Хиромантия, гороскопы и прочая лабуда - Ольга Вербовская

Хиромантия, гороскопы и прочая лабуда

Ольга Вербовская

© Ольга Вербовская, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кому-то дарят в подарок по окончании школы золотые сережки, шубу, путевку на море, а мне мама подарила две книги: Гороскопы и Хиромантия. В те далекие времена, в прошлом веке, никакого интернета в помине не было. Я даже не знала что такое компьютер. Это сейчас можно скачать индивидуальный гороскоп и даже заказать расшифровку судьбы по линиям на руке. А тогда, в советские времена, можно было пойти в библиотеку и найти энциклопедию, в которой черным по белому написано, что хиромантия и гороскопы это бред сивой кобылы. Но мама сказала, что бы я не верила энциклопедии, потому что для Коммунистической партии нужны верные борцы за правое дело, без всяких там завихрений в голове. А вот мудрецы Востока не один век собирали данные, смотрели на звезды и все рассчитали правильно. И судьбы великих правителей предсказывали не только по черным петухам, но и по линиям на ладонях. И мама все перечитала, сверила все постулаты мудрецов с судьбой всех своих подруг, клиентов, родственников. Все сошлось. Судьбу можно поменять, если вовремя понять, что всегда есть два пути, может даже больше, но главное, что бы знать, что тебе предначертано и не упустить свой шанс.

Моя мама по гороскопу Лев, сильная и смелая, выбрала не ту дорогу, хоть звезды и предсказывали ей большую карьеру, а она отдалась чувствам, а не разуму. Результат плачевный – муж неудачник и в кармане три рубля. Она строчила на машинке платья и блузки, хотя в тумбочке лежал диплом о высшем образовании по легкой промышленности. Могла стать руководителем трикотажной фабрики, но я сильно болела в детстве и пришлось заняться работой на дому. Клиентов было много. Маме приносили зарубежные журналы и она кроила платья по выкройкам немецких модельеров. Но чем больше она зарабатывала, тем больше отец пропивал. Разведенная женщина была позором общества, поэтому терпела и проклинала свою судьбу. Мама была уверенна, что я на ее горьком опыте сделаю выводы и выйду замуж за достойного человека. Я тоже на это надеялась. Почему-то счастье женщины, по мнению мамы, зависело от удачного замужества. Я тоже в этом была уверенна и надеялась, что дождусь своего принца, хоть и слабо верила, что я принцесса. Но мама каждый вечер перед сном целовала меня в лоб и шептала на ушко: Спи моя, принцесса.

Самое странное, что я жаждала любви всегда, но никогда не влюблялась. Образ мужчин-героев, что вечно нам навязывали патриотической литературой в школе и реальные мальчишки, что дергали за косы, никак не совпадали ни внешне, ни внутренне. Все мое детство разделилось на две части, которые не могли соединиться в одно чувство, о котором дети пишут в сочинениях «Как я провел лето». Чувство было сладкое от поцелуев матери и одной бабушки, и горькое от пьянства отца и грубостей второй бабушки. Я была очкастой пигалицей, что прячется от ровесников, не участвует в пионерских сборах, вечно болеет, когда одноклассники собирают металлолом и макулатуру. В тоже время меня любили учителя, потому что не спорила на уроках и точно выполняла домашние задания. Мой мир был спрятан на страницах книг, а происходящее вокруг я не воспринимала за действительность.

Сначала сказки о русских богатырях и героях Древней Греции, потом романы о героях всех войн и строителях коммунизма. Вокруг кипели страсти. Кто-то сгорал от любви, кто-то разочаровывался и даже травился от неразделенных чувств. Я в это время рисовала свой образ, собранный по подобию идеалистов писателей. Реальные отношения родителей и весь мир вокруг отталкивали своей обыденностью, мелочностью, глупостью и пошлостью. Я-то точно знала, что я принцесса и меня ждет мужчина, самый галантный, умный, нежный, внимательный, сильный духом и ответственный за свои слова и поступки. Нужно просто набраться терпения и он встретится. Только не нужно сидеть у развилки трех дорог, а путем проб и ошибок искать счастье свое. Гороскопы для этого и составлены. Как карта маршрутов по закоулкам судеб. До двадцати трех лет я не испытала страстей, но зато и не плакала по ночам.

Но сначала был выпускной.

Папулечка был в очередном запое, поэтому не то, что не подарил ничего, он вообще на выпускном не был и слава Всевышнему, а то бы опозорил бы на всю школу. Мама плакала вместе с другими мамашами. Родителей пугало наше необозримое будущее. Они боялись, что теряют контроль над своими сладкими деточками, но не хотели подрезать нам крылья. Летите, соколы, летите… Мы вообще ничего не боялись. Дороги открыты, все в наших руках. Мы первопроходцы по старым дорогам. Казалось, что за поворотом нас ждет все самое лучшее, прекрасное, чистое, яркое… Мы верили в смысл борьбы наших дедов и отцов за наше прекрасное будущее. Не важно, мальчики, девочки, математики, пианисты, спортсмены, балерины… Мы! Дружно, в ногу, вместе.

– Я, ты, он, она, вместе дружная семья, – пели мы хором. Но со слухом у меня проблемы и учитель музыки просил молча открывать рот в такт со всеми. Я улыбалась глупой мордашкой и смотрела в прекрасное будущее без страха, но с большими сомнениями.

Я блистала в платье из японского трикотажа персикового цвета. Синие босоножки, правда, ни как не подходили к платью, но других мамина блатная клиентка не смогла достать. Но босоножки были импортные и этим все компенсировалось. Много говорили учителя, директор плакала, а одноклассники радовались в туалете, выпивая шампанское из горлышка. Сухой закон и борьба за здоровье нации нас мало интересовали. Мы, малолетки, должны были пить компот и газировку. Но мы-то знали, что стали взрослыми и плевали на все инструкции. К утру весь класс разделился на праведников и грешников. Одни трезвые встречали рассвет, а другие, качаясь, блевали в туалете. Самые отчаянные, целовались на крыше, а я не умела ни пить, не курить и целоваться со мной никто не хотел. А ноги от импортных босоножек болели, поэтому раньше всех ушла домой. Мама обняла и сказала, что все они дураки, а у меня впереди блестящая жизнь и мне некогда заниматься ерундой.

Школа позади, а в голове сплошной туман. Куда идти учиться? Мама мне указала верный путь – институт народного хозяйства. Юристов и стоматологов всегда было полно, да и без блата с этими профессиями можно прозябать всю жизнь на сто рублей. А вот бухгалтер всегда сможет заработать себе на хлеб не только с маслом, но и с икрой. Еще мама сказала, что если бы у нее в юности была книга гороскопов, то она не падала бы столько раз и не разбивала свою голову, но это в переносном смысле. Мамулька моя – швея надомница, поэтому у меня всегда были красивые платья, которых в магазине не купишь и по блату не достанешь. Это слово блат пропитало, как ржавчина, все самые наивные мечты о красоте, талантах, карьере и даже любви. Мои одноклассницы по этому самому блату поступили в медицинский, юридический, а я пошла в Нархоз. Еще наш институт называли кобылий двор, потому что все мальчишки поступали в военное училище или на физ. мат., в крайнем случае, шли в политехнический институт. Девчонки учились на бухгалтеров и экономистов. Раньше считалось позорным, если мужчина не получит настоящую мужскую профессию. Но это было раньше…

Я легко сдала все экзамены и набрала требуемые балы для поступления. Первого сентября стояла на линейке в институте гордая и счастливая. А многие одноклассники пошли в техникум, потому что все лето прогуляли и не поступили никуда. Правда, некоторых зачислили по блату. И у этих блатных были спортивные костюмы, кроссовки фирмы «Аdidas» и мохеровые японские шарфы. Почему-то было модно одевать этот немыслимый наряд в нашем Зачуханске (хоть и областной центр, но все равно провинция). Дело в том, что нам абитуриентам за бесплатное образование нужно было отработать месяц перед учебой. Предлагалось отмыть известку в институте после побелки, разобрать учебники в библиотеке или пойти рисовать в медицинском кабинете. Что и где рисовать никто не понял, поэтому желающих не было и я рванула.

Молодой костлявый мед. брат выдал карандаши, фломастеры, ватман и задание: Венерические заболевания. Все модные и блатные мыли полы и окна, а я – серая личность в очках, с жидкой косой, в плиссированной юбке грызла карандаш и рассматривала жуткие фотографии с раком матки, язвами и всякой гадостью. Не помню, как идея родилась в голове, но нарисовала ромашку с лепестками: сифилис, гонорея, герпес и так далее. Молодые и влюбленные отрывают по лепестку… Короче, не буду о последствиях неразборчивого секса, но отработка прошла «романтично». По общежитию носились деревенские девчушки с чемоданами, матрасами, кастрюлями и банками тушенки, а я вся загадочная, городская и не преступная, с умным видом штудировала медицинский справочник и набиралась ума. Все обмывали поступление и зачисление в институт, первое сентября, свободу, начало взрослой жизни, но я была умная и просвещенная. За месяц отработки многие успели провести в общежитие земляков, друзей детства и таким образом познали прелести и разочарования секса во всех красках. Меня здоровые деревенские парни не интересовали, тем более я была подкована в области медицины. Презервативы то же можно было только по блату достать, а достойных женихов в институте не было. Два очкарика, три инвалида и табун молодых и здоровых девчат. Они жарили картошку с салом, чистили селедку, орали вместе с Апиной песню про бухгалтера. Я приходила утром свежая и серьезная, запиналась за пустые бутылки, слушала жалобы коменданта, шарахалась от опухших девчонок и закрывала дверь в свой дворец медицины.