Absolvitor - Лев Воробейчик

Absolvitor.

1 Глава.

Эта ночь была не такой, как другие. Что‑то, возможно ветер, без конца стучало в отсыревшие литые ставни в полутемной гостиной, заставляя его вздрагивать, и прижимать к себе крепче липкие от пота простыни. Сон то обволакивал его, нежно качая в розовато – красных оттенках слащавого бреда мальчишки, то будил самым беспокойным образом, претворяя в себе все страхи одинокой и заблудшей души. 

На часах синим пламенем загорелись цифры: 4 утра. Самое время для того, чтобы проснуться! С неохотой оторвавшись от подушки, обильно смоченной этой ночью всеми фантазиями и грезами в виде слюней, он пробормотал: 

— Чертов новый день. 

Спотыкаясь, еле разлепив глаза, он побрел в ванную, для того, чтобы принять душ, гладко выбрить свои синие после недельного отгула щеки, «сделать себя, как надо», как он сам часто любил повторять. 

На часах: 4:15. Доброе утро, Авель.

2 Глава.

История его жизни – пустая вспышка в мириадах созвездий Вселенных, такой же процесс, как горение озона в верхних слоях атмосферы, тот же звук, что раздается за тысячу километров, и который вы, скорее всего не услышите, а если вдруг и услышите, то примете за нечто обыденное и не стоящее вашего драгоценного времени. 

История его жизни – это история всех нас, вместе и по отдельности. Прах. Песчинка в мировом океане. Жизнь Авеля. 

Он рос таким же сорванцом, как и большинство из нас, так же хорошо и усердно учился, всю свою жизнь хотел добиваться, чего хотел. Были в его жизни стремительные взлеты и затяжные падения, дружба и ненависть, добро и зло. 

Единственное, что его всегда в нем самом раздражало – его имя. О, имя свое он ненавидел. Винить ли Провидение за это, чересчур религиозных родителей, злой рок или же нет? Авель. «Авель – исключение из правил» — именно так ставили в пример родители его сверстников, лишь навлекая на него новые насмешки и трудности. 

— Эй, Авель, а твоя мама знает про женский блуд? – кричали они. – Расскажи ей, Авель! 

И ему приходилось терпеть. Религией он никогда особо не интересовался, но, благодаря неугомонным сверстникам, одну историю из Библии он все — таки выучил. Да, все верно. «Каин и Авель», история об убийстве братом брата, грехе и тому подобной ерунде. У него не было брата. Никогда не было. И, счастье, что родители никогда об этом не заикались, боясь привлечь к себе внимание Божие. 

Ну да, именем — то они всяко его не привлекли. 

Но есть в этом и кое — что еще. Положительное, как он сам понял спустя несколько лет. 

Девушки. 

О, их было много! Чертовски много, я вам сообщу. Что случается с этими кроткими созданиями, как они вмиг тают, услышав это вечное: 

— Привет, крошка, меня зовут Авель и это чистая правда, – и дальше. – Я не знаю, за что и зачем Бог так искушает меня тобой, но может тому есть веская причина? 

И это работало. Да, черт побери, работало! Он начинал понемногу влюбляться в эту сторону своей жизни, но постоянные насмешки сначала от учеников в школе и колледже, а потом и на работе давали о себе знать. В любой день он — просто незнакомец, с которым ты можешь работать, учиться, жить под одной крышей, никогда и не подозревая, как имя может изменить судьбу человека. И, обретая его в твоих устах, он становится немного другим, уже не тем безымянным объектом, подобно сотне других в этом плотном потоке дней и событий мегаполиса. Он становится человеком настоящим и живым. 

И имя ему – Авель. Но кто же он такой сейчас? 

Авель этим ранним утром – не кто иной, как любимец девушек, гладко выбритый страховщик сети компаний «ЭйчБиЭс», сонно смотрящий в перекошенное зеркало, потому как ветер или воля кого — то свыше не дало ему выспаться в этот чудный день. 

За окном – 27 июля, Авель. Привет, сегодня ты впервые столкнешься с настоящими проблемами.

3 Глава.

— Эй, не спи. Слышишь, не спи за рулем! Авель! А–а-а–а-вее–е-ль! 

Это был голос Виза. Виз, Виз, Виз. Он закончит свою пустую, не лишенную радостей жизнь спустя каких — то два года в пьяной драке у бара «Реви`с». 

Бедный Виз. 

А пока он кричит ему в ухо, тормошит, делает все, чтобы хоть как — то отсрочить свой неминуемый конец. Авель МакФаллоу разлепляет глаза, резко дергает руль вправо, уходя от столкновения, бурчит: 

— Да видел я все. Контролировал. 

— Ты с ума сошел? Чем таким ты ночами занят, что поспать не успеваешь? – никак не унимался Виз. 

— Воюю с чертовым ветром – улыбнулся своему отражению Авель. 

Он познакомился с Визом на втором курсе колледжа, когда тот по ошибке решил пригласить на вечеринку того доходягу, о котором с таким восторгом говорила чуть ли не каждая девушка с потока. 

— Эй, Виз! Ви–и-и–з, я к тебе обращаюсь – теперь уже повысил свой голос Авель. – Тебе не кажется странным, что я подвожу тебя на работу каждое утро, хотя ты мог бы ездить и сам? 

— Нет, друг. Ты должен это делать – усмехнулся вечный попутчик. 

— Почему? Ты думаешь, без твоей сомнительной компании мне было бы не так весело цеплять всех баб? 

— Нет, Авель. Просто без меня бы ты уже не сидел бы здесь, а лично встретился с хитрым дизайнером твой жизни. Ну, ты понял о ком я – усмехнулся в густую бороду Виз. 

Ах, Виз, Виз. Спустя несколько лет Авель даже не удосужился придти на его похороны. Дружба, начинавшаяся с корыстной цели и достигшая своего апогея именно 27 июля, в тот день просто перестала существовать. Мир стал немного хуже, и, кто знает, может именно этим событием он приблизил грядущий Армагеддон. 

Машина плавно подъехала к неказистому серому зданию одной из малобюджетных газетенок, в которой Виз обитал последние несколько лет. 

— Ты что там, кстати, решил с вечером? – поинтересовался Виз. – Сам знаешь, в этом мире без женщин и дешевой выпивки никак, лишь они – три черепахи, на которых строится весь мой мир! 

— Ты, кажется, забыл про третью – усмехнулся Авель. 

— А третья – это ты, мой друг – не растерялся подметить Виз. 

Авель улыбнулся этому дню и долгим взглядом проводил спину своего лучшего и единственного друга в двери здания, после этого бросил привычный взгляд на дорогу, собираясь продолжить свой путь на работу. На дороге стоял человек. 

Человек этот был довольно далеко; одет он был явно не по погоде: широкое черное пальто, классический строгий костюм, шарф, перекрывающий шею и большую часть лица. На глазах сидели круглые солнцезащитные очки. 

Встретившись взглядом с Авелем, он бросился бежать. Нечто странное было в его манере бегать – он прихрамывал на одну ногу, но на какую точно, сказать было невозможно. 

Впервые за день у Авеля МакФаллоу возникло ощущение беспокойства. Что‑то шло не так. 

Утро было по–летнему хорошо своим июльским настроением – домохозяйки неспешно просыпались в своих уютных домах, детвора играла без устали, сотрудники компаний со стремительной быстротой залетали в такси и подземные переходы. Поток машин так же гудел, солнце так же обжигало горящие светом плечи, и бессменные деревья все так же вырабатывали кислород.

Жизнь продолжалась. 

А черный человек исчез. Минуту назад он, недвижимый, еще стоял на дороге – и вдруг растворился, оставив после себя послевкусие тайны и загадки, чувство опасности и неясности. Кто был он, зачем наблюдал, и наблюдал ли вообще – вопросы, мучавшие Авеля, то и дело вспыхивали в его мозгу. 

День продолжался. 

Авель – нет. 

«Мир – это такое место, где никто не может чувствовать себя в безопасности», решил про себя Авель, стараясь отогнать подальше навязчивый образ. Вихрем промчалась мимо темноволосая красотка, одарив его ослепительной улыбкой, такой, что он и думать забыл обо всем другом. 

День продолжался. 

Авель поддался течению. Путь на работу не близок, и полон удивительных вещей, решил он. Утром 27–ого июля Авель МакФаллоу, как всегда, поехал на работу. 

Убедившись, что Авель отъехал достаточно далеко, черный человек вышел из своего импровизированного убежища. Грудь под плащом тяжело вздымалась, легкий румянец покрыл его щеки, сквозь толщу очков можно было разглядеть удовлетворенный, блуждающий взгляд. 

— Я нашел тебя, нашел – прошептал с придыханием незнакомец.

4 Глава.

Дым наполнил сначала легкие, потом забил своим присутствием всю ротовую полость, и лишь потом вялой струйкой окутал багровое лицо Джима. 

— Знаешь, Джим, — прикрыв один глаз, сказал Авель. – Даже диву даешься, как с твоей астмой можно еще и курить. Нет, правда, ты же и пары часов без ингалятора не сможешь!

— Скажи это моей бывшей, слабак – улыбнулся стареющий, «вечный» Джим Сэндер, — Уж она‑то покрепче тебя будет, и то такого себе не позволяла! 

— Какого такого? 

— Обсуждать мои легкие, конечно. Знал бы ты, какие я вещи проделывал с их помощью! На первом весеннем карнавале именно Большому Джиму отправлялся приз зрительских симпатий, да–да!