Берег родины - Анатолий Гребнев

Анатолий Гребнев

Берег родины. Стихотворения

Книга издана при поддержке:

Министерства культуры и массовых коммуникаций Пермского края, нефтяной компании «ЛУКОЙЛ», Пермской краевой общественной организации «Союз писателей России»

Авторы проекта «Библиотека российской поэзии»: Ильдар Маматов, Александр Кердан

© А. Г. Гребнев, 2008

© ООО «Маматов», 2008

Чудотворная музыка строк

Время. Как часто сетуем мы на его неумолимую быстротечность. Но, оглянувшись на прошлое, поражаемся тому, что наша память сохранила не дела или поступки, когда-то казавшиеся нам значительными, а интонацию любимого голоса, горьковатый и чистый запах осеннего перелеска и непостижимую тоску по Неведомому, невозможному в нашей земной суетной жизни.

Не оттого ли русская душа так чутка к поэзии, так открыта таинству слова?

Поэт Анатолий Гребнев сохранил в себе способность видеть и слышать сердцем, и оттого слово для него – внутреннее откровение глубоко пережитое и выстраданное.

С самого раннего детства его душа жила «в озарении Креста». Первые детские впечатления, сокровенно запечатленные в глубинах духовной памяти, – это и любящий материнский взгляд, и бескрайнее поле, и высокое небо, к которому устремлялась его душа с колокольни разрушенного сельского храма.

В тех далеких воспоминаниях горького военного детства так много любви и света, что и поныне его сердце находит в них утешение и отраду, воскрешая в нем мгновения, соединявшие его с вечностью.

В творчестве А. Гребнева прошлое неразрывно связано с настоящим, они соединились в одном духовном пространстве, где нет временных ограничений и где минувшее так же реально и живо как и настоящее. В его поэзии обращение к прошлому – это возвращение к своим духовным истокам, к той глубинной первооснове, без которой он невозможен как личность. А личность несет историю в себе самой. И поэтому, о чем бы или о ком бы ни писал поэт: о солдатах ли, погибших в Великую Отечественную, о русских ли ратниках, сложивших головы на поле Куликовом, он пишет о себе:

Я стоял среди многих    в переднем рядуИ, не дрогнув, шагнул    своей смерти навстречу,Когда треснули копья,    встречая орду,И с ордою мы сшиблись,    и ринулись в сечу!

Глубина духовного видения и постижения, присущая поэту, проникновенно и тонко раскрывается в его стихах о природе: он живет в полной гармонии и единения с нею. Душа Анатолия Гребнева была взлелеяна природой. Таинственная связь, соединявшая его с небом и полем, печальным журавлиным криком и облетающим перелеском, рождала в ней нежное и трепетное чувство, возвышенное парение и легкость. Природа стала для него той обителью, в которой он всегда находил и находит умиротворение и покой.

Целомудренное и чистое звучание присуще не только пейзажной, но и любовной лирике поэта. Ее художественная ткань прозрачна и насыщенна. В его стихах чувственный восторг соединяется с целомудренным любованием женщиной.

Ты до конца душой близка мне:Ловлю я в памяти твой взгляд —И для меня цветы и камниПонятной речью говорят.

На этой любви лежит отблеск вечного. Она не исчезает, «не перестает быть». В ней трепетность и ласковость земного чувства и светлая, возвышающая душу радость. В соединении с нею – единственной, он обретает свою целостность, возвращается к первозданной гармонии.

Духовный строй поэзии А. Гребнева определяет прозрачность и мудрую простоту его языка. В его стихах звучит живое, искреннее чувство, заставляя нас любить, страдать, восторгаться и радоваться вместе с ним.

У нас от Бога Родина одна

Россия

По колокольной гулкой сини,По ржанью троечных коней —Как я тоскую по России,Как плачу горько я о ней!

По воле той,По той свободе,Когда,Как в спелое зерно,Природы духИ дух народаСливались в целое одно!

По той, что гибла,Воскресала,Кипела,ПелаИ цвела,Когда в согласьи с небесамиЕе сияли купола.

Тысячелетнее величьеВ глухое втоптано былье —Святой обряд,Живой обычай,Ее укладИ лад ее.

Эй, братья-русичи!Славяне!Все, в ком душа еще жива —Неужто с вами мы завянем,Как прошлогодняя трава?

Я верю, верю – НевозможноТаких и нынче перечесть,Кто любит Родину неложно,В ком честьИ совестливость есть!

И возродить нам хватит силы,Соединившись на краю,Из разроссиенной России,Россию кровную свою!

«А сегодня, родная…»

А сегодня, родная,И горе – уже не беда,Если выжить смогли мыВ таких переделках кромешных.Эту мертвую землюРазбудит живая вода,И апрельские птахиОтыщут заветный скворечник!И прольются опятьБлагодатью чудесной дожди,Мы оплачем с тобойВсех, кто был изведен понапрасну.НеспростаНас всегда ненавидели смертно вожди,Потому что не им,А земле мы издревле подвластны.Но простили мы нелюдям всем,Как прощали всегда,И блаженны в своих побужденьяхБезгрешных:Вслед за солнечным плугомСтруится,Дымясь,Борозда,И влюбленные птахиОпять обживают скворечник!

Последние жители деревни Русиново

(Картина Виктора Харлова)

Живописец, волшебник, спеши,Для души моей стань исцеленьем:Уголок деревенской глушиСохрани для потомков нетленным!

Пусть останутся – хоть на холстах! —В тихой скорби крестьянские лики.Жизни нет им в родимых местах,Места нет им в России великой.

На былое поставили крест.Рвутся корни крестьянского рода.И в прозрачной печали окрестЗамерла золотая природа.

Воцаряется вечный покойТам, где жизнь бушевала издревле.Покидают деревню с тоской,Поневоле бросают деревню!

Что в ней делать тебе одному?Полевые захлопни воротцаПеред всем, что уходит во тьмуИ уже никогда не вернется!

Вера

Меня всё терзают граниМеж городом и селом…

Ну какое стирание граней,Если нечего больше стирать,Если город деревню ограбил,Словно сын простодушную мать!

Черным смерчем по милым пределам,Лад старинный пустив под откос,Пролетело, как змей, просвистелоСмертоносное слово «КОЛХОЗ»!

Самодурствуя до одуренья —Змей Горыныч крестьян не любил! —Закогтил он царевну-деревню,Изнахратил ее загубил.

Ни гармошки нигде, ни частушки —Будто вымерло всё на земле.Друг за дружкой избушки-старушкиВ первобытной скрываются мгле.

…Где-то в поле,Как русская песня,Заплутала надежда моя.Верю я, что деревня воскреснет!

Верю я,Верю я,Верю я…

«Где ж та удаль, что шла подбоченясь…»

Где ж та удаль, что шла подбоченясь?Где ж те песни, что чудились мне?Почему как последний лишенецПрохожу я по отчей земле?

Почему на земле этой древнейТоржествует по-прежнему зло?Так же грабят и гробят деревню,Так же грабят и гробят село!

Те же древние страхи и страсти —Как бы завтра вконец не пропасть.Так же рвут горлопаны на частиТрижды клятую пахарем власть.

Об утратах почти не жалея,Постою у старинной межи.Ничего нет на свете милееБезыдейного шелеста ржи!

«Желтый блеск молодого жнивья…»

Желтый блеск молодого жнивьяПосреди августовского поля.Русь, Россия,Отрада моя,Небывалая песня и доля!

Только ветер твой мерил простор,Где сливается с небом дорога.И в груди не проходит восторг,Не стихают любовь и тревога.

Это, видно, осталось в кровиОт славянских задебренных былей —Чтоб мы помнили земли свои,Берегли,    устрояли,        любили.

Чтоб на самой последней межеПеред взглядом родного простораСовестливой сыновней душеНе услышать глухого укора.

Фронтовик

И соседи давно уж не рады —Снова сдвинулся Ванька, дурит:Он костер разжигает в оградеИ кричит: «Севастополь горит!»

Урезонивать Ваньку без толку,В этот час его лучше не тронь.В белый свет он палит из двустволкиИ орет: «Батарея, огонь!»

Он крушит, что попало, неистов,По команде «В атаку! Вперед!»Разобьет подчистую фашистовСевастополь России вернет…

Успокоится,Баньку истопит.Но, друзей вспоминая, твердит:«Севастополь родной, Севастополь…Слышишь, друг, —Севастополь горит»!

«Россия слезы вытирает…»