Яблоки не падают никогда - Мориарти Лиана

Лиана Мориарти

Яблоки не падают никогда

© Е. Л. Бутенко, перевод, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2022

Издательство Иностранка®

Моей матери с любовью

Пролог

На обочине дороги под серым дубом лежал велосипед, руль вывернут под странным углом, будто хозяин со злости швырнул своего железного коня что было силы.

Раннее утро субботы, пятый день сильнейшей жары. Больше сорока пожаров в буше полыхали по всему штату в разных местах. В шести районных центрах было объявлено предупреждение: «Немедленная эвакуация», но здесь, в пригороде Сиднея, опасности подвергались только астматики, которым рекомендовали не выходить из дому. Город накрыла зловещая желто-серая дымка, густая, как лондонский туман.

На пустынных улицах тихо, слышен лишь громкий стрекот цикад, доносящийся словно из-под земли. После беспокойных жарких ночей, проведенных в тревожной полудреме, большинство людей спали; одни лишь ранние пташки, позевывая, листали большими пальцами странички на экранах своих телефонов.

Брошенный велосипед был новехонький, в рекламе про такие пишут «винтажный дамский»: мятно-зеленый, семь скоростей, светло-коричневое кожаное сиденье и белая плетеная корзина. При виде подобного велика сразу воображаешь, что катишь на нем прохладным утром по европейской горной деревушке, на голове – берет вместо защитного шлема, а под мышкой – ароматный свежий багет с хрустящей корочкой.

На выжженной солнцем траве лежали четыре зеленых яблока, которые, видимо, выкатились из опрокинувшейся велосипедной корзинки.

Семейство черных мясных мух заняло места на серебристых спицах велосипеда, насекомые сидели абсолютно неподвижно, словно мертвые.

Машина, «Холден V8 Коммодор», подрагивающая в ритме рока восьмидесятых, подъехала со стороны перекрестка на неуместно большой по меркам этой тихой семейной округи скорости.

Моргнули стоп-огни, и автомобиль задним ходом, скрипя шинами, подкатил к велосипеду и остановился. Музыка стихла. Вылез водитель с сигаретой в зубах. Худой, босой и с голой грудью, из одежды на нем – одни синие футбольные трусы. Оставив дверь открытой, он с отработанной балетной грацией на цыпочках дошел по уже горячему асфальту до травы, где присел на корточки, чтобы осмотреть велосипед. Погладил проколотую шину на переднем колесе, будто лапу раненого зверя. Мухи зажужжали, вдруг ожив и забеспокоившись.

Мужчина бросил взгляд в обе стороны вдоль пустой улицы; прищурившись, затянулся сигаретой, пожал плечами, после чего одной рукой подхватил велик и встал. Он подошел к машине и, ловко отцепив переднее колесо велосипеда с помощью специального рычажка, чтобы поместился, положил велосипед в багажник, как покупку.

Потом сел обратно в машину, захлопнул дверь и уехал, довольный собой, отстукивая на руле ритм песни «Highway to Hell» группы AC/DC. Вчера был День святого Валентина, и он, очевидно не веря в это капиталистическое дерьмо, собирался подарить находку своей жене со словами: «С прошедшим Днем святого Валентина, малышка», – и подмигнуть иронично, и это помогло бы исправить случившееся накануне, и были шансы, что сегодня вечером ему повезет.

Ему не повезло. Тотально. Через двадцать минут он был мертв, умер мгновенно после лобового столкновения. Водитель трейлера, съезжавшего с шоссе, не заметил знака «Стоп», скрытого разросшимся амбровым деревом. Местные жители уже много месяцев жаловались на этот знак. Тут непременно случится авария, говорили они, так и вышло.

На жаре яблоки сгнили быстро.

Глава 1

Двое мужчин и две женщины сидели в дальнем углу кафе под фотографией в рамке – подсолнухи на рассвете в Тоскане. Рослые, как баскетболисты, они опирались локтями на круглую мозаичную столешницу и наклонялись друг к другу, так что почти тыкались лбами. Говорили они тихими, напряженными голосами, будто речь шла о международном шпионаже, что совершенно не соответствовало атмосфере приятного летнего субботнего утра и обстановке этого маленького загородного кафе, где воздух напоен ароматом свежеиспеченного грушево-бананового хлеба, а из стереосистемы лениво выплывают звуки мягкого рока под аккомпанемент промышленного шипения и скрежета помола, издаваемых кофемашиной.

– По-моему, они братья и сестры, – сказала официантка боссу; сама она была единственным ребенком в семье, а потому чужие братья и сестры вызывали в ней жгучий интерес и компания за столиком ее заинтриговала. – Они и правда все очень похожи.

– Все болтают и болтают, видно, заказа от них не дождешься, – проворчал босс, который был одним из восьми детей и не находил ничего интересного в братьях и сестрах.

После страшнейшего ливня с градом на прошлой неделе и всю эту шли благословенные дожди. Пожары локализовали, дым рассеялся, одновременно просветлели и лица людей, в кафе снова появились посетители с наличными, так что им нужно было быстро приспосабливаться к новой ситуации.

– Они говорят, что не успели посмотреть меню.

– Спроси их еще раз.

Официантка снова приблизилась к столику, заметив, что вся компания сидит в одной и той же позе – обхватив ногами передние ножки стульев, словно для того, чтобы не съехать с сидений.

– Извините?

Они ее не услышали. Все говорили одновременно, голоса перемешивались. Эти люди явно родственники. Даже их голоса звучали похоже: низкие, глубокие, хрипловатые, будто у всех больное горло и нездоровые тайны.

– Фактически она не пропала. Она прислала нам сообщение.

– Отец говорил, что исчез ее новый велосипед.

– Что? Это странно.

– Значит… она просто уехала по улице прямо в закат?

– Но она не взяла шлем. По-моему, это очень странно.

– Думаю, пора заявить о ее исчезновении.

– Прошло больше недели. Это слишком долго.

– Как я говорил, фактически она не…

– Она по всем признакам пропавшая, так как мы не знаем, где она.

Официантка повысила голос до такой степени, что он оказался в опасной близости к грубому:

– Вы готовы сделать заказ?

Они ее не услышали.

– Кто-нибудь уже заходил домой?

– Папа сказал, пожалуйста, не приходи. Говорит, он очень занят.

– Очень занят? Чем же это?

Официантка прошаркала мимо них между стульями и стеной, чтобы кто-нибудь ее заметил.

– Знаете, что может случиться, если мы заявим о ее исчезновении? – проговорил тот из двоих мужчин, что выглядел получше. На нем была льняная рубашка с закатанными до локтя длинными рукавами, шорты и ботинки без носков. Ему едва перевалило за тридцать, предположила официантка, бородка клинышком и этакий низкопробный харизматический шарм звезды из реалити-шоу или агента по недвижимости. – Подозрение падет на отца.

– Подозрение в чем? – поинтересовался другой мужчина, потрепанная, урезанная ввысь и растянутая вширь, более дешевая версия первого. Бородки у него не было, он просто нуждался в бритье.

– Что он… понимаешь… – Хорошо одетый брат провел пальцем по шее.

Официантка притихла. Это был самый увлекательный разговор из всех, что она слышала за время работы в кафе.

– Боже, Трой! – воскликнул плохо одетый брат. – Это не смешно.

Первый пожал плечами:

– Полиция спросит, не ссорились ли они. Отец ответит, что ссорились.

– Но ведь…

– Может быть, папа и правда имеет к этому какое-то отношение, – сказала самая младшая из четверых женщина в коротком оранжевом платье в белую ромашку, надетом поверх завязанного на шее купальника, и в шлепанцах. Волосы у нее были выкрашены в голубой (официантка мечтала именно о таком оттенке) и закручены в мокрый липкий неряшливый узел на затылке над самой шеей. Руки у нее блестели, намазанные кремом от загара, будто она только что с пляжа, хотя отсюда до побережья было не меньше сорока минут езды. – Может, он сорвался. Может, он наконец сорвался.