Дежавю - Кирилл Еськов

Еськов Кирилл

Дежавю

Кирилл Еськов

Дежавю

Чеченский укрепрайон в Аргунском ущелье, раздолбанный вдребезги-напополам: повсюду трупы бородачей в камуфляже, густо чадя, догорает зенитная установка "Шилка" с намалеванным на броне волком. По золотой россыпи автоматных гильз, втоптанных в серый от жирной копоти снег, очумело бродит замерзший до огуречно-пупырчатого состояния тинейджер в домашних тапочках и майке "Chicago Bulls" - заглядывает в кисло воняющие взрывчаткой провалы блиндажей, ощупывает быстро цепенеющими от мороза пальцами камни колодезной кладки: "Б-б-блин, да где ж тут выход на второй уровень?!"

Типа анекдот...

1

Ощущение вторичности происходящего было внезапным и необычайно сильным. Оно волною прокатило по речным заводям памяти, взбаламутив с заиленного, заросшего рдестами и роголистником дна причудливую мешанину погребенных там теней, отзвуков и запахов. Некоторое время все это кружилось в зеленоватой, цвета бутылочного стекла, водной толще, и казалось уже - вот-вот сложится в осмысленное воспоминание, но нет... Хоровод распался, и образы минувшего стали один за одним погружаться в глубину; дольше всего держался запах - он как бы отчаянно выгребал против течения ("Ну вспомни же меня, вспомни - это так важно!.."), однако настал и ему черед обессилено вернуться в придонную тину забвения. Теперь уж точно навсегда...

Наваждение накатило и ушло - как стремительно тает в пробудившемся мозгу яркий предутренний сон, как ускользает меж пальцев совсем уж было пойманное тобою решение шахматного этюда... В иное время он, пожалуй, и внимания не обратил бы на подобные шутки памяти; однако перед лицом Смерти люди (хоть бы даже и маги второго уровня посвящения!) частенько обнаруживают наклонность к какой-то по-детски наивной мистике: а вдруг это мне - именно мне, любимому - Высокие Боги посылают весточку, и надо лишь суметь верно ее прочесть? Вот потому-то явственное ощущение, что он видит эти зловещие руины не впервые, и оттого мог бы в грядущем бою извлечь из этого знания некую практическую пользу, уже некоторое время преследовало Айвена подобно соринке в глазу. Природу же это знание и впрямь могло иметь лишь божественную: вот уже три века как ни человек, ни альв, ни гном - никто из представителей разумных рас Срединных Земель - не ступал по мостовым покинутого города Сар-Саргон. Города, где со времен Войны Элементалей жило лишь причудливое эхо и безмолвное Изначальное Зло.

- Хэй! Что с тобой - carmatha-etha?

Альв Итурбэ, укрывшийся от оседающей с низкого неба мороси в соседней нише полуразрушенной храмовой стены, прервал свои боевые приготовления, и большие миндалевидные глазами его с зеленоватой радужкой и вертикальным кошачьим зрачком испытующе глядели на напарника. За три года, что они проработали в паре, Айвен выучился довольно сносно разбирать речь Старшего Народа - ясно понимая, впрочем, что ему доступен лишь один из множества смысловых слоев, сокрытых в этих мелодических созвучиях. Выражение "carmatha-etha" было Айвену незнакомо; улавливался лишь общий смысл его что-то вроде "несбывшейся памяти", однако тут опять начинался языковый барьер: язык Старшего Народа имеет одиннадцать форм прошедшего времени (что вполне естественно для существ, живущих, по людским меркам, практически вечно), и служебный довесок к слову "несбывшаяся" был взят из одной из этих, не употребляемых в обыденной речи, форм.

- Мне вдруг показалось, будто я когда-то уже видел все это... Как ты догадался?

- Никак, - пожал плечами альв. - Просто у меня было то же самое.

- И у альвов есть для этого особое слово?

- Да.

- И что у вас говорят про это самое... carmatha-etha?

- Ничего хорошего, - худое большеглазое лицо альва было до странности неподвижным. - Ладно, мы работаем, или как?

Айвен кивнул: что же, ждать, и вправду, больше нечего. Неторопливо снял плащ, чтобы тот не стеснял движений, оставшись в кожаной куртке; привычно крутанул меж растопыренных пальцев свой перехваченный за центр тяжести ясеневый посох. Посох себе как посох, и приемы боя им вроде те же самые, что приняты у странствующих монахов из Обители Небесных Зеркал - только вот при попытке перерубить эту деревяшку мечом незаговоренный клинок тут же растечется в блескучую ртутную лужицу, а изумление, испытанное таким рубакой, станет последней по счету эмоцией в его жизни... Итурбэ тем временем аккуратно убрал в деревянную шкатулку хрустальные флакончики с магическими настоями и теперь ждал, прикрыв веки и расслабившись, пока средство подействует. Одни из этих снадобий сообщают выпившему нечеловеческую силу и нечувствительность к боли, обращая его в берсерка, другие придают ему небывалую остроту чувств и ясность мысли, обычным образом достигаемую лишь в многодневной медитации; Итурбэ же, похоже, остановил свой выбор на "солнечном зайчике" - смеси, многократно ускоряющей реакцию и тем самым как бы "замедляющей" время, так что теперь уследить за движениями альва было для глаз обычного человека весьма непростой задачей. Черный вороненый меч свой (гномья работа; взят ими в прошлом году как трофей в Сартских горах у убитого Скорриконе, легендарного капитана имперских рейнджеров) он успел щедро протереть льняным маслом, освященным добрыми клириками Ковдорского Храма - оно убийственно для любой нежити (на противников-людей куда губительнее действует нанесенная на клинок огненосная нафта - однако если кто и ожидает их в подземельях Сар-Саргона, то навряд ли это окажутся обычные враги из плоти и крови).

Разрушенный храм, где им сейчас предстояло работать, был посвящен Лим-Крагме - богине Нежной Смерти, почитаемой по всем Срединным Землям. Позади расколотого неведомой силой алтаря из черного базальта, на котором когда-то жрецы расчленяли обсидиановыми ножами несчастных пленников (извращенцы: это ж надо было додуматься до такого - человеческие жертвоприношения Великой Утешительнице! Впрочем, это еще не самое страшное и отвратительное из того, что творилось в ПрОклятом Городе накануне Войны Элементалей...) угадывался в стремительно сгущающихся дождливых сумерках темный провал с ведущими вниз ступенями - вход в храмовые подземелья. Айвен коснулся пальцами тонкого налобного обруча из литого серебра, подождал, пока укрепленный над переносицей кристалл как следует разгорится, заливая все вокруг тусклым холодным светом, напоминающим об ущербной луне, - и лишь тогда по-кошачьи осторожными шагами двинулся по ступенькам вниз, в темноту обширной подземной галереи. Ловушек, вроде проваливающихся плит, пока не было, однако это обстоятельство скорее озадачивало, нежели радовало: все внимание сейчас - под ноги и на потолок; хорошо, хоть назад можно не отвлекаться - там Итурбэ, прикрывает ему спину, бесшумно следуя чуть левее и позади напарника.

"Идеальная пара" - как когда-то съязвил по их адресу сэр Габбот, начальник Тайной канцелярии принца Аретты: незаконный отпрыск царствующей фамилии альвов, обреченный на смерть ("для ясности" и "во избежание...") своими дальновидными соотечественниками, и "вечный студент", учившийся всему на свете - и медицине, и магии, и шахматам, и музыке со стихосложением, и даже ремеслу взломщика, но так и не пожелавший подписать пожизненный контракт ни с одной из гильдий. Итурбэ и в самом деле был из числа самых крутых бойцов, добывавших по градам и весям Срединных Земель золото с помощью стали; маг же в их боевом тандеме (сиречь сам Айвен) мог бы, честно говоря, быть и повыше классом - с той, правда, немаловажной оговоркою, что чародеи более высоких степеней посвящения редко бывают склонны выполнять секретные миссии для князей земных... Как бы то ни было, главное в работе боевой единицы "боец-маг" - это не качество каждой из ее составляющих, а точность их взаимодействия; а уж по этой части у Айвена с Итурбэ был полный порядок - иначе черта с два они сумели бы дожить до нынешней своей, совершенно уже сумасшедшей, миссии: добыть в подземельях Сар-Саргона легендарную книгу Руджейро, опередив охотящихся за нею некромантов из Багровой Лиги.

...Галерея тем временем вывела их в обширную залу, пределы которой терялись в непроглядном мраке, куда не достигал даже "лунный" свет налобного обруча. Тут Айвен замер как вкопанный и адресовал напарнику остерегающий знак, ибо сразу почуял присутствие чьей-то магии - чужой и недоброй. Это ощущение почти невозможно передать словами - невесомое дуновение, шевельнувшее волосы на затылке? запах страха? память тела о случайно пойманном чуждом танцевальном ритме? - однако специалист распознает его мгновенно и безошибочно. Магические наведения были смазанными, "пассивно-следящими", но при этом на удивление свежими: их уже ждут, теперь в этом не было сомнения... Оп-па!!

Странно, но напали на них как-то уж очень незатейливо, в открытую сразу с трех сторон. Три сгустившиеся из подземного мрака фигуры в серых балахонах оказались так называемыми "ржавыми зомби" - нежить по-настоящему опасная и довольно живучая, из самых неприятных, однако все ж таки до бойцов их уровня у этих мертвяков, конечно, руки коротки... Против "ржавых зомби" отлично работает по меньшей мере пара наступательных заклинаний второго уровня (поскольку тела их чуть ли не на треть состоят из железа, они, например, сами по себе притягивают рукотворные молнии), однако изводить сейчас магическую энергию на эту дохлятину Айвен почел излишеством: пусть-ка лучше Итурбэ поработает мечом. Главная неприятность, проистекающая от "ржавых зомби" - это то, что они единственные, кто способен воздействовать на противника магией в контактном бою, а не с дистанции. Так что сейчас Айвен проделал вот что: стремительно сместился влево (сближаясь с правофланговым зомби и, соответственно, отдаляясь от левофлангового) и мановением руки послал вперед себя альва, одновременно прикрыв напарника простеньким и почти не требующим расхода энергии оборонительным заклинанием "драконья чешуя".