Ловушка для духа - Алексей Пехов

Алексей Пехов

Елена Бычкова

Наталья Турчанинова

ЛОВУШКА ДЛЯ ДУХА

Глава 1

ТРИ

Просителей у ворот дворца наместника провинции Югоры никогда не бывало много. Все знали, что господин Акено не чтит традиций предков, обязывающих единожды в неделю разрешать споры между простыми жителями, раздавать милостыню нищим и прикосновением рук лечить немощных.

А в такой ранний час и вовсе никто не спешил под его стены. Солнце недавно поднялось над крышами. И как всегда в Югоре — не всплыло медленно и плавно, сменяя ночную прохладу на тепло утра, а резво выпрыгнуло на небо и начало поливать землю жгучими лучами, чтобы вечером так же стремительно рухнуть за горизонт и погасить день.

Древняя резиденция семьи Иширо стояла в центре города, и остальные дома, словно в страхе перед ее величием, не решались приблизиться и нарушить невидимую границу владений. С первого взгляда становилось заметно, что наместник не боится нападения. Ров, опоясывающий территорию поместья, был неширок. Над каменной кладкой стен высотой в три человеческих роста свисали ветви сосен, и при желании по ним не составило бы труда перебраться на ту сторону, но еще ни у кого не возникало охоты проделать подобное.

Говорили, что первый владелец замка, Одоро Иширо, приказал срубить все деревья в округе — якобы опадающие листья напоминали ему о смерти, а знаменитый правитель хотел бы жить вечно. Только сады камней причудливой формы украшали территорию вокруг дворца вместе с хиноки — священными кипарисами.

Потомки легендарного основателя династии проще относились к бессмертию, и поместье окружили великолепными садами.

Широкая дорога, усыпанная мелкими камнями, вела к горбатому мосту, перекинутому через ров. В зеленой воде плавали не головы поверженных недоброжелателей, как можно было предположить, помня репутацию наместника, не торчали острые пики и не поджидали кровожадные духи-охранники, а помахивали плавниками упитанные неторопливые карпы. Желтые и черные.

Мост упирался в тяжелые ворота. Дерево, окованное железом, почернело от времени, но не выглядело ни ветхим, ни рассохшимся. Два дракона — белый и алый — грозно смотрели вниз, словно заметили кого-то, кого не замечала стража на надвратной башне — бар-кханаке.

Сам дворец стоял на холме. Ходили слухи, что тот насыпан вручную, и не один подневольный работник лег от непосильного труда в землю, на которой затем вырос густой вишневый сад. В Югоре не было других возвышенностей, поэтому внушительное здание виделось издалека — оно напоминало белого дракона с редкими красными чешуйками крыш, свившегося кольцами.

Запутанные дорожки петляли между тяжелыми валунами и живыми изгородями в половину высоты человеческого роста. Они были нужны не столько для красоты, сколько для того, чтобы заставить противника, решившего атаковать резиденцию, растянуться цепочкой и стать легкой мишенью для лучников, затаившихся наверху.

Узкая дорога, мощенная серым камнем, выводила к решетке, возле которой замерли невысокие человеческие фигурки.

Под ярким палящим солнцем стояли два худых, обожженных солнцем крестьянина. Они робко поглядывали по сторонам, переминались с ноги на ногу, оглушенные роскошью золоченых ворот, за которыми зеленел великолепный сад сакуры, укрывающий дворец.

Оба пришли жаловаться на неурожай и желали получить немного денег для покупки новых семян.

Сурового вида оружейник с тремя мечами, бережно завернутыми в замасленную тряпку, свысока поглядывал на соседей. Видно, хотел подарить свои изделия наместнику — и ожидал, что тот, потрясенный тонкостью работы, даст ему заказ на новые клинки или возьмет к себе на службу.

Долговязый важный старик вполголоса давал наставления десятилетнему мальчишке. Похоже, мечтал пристроить на работу к правителю провинции смышленого внука, маявшегося от жары и нового костюма, в который его обрядили перед визитом к воротам наместника.

Дородная молочница, каждую минуту вытирающая потное краснощекое лицо, прижимала к обширной груди крынку. Быть может, грезила попасть работать на кухню господина Акено или хотя бы носить туда молоко и масло. Заметно было, что ей до смерти хочется поболтать, но она не решается начать разговор первой.

Наконец молчание было прервано.

— Солнце-то как печет, — задумчиво произнес один из крестьян, проводя морщинистой рукой по лысой, коричневой от загара голове, — утро, а словно полдень.

— В позатом году то же было, — немедленно откликнулась молочница, довольная, что все-таки получила повод высказаться. — Когда господа заклинатели дёта-набениша призывали, чтобы крыс зловредных изловить.

— Набениша призвали, а урожай спалили, — проворчал второй крестьянин, сутулый, в широкополой шляпе, низко надвинутой на лоб.

— Вы про заклинателей потише, — сурово сказал оружейник.

— Говорят, у господина наместника сынок из их породы, — подхватил старик, разглаживая на спине внука складки жесткой курты, похоже только сегодня вытащенной из сундука. Мальчишка уныло смотрел вдаль.

— Так он вроде как умер, — сказала молочница, наивно хлопая глазами. — Еще весной.

После ее заявления наступила глубокая тишина. Люди запереглядывались, явно опасаясь, что это неуместное замечание может быть услышано кем не надо и неправильно истолковано. И, словно в ответ на это опасение, из густой тени, растекшейся под старым алатаном, вышел человек, на которого раньше не обращали внимания. Не видели, или он не хотел, чтобы его видели.

Юноша в потрепанной, запыленной дорожной одежде встал, прислоняясь плечом к столбу ворот, и смотрел на драконов, в свою очередь сверлящих его каменными взглядами. Он почти ничем не выделялся среди остальных, даже копье с белым древком, висящее за его спиной, не делало этого просителя особо значительным — рукоять меча, торчащая из-под тряпки оружейника, казалась побогаче. Выгоревшие до льняного цвета волосы молодого человека были небрежно завязаны в хвост на затылке. Загорелое лицо с высокими скулами, запавшими щеками и упрямым подбородком спокойно, невозмутимо, почти безучастно, и только светлые глаза на нем не по возрасту проницательны, жестки, холодны.

Югорцы настороженно молчали, изучая его. Он ответил равнодушным взглядом, проходящим, казалось, сквозь людей, и отвернулся, словно его интересовал только сад, виднеющийся за решеткой.

— Это кто такой? — негромко спросил оружейник, кивая в сторону молодого чужака.

— С рани тут стоит, вперед меня явился, — тихо сказала молочница. — А одет-то как. Точно его стая собак драла и по пыли валяла. — Она хмыкнула презрительно, колыхнув подолом новой юбки, надетой специально для визита к наместнику.