Уроки стихотворной магии (СИ) - Каренина Лина

Пролог

Чистая свежая бумага приятно хрустнула, когда перо, обмокнутое в чернила, прикоснулось к ней и принялось за череду движений, выводя острым кончиком слова. Эти слова, на первый взгляд безобидные и ничего не значащие, в руках власть над ними имущего наполнялись пугающей мощной силой. И гласили они:

"На стыке ветров, пред луной багряной, Воздымутся святые мечи, Горечь не оступит перед травою пряной, Не содрогнётся в свете свечи. И тот, кто так жаждет покоя, Поднимет отчаянный взор: Угроза для старого строя Заступает на новый дозор. Оказалось просто поверить в ложь, Скрывая правду в глубинах времён, Но и убийца бросит свой нож, Отринет тьму, коей обременён. В новый день вспыхнет новый рассвет, А звёзды продолжат небесный бег Этот мир надёжно защитит свет, Когда дьявола победит человек"

Глава 1. Энара

Золотистый закат окрасил всю округу в тёплые краски, и в воздухе будто образовалось розоватое марево. Я подставила солнечным лучам лицо, прикрыла глаза и заулыбалась. Зовут меня Эна́ра. Живу на окраине деревни Низо́вье, через которую пролегал один из путей Имперского тракта, подобно артериям испещрившего всю нашу державу.

Мой дом располагался на небольшом пригорке у леса. Перекосившийся, он напоминает мне старое, даже древнее древо, обросшее сухими ветвями, готовое вот-вот развалиться, но держащееся на крепком стволе — балке в случае дома, которая подпирает карниз.

Повёрнутый задней частью и пристройкой в виде сарая к золотистым пшеничным полям, а сенями к деревне, одинокий и отдалённый, он больше навевал лёгкую грусть, нежели то уютное ощущение, которое возникает, когда смотришь на ухоженные, красивые и полные счастливых жильцов дома.

Однако здесь прошло моё цветущее детство, и образ залитого розоватыми солнечными лучами домишки, за которым с одной стороны начинается безграничное золотое море колосьев, а с другой — полоса светлого, пропитанного пряными травами леса, теперь навсегда ассоциируется у меня с детством.

Вырастила меня бабушка, единственная сто́ящая знахарка во всей округе, однако два года назад её не стало. Странная болезнь завладела ею и выпила из бабушки Винли́ны всю жизнь… Так я и осталась одна, заняв её не очень-то почётное место травницы.

Жизнь шла своим чередом. Сегодня был такой же обычный день, как и все остальные в моей теперешней жизни. Именно поэтому, я, отправляясь спать, никак не ожидала, что этой ночью произойдёт нечто особенное. Причём в самом плохом смысле этого слова.

Входная дверь громко распахнулась, мгновенно разбудив меня, тяжёлые шаги разорвали сонную раннеутреннюю тишину, и грубый бас с хрипловатыми нотками ворвался в послесонную негу, заставляя ту мгновенно спасть:

— Схватить её!

Сильные руки, скованные холодными латными перчатками, схватили меня, сдёрнули одеяло, подняли, грубо толкнули вперёд, отчего я покачнулась, чуть не упав, но мой локоть ухватила всё та же рука.

— Ай! Отпустите меня! — я рефлекторно попыталась вырваться, но хватка лишь усиленно сжалась. Я ощутила себя маленьким зверьком, попавшим в охотничий капкан. Нарушители покоя тем временем решили, по всей видимости, перерыть весь мой дом, бесцеремонно суя свои грязные руки в мои вещи! Но мне не дали возможности вмешаться и даже просто беспомощно наблюдать за всем этим бесчинством: мужчина, схвативший мой локоть, вновь грубо толкнул меня вперёд, по направлению к выходу. Я поняла: не стоит сопротивляться, иначе будет только хуже. И, прогоняя остатки сна и беспомощно дрожа, направилась прочь из дома.

Яркие рассветные лучи, только показавшиеся из-за горизонта, заставили меня прищуриться и отвернуться. Тогда-то я и заметила на груди моего мучителя алый меч с распахнутым оком на эфесе — символ Ордена Церковных Карателей. Все вопросы отпали сами собой: меня сочли колдуньей! Заявились с утра пораньше, схватили и сейчас повезут на костёр! Господь милосердный!

— Чего встала? Пошла! — прикрикнул на меня, словно на старую клячу, каратель, и мне пришлось повиноваться. Страх липким холодным потом выступил на теле, а сердце гулко забилось. Неужто деревенские на меня ополчились? Как же так, я ведь спасала их от болезней, не так умело, как бабушка, но всё же спасала…

Однако как только увидела рядом с домом лошадей, двое из которых были впряжены в повозку со страшной приделанной к ней клеткой, мне пришлось отбросить догадку. В клетке сидели ещё четыре пленницы, и меня тут же затолкали к ним. В заплаканных лицах я узнала знакомых девушек из Низовья, и одна из них оказалась дочерью дьякона, Дари́ной! Как же так… никого не щадили! Но что странно, у всех девушек были каштановые волосы и зелёные глаза. Похоже, колдунью искали по определённым приметам. И всё-таки нашли…

Конечно, я не могла назвать себя полноценной колдуньей. Да, бабушка Винлина обучила меня не только знахарству, но и кое-какой целебной магии. Иногда со мной происходили странные вещи. Но по-настоящему колдовать, плести мощные чёрные заклятья, способные сотворить зло, я не умела. Так зачем же я им понадобилась? Неужели Церковь теперь ведёт войну против простых целительниц?

Я отвернулась ото всех, стараясь скрыть волосами выступившие слёзы, и поджала колени. Ощущала себя опустошённой и раздавленной. И тот факт, что какие-то люди могут так запросто ворваться в твой дом, осквернить твои вещи, запереть тебя в клетке и распорядиться твоей судьбой, выбрав смерть, сильно давил, заставляя разум в ложной надежде думать, что это всего лишь глупый кошмарный сон…

— Возвращаемся в столицу, — бесстрастно проговорил командир, высокий хмурый мужчина с густой черной бородой. Он даже не спустился с лошади, когда церковники ворвались в мой дом.

Я рывком вытерла слёзы, поморщившись, когда следы от горячей солёной влаги обожгли руку, и, облокотившись плечом о холодные прутья, в последний раз взглянула на свой домик, будто стараясь запечатлеть его в памяти таким, ещё не проснувшимся и сохранившим ночную темноту и покой.

Церковники заняли свои места, мы лениво тронулись и, жалостливо поскрипывая колёсами повозки, покатились вперед. Я с глухой болью в груди наблюдала, как удаляется мой родной домишко. Когда солнце взошло полностью, телега уже покинула Низовье и выехала на Имперский тракт.

Глава 2. Воспоминания

Мне было лет шесть, когда бабушка Винлина рассказала о магии, о великих чародеях и чародейках славного прошлого, когда они ещё были в законе. Это случилось после того, как я уже научилась читать и писать. Я брала книги из бабушкиной библиотеки, самые разные, от книг рецептов до доблестных рыцарских романов, и, зачитываясь ими, делала свои заметки на полупустых страницах и полях, неумело выводя пером буквы-закорючки. После написания таких заметок в пару предложений меня всегда охватывало неясное ощущение возбуждения и бурления чего-то очень мощного внутри. Но я не понимала, чего, пока не случилось то страшное событие.

Я помню эту книгу очень хорошо: "Единый завет Господень". Когда я прочла главу о лукавом боге, что правил некогда на небесах вместе с Господом, но был низвергнут в мир иной за то, что тьма легла на его душу печатью проклятия, в груди возникло то же ощущение, но сегодня оно было немного другим — более сильным и более пугающим. Рука с пером сама потянулась к чернильнице, затем к пустому месту в конце странице и вывела слова, чётко сложившиеся у меня в голове:

"Проклят бог на веки веков, Сковали крылья цепи вместо цветов, Сколько должно пронестись годов, Чтобы вымолить прощение всех грехов?.."

На последней строке перо было вырвано у меня из руки порывом леденящего ветра, хотя окна и дверь в доме были закрыты. И в комнате я была уже не одна: тьма сгустилась в одном из дальних углов, приобретая очертания огромной и массивной фигуры. А потом показались горящие безумным пламенем жёлтые глаза! От ужаса я попыталась закричать, но голос застрял где-то в груди, будто бы не решаясь вырваться наружу. Отбросив книгу, я кое-как отползла назад, а угрожающая фигура тем временем надвинулась на меня. Но её вовремя остановил громкий и грозный возглас бабушки: