Борьба за свободную Россию (Мои воспоминания) - Владимир Бурцев

Бурцев В. Л.

Борьба за свободную Россию (Мои воспоминания)

Том I (1882–1922 г. г.)

Посвящается тем, кто придет на смену нам

От автора

«В июле 1888 г. я бежал из Сибири. Нелегально благополучно через всю Россию пробрался заграницу. Осенью того же года я был уже в Женеве и стал там издавать «Свободную Россию».

С этих пор и начинается моя ответственная революционная борьба».

Так начинались мои воспоминания, и я совершенно не имел в виду рассказывать того, что было в моей жизни до этой моей первой эмиграции.

Но некоторые обстоятельства в настоящее время заставляют меня включить в мои воспоминания нисколько страниц из более раннего периода моей жизни.

До 1888 г., когда я приехал заграницу, — мне было тогда лет двадцать пять-шесть, — я успел уж побывать два раза в тюрьме. Во второй раз я просидел около трех лет и затем меня сослали в Восточную Сибирь. Словом к этому времени я проделал весь стаж, обычный для революционера того времени.

Конечно, и за эти годы много было мною пережито, быть может даже с такой интенсивностью молодости, с какой впоследствии не переживалось ничто другое. Но во всем этом я был более свидетелем, чем ответственным лицом. Это обстоятельство и позволяет мне долго не останавливаться на этом периоде моей жизни.

Но, повторяю, ответственное мое участие в революционной борьбе начинается только, главным образом, со времени моего приезда в Женеву, с основания газеты «Свободная Россия». С этого времени я и считаю себя обязанным дать о своей деятельности отчет в литературе — и моим друзьям, и моим врагам.

Впоследствии мне приходилось принимать ответственную роль во многих других крупных революционных и общественных событиях.

Обращу внимание читателей на некоторые особенности в моих воспоминаниях.

В них я останавливаюсь на рассказах не вообще о событиях, которых мне приходилось быть свидетелем, как бы они ни были интересны и какое бы они ни имели большое общественное значение, а исключительно только о тех из них, в которых я лично принимал ответственное участие. О других же событиях я только упоминаю постольку, поскольку это нужно, чтобы сохранить нить рассказа.

На выборе тем в моих воспоминаниях определенным образом сказался характер моей деятельности.

Моя политическая жизнь прошла не на общественных собраниях, не на улице, не в партийных заседаниях и не в между-партийных переговорах. Лично я почти никогда не входил ни в какие политические организации и очень редко делал какия-нибудь публичные выступления. Я — человек кабинета, литератор и журналист. Моя жизнь была связана главным образом с борьбой за создание газет и журналов. Ее сущность заключалась в журнальной деятельности. Это было так даже и тогда, когда я был занять борьбой с провокаторами. Поэтому-то в своих воспоминаниях я и вынужден так много уделять места судьбе моих изданий.

В своей многолетней журнальной деятельности я никогда не писал анонимных статей и никогда не выступал под псевдонимами. Во всем том, что я делал, я всегда брал на себя полную ответственность и никогда перелагал ее ни на партии, ни на других лиц.

Дурно все это или хорошо — это другой вопрос. Но так сложилась моя жизнь или вернее сказать, я так ее сам сознательно устраивал.

Это лучше всего может объяснить и выбор тем в моих воспоминаниях и то, что в них я так часто говорю — я, а не мы.

Мои воспоминания вышли такими, а не иными, потому что они для меня являются одновременно — и рассказом о былом, и отчетом о моей деятельности: и общественному мнению, и моим друзьям, и моим врагам, — всем, кто мне верил, и кто со мной боролся.

Я имел в виду написать книгу именно такого рода, а не иную, и скажу почему.

Свои воспоминания я посвящаю тем, кто придет на смену нам, кто будет продолжать нашу борьбу и кто на свою жизнь захочет посмотреть так же, как на борьбу, как на нее всегда смотрел я. С ними мне есть о чем поговорить даже тогда, когда они со мною будут коренным образом несогласны.

Я хочу, чтобы они познакомились с моим опытом.

Мне приходилось — опять-таки: хорошо я это делал или дурно, об этом каждый пусть судит по своему — много раз деятельно вмешиваться в русскую общественную жизнь и мне есть о чем вспомнить из пережитого.

Отмечу здесь, как величайшее счастье в моей политической деятельности, еще одну особенность моих воспоминаний: в них от первых и до последних страниц идет рассказ о защите одного и того же и о борьбе с одним и тем же. Вспоминая всю свою жизнь, я вижу, что мне нечего отказываться от того, что раньше я признавал, и нечего признавать, от чего я раньше отказывался.

За всю мою деятельность я ни разу не сменил вех, и в настоящее время я живу с той же самой верой в Россию и в идеи свободы, права и демократии, с какими тридцать пять лет тому назад я начинал свою ответственную политическую деятельность в «Свободной России».

Все это целиком было мною положено и в основу издававшегося мной в недавние годы «Общего дела».

Я хотел бы, чтобы мои читатели поняли, что мои воспоминания для меня — моя исповедь и в то же самое время больше, чем исповедь: они — моя вера и мои убеждения.

Глава I

В Москве. — В Успенском соборе. — Гвоздь, которым был распят Христос. Снова в Успенском соборе через сорок лет.

Свое детство и первую юность, в 1868–1878 гг., — родился я в 1862 г. — я провел в небольшом городке Бирске, Уфимской губ., в семье моего дяди, довольно зажиточного купца. Его семья была глубоко верующая и очень богомольная. Нечего говорить, что она была в то же время и вполне благонамеренная и беспрекословно повиновалась всему тому, что требовало от нее начальство. Да и вообще в то время в таких глухих местах, как наш далекий захолустный Бирск, ни о чем революционном не было и слышно.

Глубоко религиозное настроение семьи, в которой я жил, целиком отразилось и на мне. В детстве я много молился, прикладывался к иконам, ставил свечи, ходил в церковь, особенно часто посещал местный монастырь, и сам мечтал о монашестве и т. д. Это были, конечно, только легкия детския грезы, отражавшия лишь то, что вокруг меня говорили старшие. Тем не менее это целиком захватило и мой ум и все мои детские мечты и составляло сущность моей тогдашней духовной жизни. Без новых сильных впечатлений со стороны это мое настроение легко могло перейти у меня в привычку, сделаться прочным убеждением или даже перейти в фанатизм, как это случалось с другими близкими для меня в детстве людьми.