Исторические и социальные взгляды Ивана Ефремова - Эммануил Менделевич

Менделевич Эммануил

Исторические и социальные взгляды Ивана Ефремова

Эммануил Менделевич

Исторические и социальные взгляды Ивана Ефремова

Творчество Ивана Ефремова пользуется большой популярностью у советских читателей - настолько большой, что его взгляды оказали влияние на множество людей, так что эти взгляды стали социальным явлением. Бурная, почти единодушная поддержка критики тоже сыграла свою роль. Миллионные тиражи изданий обеспечили лёгкий доступ к идеям Ефремова, способствовали их популяризации. Каковы же эти взгляды? Каково их отношение к действительности? Какова их социальная роль? Вот вопросы, на которые я хочу ответить.

В основе творчества Ефремова лежат размышления о прошлом, об истории, и на этой основе - размышления о будущем. Причём, поскольку Ефремов пишет в жанре научной фантастики, наше будущее предстаёт в наших книгах прошлым, то есть опять-таки объектом истории. При таком подходе оказывается удобно увязать в единую цепь и прошлое, и предполагаемое будущее, ибо они связаны едиными законами. Эти законы (как их понимает автор) являются чуть ли не важнейшими героями книг Ефремова.

Персонажи Ефремова непрерывно соприкасаются с историей, познают её и творят её, всё время помня о прошлом. Люди будущего говорят: "Вершина, куда сходятся в фокусе все системы познания, у нас - история". Отсюда ясно: чтобы понять Ефремова, надо прежде всего уяснить, как он понимает историю (и шире - путь развития человечества).

Эти взгляды писатель выразил прежде всего в двух книгах: "Туманность Андромеды" и "Час Быка". Но оба романа никак нельзя рассматривать одновременно - выражением слишком разных идей они являются. Поэтому начнём с "Туманности Андромеды" (1957). Суть взглядов автора изложена в. оригинальной периодизации истории, подробно излагаемой историком (!) Ведой Конг.

Всю реально существующую историю Ефремов объединяет под названием ЭРМ Эра Разобщённого Мира. Она состоит из: Античных Веков, Тёмных Веков, Веков Капитализма и некоего Века Расщепления. Названия весьма прозрачны и в пояснениях не нуждаются. А вот вопросов они порождают много. Как может быть, чтобы из рассмотрения истории выпало первобытное общество? Вряд ли надо доказывать, что доклассовое общество вовсе не есть только прелюдия к истории. Льюис Морган и Энгельс доказали это ещё сто лет назад. Не менее ошибочна замена Древнего мира "Античными Веками". Столь же ясно, что термин "античность" не вполне совпадает с термином "древность". По Ефремову, за Тёмными Веками (то есть средневековьем) следуют Века Капитализма. Это тоже странно. Конец средневековья вовсе не связан с концом феодализма и появлением капитализма, Кроме того, средние века не были "тёмными" - от этого упрощения наука давно уже отказалась. Эта периодизация одновременно и пренебрегает марксистской социологией, и утрирует её. Крайности сходятся.

Последним веком ЭРМ был "Век Расщепления" - нетрудно догадаться, что имеется в виду современный нам мир. С первого взгляда может показаться, что речь идёт о разделении мира на две системы, так что началом должен быть 1917 год. Но ничего подобного! В Век Расщепления "люди поняли, что все их бедствия происходят от стихийно сложившегося общества". Тогда же мир раскололся на два лагеря, так что тот век начался задолго до Октябрьской революции, которая у Ефремова вообще не упомянута. Что это? Пренебрежение к революции? Но тогда Ефремову пришлось бы отрицать и "раскол на два лагеря". Но Ефремов ничего подобного ведь не делает. Более того, он, забывший о семнадцатом годе, пишет: "Кое-где случались восстания, поднимавшиеся отсталыми приверженцами старого". Роман вышел в свет в 1957 г., так что ясно: речь идёт о восстаниях в Венгрии и Польше в 1956 г. Политическая злободневность налицо, неужели же Октябрьская революция менее актуальна? Но всё это не случайность и не ошибка: Ефремов точно отразил некоторые процессы в общественном сознании: к середине 50-х годов трескучие фразы уже набили оскомину, и Ефремов не мог выражаться подобным образом, не рискуя оттолкнуть читателя. Это соответствие романа умонастроениям современников - одна из важнейших черт творчества Ефремова.

Весьма любопытна ефремовская концепция будущей, то есть коммунистической истории. Последняя открывается ЭМВ - Эрой Мирового Воссоединения, в которую ликвидируется политическая жизнь, образуется общий язык и достигается победа в "борьбе за энергию", иными словами осуществляется всё то, что мы традиционно связываем с понятием "коммунизм". Это, бесспорно, и есть коммунизм, но Ефремов подчёркивает, что даже и это всё ещё не то, что нужно людям. Начинается подлинная история лишь в ЭОТ Эру Общего Труда. Ефремов показывает коммунизм не как идеальное состояние общества, а как процесс - и это бесспорное его достижение. Казалось бы, на этом можно и закончить, но Ефремов продолжает историю и дальше - начинается ЭВК - Эра Великого Кольца, объединение людей разных планет.

Вот этим и поразил Ефремов читателей - способностью сказать новое об уже привычном. И это было ответом на запросы времени. В гнетущей атмосфере, установившейся в послевоенные годы, идеи выхолостились, превратились в пустые фразы. Ефремов не внёс в них ничего нового, но изложил их в приемлемой форме. Люди были изумлены, что приевшиеся слова можно произносить, веря в них. Вера в будущее, вера, что история не застыла, - вот чем привлёк читателей роман Ефремова.

Такова в общих чертах концепция истории в "Туманности Андромеды". Во всём остальном Ефремов прочно остаётся в традициях только что миновавшего времени - самого мрачного в советской истории. Главными его чертами в духовной области были национализм с явным расистским оттенком и процветание лженаук, прежде всего в области биологии, но также и в других областях, не говоря уже об общественных науках. Все эти черты не только существуют у Ефремова, но ещё и подчёркнуты.

Судя по всему, в ефремовском мире давно существует единый для всей планеты язык: надпись на одном из памятников сделана на "земном языке", так что национальных различий нет. Но все главные герои романа чётко различены по национальностям уже своими именами: Дар Ветер, Кам Акат и Чара Нанди, Ляо Лян, Миико Эйгоро, Мвен Мас. О каждом из них ещё и обязательно сообщается их "происхождение". Дар Ветер спрашивает о Ляо Ляне: "Он китаец по происхождению?". Кам Амат - "индиец по происхождению" и др. О другой героине: "Дар Ветер помнил, что свою родословную Звда Наль вела от перуанцев или чилийцев. Он приветствовал её по обычаю древних южноамериканских солнцепоклонников". Обращает на себя внимание неумение отличить перуанцев (как Мвен Мас - просто "африканец") от чилийцев, но неужели не ясно, что разделение на перуанцев и чилийцев вообще лишается смысла, если речь идёт о доиспанской Америке.

На столь же неглубоком уровне и всё остальное. Дар Ветер узнает в Ляо Ляне китайца по раскосым глазам, так же описывается японка Миико. Весь этот примитив существует лишь для того, чтобы подчеркнуть особую роль русского народа, не случайно главный герой - именно русский: "Дар Ветер с волнением всматривался в лица скульптур этого памятника. Он знал, что люди, построившие первые искусственные спутники... были русскими, то есть тем самым удивительным народом, от которого вёл свою родословную Дар Ветер". Слово "советский" у Ефремова отсутствует - оно прозвучало бы здесь диссонансом, "пошлостью".

Аналогичные идеи Ефремов высказывал и ранее, когда они были официозными, причём даже более открыто, чем того требовало ждановское время. Таков рассказ "Последний марсель" (1944). Литературно очень слабый, он сводится к тому, что англичане признают лучшими в мире мореходами именно русских, Но мореходство, подчёркивает Ефремов, - это лишь частный случай. Дальнейшее стоит цитаты - это настоящий манифест шовинизма: "Мне кажется, тут дело в особых свойствах русского народа... Этот выносливый народ получил от судьбы награду - способности, сила которых, мне кажется, в том, что русские всегда стремятся найти корень вещей, добраться до основных причин всякого явления. Можно сказать, что они видят природу глубже нас". Весь рассказ только ради этой тирады и написан.

Во время войны одна из главных тем возглавлявшейся Щербаковым пропаганды состояла в том, чтобы подчёркивать превосходство русского народа (неважно над кем - над всеми врагами), причём никаких намёков на революцию, на советскую власть, её влияние на людей - ничего этого не было. Ефремов точно следует этим правилам, его оригинальность - только в обработке правил.

После войны этот национализм приобрёл новое направление: проповедовалось презрение ко всему западному, это называлось борьбой с "низкопоклонством". Ефремов откликнулся и на это - рассказ "Афанеор, дочь Ахархеллена" (1960), где говорится о молодом туареге, который мечтает поехать в Россию, наслышавшись легенд с том, какие удивительные люди там живут. Колонизатор-француз изумлён: кто распропагандировал полуграмотного туарега? Другой возражает: "...как вы можете верить в сказки для новобранцев и фашиствующих юнцов?". Как ни странно, но, по Ефремову, прав второй, тот, что отрицает влияние России! Побывав в Ленинграде, туарег понимает, что существует духовная близость русских и туарегов, определяемая равной непригодностью их стран для жизни (стужа в России, жара - в Сахаре). Мало того, туареги и русские - родственны друг другу. Вот в чём дело! Это был голос крови! Так шовинизм переходит в расизм.