно подумал Трифон. – Не умеешь говорить, так хоть думай по-человечески». Вместо «Вон» у Немки получалось «Фон», а уж как она умудрилась изуродовать простое русское имя Трифон… Впрочем, в качестве позывного «Грифон» звучало очень даже неплохо.

Он перебрал манипуляторами, откатившись на десяток метров в сторону, при этом заметил, что кое-где песчаная пыль маскирует отверстия и трещины в плите, и отрегулировал соответственно площадь ступающих поверхностей. Портал немедленно замерцал, возникла светящаяся точка в центре, быстро разрослась до нужных размеров и ярко вспыхнула напоследок, прежде чем раствориться в небесном перламутре.

Марфа упала на песок с высоты нескольких метров, грациозно спружинила манипуляторами и повела башней, оглядываясь.

– Что это? Марс? – мгновение спустя спросила она.

– Нет, «Сникерс»! – машинально ответил Трифон.

– Отчень остроумно! – ввинтился в мозг дребезжащий голос Немки. – Вы в системе Каппы Полипа…

«Ничего себе! Нормальному человеку и не выговорить…»

– …на десятой от местного солнца планете. Она называется Октябрь.

– А всего планет что ли двенадцать? – догадалась Марфа.

– Да. И вы здесь, чтобы подавить восстание.

– Октябрьское? – прыснул Трифон.

Он слушал вполуха, то есть, с учетом ситуации лучше сказать: одним полушарием. Его взгляд постоянно возвращался к Марфе, тем более, что, кроме нее, на залитом солнцем полигоне смотреть было не на что. Он любовался ее стройными подвижными манипуляторами, покрытыми чувствительными волосками датчиков движения, изящной башенкой с чуть раскосыми смотровыми щелками – рудиментарным напоминанием о тех временах, когда для управления тяжелой машиной требовалась целая команда сидящих внутри операторов.

Трифон представил себе четверку небритых, потных мужиков в грязных сапогах (которые мало того что сами забрались в его тонкое электронное нутро, но и для неясной надобности прихватили с улицы какую-то облезлую шавку) и содрогнулся от отвращения. Нет уж, слава конструктору, ПАУКу, то бишь ПолуАвтоматической Установке Каталкина такая участь не грозит. Он перевел взгляд на Марфу и, не стесняясь Немки, подумал: «Все-таки, какая же она прелесть!»

– Не заводись раньше времени, – холодно посоветовала напарница. – На вот, остынь.

Она игриво обдала Трифона тонкой фотонной струйкой, не способной нанести серьезного ущерба, разве что выбить пыль. Но эта ласка только сильнее возбудила его. «Где эти чертовы повстанцы?», – в нетерпении пробормотал Трифон.

– Горятчий, горятчий малчик! – похвалила вездесущая Немка.

Он не ответил. Не хотелось нехорошо выражаться при напарнице.

– Марф, а можно я буду звать тебя Прелесть? – спросил он. – А ты меня…

– Балда! – перебила она. – Смотри!

Над дальней оконечностью полигона замигал светлячок вражеского портала. Отличить его от своего было легко по бледно-зеленому свечению. Из портала один за другим высыпались один, два, три… пятеро КЛОПов! Выплюнув пятого, канал схлопнулся внутрь себя и стал невидим для датчиков Трифона.

«Ну ничего себе – пятеро! – возмутился он. – Извращенцы! Дешевые дрочуны!» Хотя, строго говоря, до сих пор не было доподлинно известно, откуда повстанцы черпают энергию для боя. Может быть, из детских страхов или боли одиночества. Тем более извращенцы! Вот в группе Трифона всегда работали парами. Разнополыми, естественно.

– Ого! – сказала Марфа, и хотя это «Ого» относилось не к нему, Трифон возбудился еще сильнее. Выжимая из ходовой все возможное, он рванулся на огневую.

– Да, маленький, да. Ты справишься! – неслось ему вслед.

Сама Марфа осталась в тылу (вполне разумно, учитывая, что ей нужно больше времени на разогрев), по мере сил оказывая товарищу моральную поддержку. М-м-м… оральную, промычал Трифон и почувствовал, что сейчас взорвется. Нет, ни в какой поддержке он определенно не нуждался. Генераторы и без того гнали плазму как ошпаренные, разрядники были накачаны под завязку. Единственная проблема, беспокоившая его – не разрядиться бы раньше времени. В воздух! А что, говорят, бывали случаи…

Как же долго продержала его в резерве злопамятная Немка!

– Марфа! – хищно прорычал Трифон.

– Что, маленький, что? – вспыхнуло в мозгу ласковое.

– У-у-у-у-у!

Первый залп удался на славу: рассредоточенный, навесной, по групповой цели. На то они и КЛОПы, чтобы давить всех скопом, пока не разбежались, не попрятались. Струи сверкающей плазмы накрыли как минимум троих, один из которых, тот, что телепортировался последним, не успел пройти и метра по сыпучей поверхности Октября. И, судя по виду повреждений, уже не успеет.

– Умничка, – похвалила Марфа, приближаясь. – А ну-ка, дай я!

Трифон резко перекатился вправо. Гибкие сочленения манипуляторов делали возможным такой маневр.

И очень кстати! Ответный залп слегка поджаренных КЛОПов не заставил себя долго ждать.

Мощный разряд ударил в то место, где секунду назад находился Трифон. В песчаной пыли образовалась трехметровой длины прогалина угольно-черного асфальтида.

Марфа била расчетливо, наверняка и совершенно беззвучно, что у предыдущих напарниц Трифона случалось редко. Обычно они хотя бы поскуливали в такие моменты или несли невнятную чушь, Олеся, например, материлась сквозь зубы, занудно-однообразно. Марфа молчала. Ее точечные удары уверенно находили цель: одну, вторую, третью. Наконец, иссякла и она.