Подонки - Илья Деревянко

Деревянко Илья

Подонки

И увидел Господь, что велико развращение человеков на Земле и что все мысли и помышления их были зло во всякое время… И сказал Господь: истреблю с лица Земли человеков, которых Я сотворил…

Через попущение Божие делается он бессознательно лицом, действующим в качестве орудия в руках Божьих, наказующего или исправляющего наше поведение. И тем самым он бессознательно служит Богу.

ПРОЛОГ

Историю эту рассказал мне один старый знакомый. Назову его Андреем. Подлинного имени открывать не стану. Почему? Скоро поймете.

Мы познакомились еще в те времена, когда я увлекался карате. Наш тренер любил приглашать в спортзал ребят из других секций, чтобы влить в нас, как он выражался, «струю свежей крови». Спаррингуясь между собой, мы привыкли к приемам и уловкам друг друга. Подобные бои уже не приносили пользы. Поэтому встречи с «гостями» оказывались всегда на редкость полезны. Соревнования же проводились редко, поскольку карате находилось в преддверии очередного запрета. В прессе периодически появлялись статьи, где нас именовали «убийцами» и обвиняли во всех смертных грехах. Каратисты, дескать, «головорезы», надо прикрыть их «лавочку», и в социалистическом отечестве воцарится тишь да благодать.

Я работал тогда на уровне зеленого пояса, а Андрей, как минимум, коричневого,[1] и в спарринге он мне здорово накостылял. После тренировки, в раздевалке, мы разговорились. Началось с того, что я попросил объяснить один интересный прием, после которого секунд тридцать валялся на полу, корчась от боли.

Андрей согласился.

Как все гениальное, прием оказался на редкость прост. Я сам потом его не раз использовал. Затем выяснилось, что Андрей живет неподалеку от меня. Через неделю я сходил на тренировку в их секцию, потом он к нам и так далее. Постепенно мы не то чтобы подружились, но начали испытывать друг к другу приятельские чувства.

Весной меня забрали в армию, и, вернувшись оттуда, я на долгие годы потерял его из виду, вплоть до недавнего времени. Примерно пять месяцев назад промозглым осенним вечером я зашел согреться в первый попавшийся бар. Там мне преподнесли весьма приличный коньяк, чему я изрядно удивился. Сейчас даже в лучших ресторанах могут всучить такое пойло, что кишки в узел завяжутся. Впрочем, я отвлекся. Народу в зале было немного. Мягкий рассеянный свет, тихая музыка, клубы табачного дыма, словом, бар как бар. Я выпил коньяк, выкурил сигарету и собрался было уходить, как вдруг кто-то окликнул меня по имени. Оглянувшись и приглядевшись, я с трудом узнал Андрея. Мы с ним примерно ровесники, жизнь я прожил весьма бурную, так что выгляжу старше своих тридцати, но он казался совершенным стариком. Нет, Андрей не дряхлый калека, с палочкой не ковыляет, фигура по-прежнему крепкая, мускулистая, зато лицо! Седые волосы, сеть морщин, горестные складки у рта, потухшие усталые глаза. «На иглу сел», — подумал сперва я, однако впоследствии убедился — это не так.

Мы поздоровались, выпили за встречу. По правде сказать, я торопился домой, мечтая о вкусном ужине и горячей ванне, но что-то в его взгляде не давало уйти. Андрей угостил шампанским, я, само собой, не остался в долгу, дальше — больше, короче, как говорится, «понеслась душа в рай». Когда оба изрядно нагрузились, он неожиданно начал рассказывать, будто плотину прорвало. Распрощались поздно, под закрытие бара. На следующее утро, едва проснувшись, я сразу вспомнил вчерашнее. По пьяной лавочке можно услышать немало невероятных историй, которым грош цена, однако сейчас я почему-то был уверен — Андрей не врет. Бред шизофреника? Нет, я готов поклясться, он абсолютно нормален. Услышанное мной было невероятно, отвратительно и ужасно. До сих пор мороз по коже продирает. Долго думал я в то утро: верил, не верил. В конце концов решил поговорить с ним на трезвую голову.

Андрей жил там же, где раньше. Встретил меня радушно, но, когда я напомнил про недавний разговор, мгновенно замкнулся, окаменел лицом. Я пытался разговорить его и так и эдак. Без толку. Андрей отвечал односложно: «да», «нет», явно не желая беседовать на данную тему. Убедившись в бесплодности своих попыток, я увел разговор в другую сторону и вскоре под благовидным предлогом распрощался.

Прошло четыре месяца.

Поздним зимним вечером в моей квартире раздался звонок. Мысленно ругаясь, так как очень хотелось спать, я отворил. На пороге стоял Андрей. Он был сильно бледен и дрожал, как в лихорадке.

— Разбудил? Извини, очень нужно поговорить! — в голосе слышалось плохо скрытое волнение. — Ты интересовался той историей, — продолжил он, когда мы расположились на кухне, ожидая закипающий чай. — Хорошо, расскажу, хотя сам не знаю зачем. Наверное, просто хочется выговориться! Я завтра уезжаю, — добавил Андрей ни к селу ни к городу. — Куда? Потом поймешь! Слушай!

Мы засиделись до утра. Мою сонливость будто ветром сдуло. Расстались около полудня. На прощание он отдал мне какое-то письмо, толстую потрепанную тетрадку и магнитофонную кассету.

— Это покойного Сереги, — криво улыбнувшись, пояснил он. — Ему они больше не нужны! — Затем, немного поколебавшись, брезгливо, словно скользкую гнусную жабу, достал еще одну тетрадь в черном переплете.

— Просмотри и эту гадость, если не вытошнит на первых же страницах. А теперь прощай!

С тех пор я его больше не видел. После долгих колебаний я все же решился поведать читателю эту жуткую историю, использовав рассказ Андрея и оставленные им документы.

Имена действующих лиц я изменил. Вы никогда не найдете на карте поселка Матвеевка и деревни Глубокие Озера, поскольку у них другие названия. Лучше не пытайтесь выяснить, где происходили описанные события. Это ни к чему хорошему не приведет.

А за Андрея я поставил в церкви свечку. И да поможет ему Бог!

ГЛАВА 1

Даже не знаю, с чего начать. Наверное, с понедельника — десятого июня. Тогда мы разбирались с бригадой Орла. Они похитили одного нашего коммерсанта. Нет, на цепях в подвале не держали, как в кино обычно показывают. Просто двое их пацанов денно и нощно при нем находились, дабы не слинял. Ну, наши барыгу, естественно, вызволили, а Орлу забили стрелку,[2] что, мол, за дела? Оборзел в натуре — бизнесмена нашего красть?! В беспредел ударился, сволочь?!

На разборку приехали во всеоружии. Раз Орел беспредельничать начал хрен его знает, что может выкинуть. Помнишь случай в Долгопрудном? Когда красноярские на мирной стрелке безоружных ребят перестреляли? Так вот, никто из нас не желал оказаться в роли живой мишени. В общем, увешались мы до зубов волынами,[3] на место встречи заранее разведку выслали: проверить — не спрятал ли где Орел пару снайперов. Однако все оказалось чисто. Кстати сказать, выглядели мы со своим арсеналом, как последние мудаки.

Бизнесмен-то наш оказался кругом не прав. На два фронта работал, падла! Орел был искренне убежден, что Корзинкин — его клиент. Но это еще не все! Барыга поганый назанимал денег, перевел их за границу и сам туда намылился, вот только не успел малость. Наш Филя, когда про такие дела услышал, аж до потолка подпрыгнул. Корзинкин-то, козел, нам за «крышу» четыре месяца не платил, все на бедность жаловался. Филя, старый дурак, ему даже взаймы дал: чуть не прослезился от барыгиных причитаний. А этот пидор вон какую пакость удумал. Правда, в начале разборки, естественно, никто из нас ничего не подозревал. Пока Орел с Филей тележили,[4] мы в машинах сидели, за автоматы держались да на орловских ребят волками поглядывали. Я рядом с Корзинкиным находился, оберегал от гнусных поползновений «беспредельщиков». Утешал говнюка: не волнуйся, мол, в обиду не дадим! А он весь дрожит, потом воняет, как тюремный матрас.

Серегу я приметил сразу, уж больно разительный контраст — молодое лицо, примерно нам с тобой ровесник, и абсолютно седые волосы. Представляешь?! Его я почему-то тогда во всех тяжких заподозрил, мокрушник, думаю, сейчас за волыной потянется. Ну, мыслю, только попробуй! Вмиг башку отстрелю! По правде сказать, терпеть не могу этих дел: мокрых, в смысле. Со времен службы в Афганистане никого не убивал. Меня пытались не раз, а я нет, в худшем случае по ногам стрелял. Впрочем, вру, потом, в Матвеевке, я много кого завалил, но эти не в счет, не поворачивается язык их людьми назвать. Короче, сижу я в тачке, автомат поглаживаю, корзинкинское нытье слушаю. Он же, падла, скулит, не переставая, под импортным костюмом пузо жирное трясется. Прямо студень, а не человек.

Вдруг Серега подходит, в карман лезет. Я за автомат, а он сигареты вытаскивает, прикурить просит. Они, как потом выяснилось, вообще без оружия приехали. Тут, наконец, Филя с Орлом все проблемы выяснили и прямиком к нам направляются. У Фили глаза, как у дикого кота, горят, красный весь, того гляди инсульт хватит.