Естественный отбор - Дмитрий Красавин

Дмитрий Красавин

Естественный отбор

«Естественный отбор, процесс выживания и воспроизведения организмов,

наиболее приспособленных к условиям среды и гибели в ходе эволюции

неприспособленных»

«… и во время жатвы я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их

в связки, чтобы сжечь их; а пшеницу уберите в житницу мою.»

Глава 1

«Яша Беленький и его неожиданное предложение»

Когда Яша Беленький предложил мне поехать с ним в Мелешки на освящение нового здания Надвратной церкви Югского Свято-Троицкого монастыря, я подумал, что он шутит. Бывший инструктор райкома партии, ныне крупный бизнесмен, сколотивший многомиллионное состояние на перепродаже цветных металлов — и освящение Надвратной церкви. Что может быть более несопоставимым?

Я буркнул в ответ что-то несуразное, типа:

— Морковку на даче надо бы прополоть.

Он расценил это как согласие и прислал за мной Джип, чтобы, не откладывая дела в долгий ящик, сразу, в новом офисе его фирмы, уточнить некоторые аспекты нашего будущего сотрудничества.

Не успев и глазом моргнуть, я был выдернут из налаженного круга бытия и вовлечен в непривычный и непонятный пока для меня круг бытия Яши Беленького. Здесь все было по-другому. Никакой суеты. Никакой нервотрепки. Все четко, продуманно. Вежливые улыбки сотрудников как аванс уверенности, что им приятно будет иметь с Вами дело. Люди по-другому одевались, по-другому разговаривали. Похоже, что здесь каждый четко знал отведенное ему в Яшиной иерархии место, гордился этим местом, постоянно — и своим поведением, и своими делами — подчеркивал, что он его достоин, что он на нем незаменим. Даже охранник у входа был не обычным квадратноголовым качком, а дальним родственником Джеймса Бонда. Только осознание важности выполняемой им миссии удерживало его от возвращения на работу в ЦРУ. Многочисленные большие и малые достоинства Яшиного офиса — супернадежные системы охраны, голландские гобелены, компьютеры, факсы и др. — казалось, были созданы только для того, чтобы подчеркнуть величие их обладателя. По крайней мере, мне, человеку мало сведущему в делах бизнеса, показалось, что дело обстоит именно так.

— Ну, Яша, ты и разжился, — непроизвольно вырвалось у меня, как только я переступил порог его кабинета.

— Рад тебя видеть, — ответил Яша, поднимаясь навстречу из-за большого письменного стола.

Мы пожали друг другу руки и прошли в соседнюю, смежную с его кабинетом, комнату. Охранника он жестом остановил перед дверью.

Комната оказалась довольно уютной. Мягкие пастельные тона обоев, слегка приглушенное освещение… Сидя в удобных кожаных креслах за невысоким журнальным столиком и потягивая из наполненных льдом фужеров шотландское виски, мы минут пять предавались ностальгическим воспоминаниям о былых временах, когда у Яши еще было время встречаться с такими людьми, как я. Потом довольно долго он рассказывал мне предысторию своего обращения к делам монастырским.

Со слов Яши выходило так, что отчасти благодаря моему влиянию, отчасти — своему поэтическому сердцу и аналитическому дару ума, он довольно давно стал задумываться над вечными вопросами бытия. Некоторые сомнения в правильности марксистско-ленинской философии возникали у него еще до перехода на работу в райком партии. Более того, внутренне Яша, оказывается, всегда чувствовал, что где-то там, на небесах, есть Бог. Раньше он не мог никому признаться в своих сомнениях и чувствах. Вера в Бога считалась признаком невежественности и слабости. В какой-то степени и он был под гипнозом всеобщих заблуждений. Теперь, когда все умные люди, включая президентов и академиков, стали регулярно посещать церковь, ему стало окончательно ясно — Бог существует. А раз так, то будучи человеком разумным, он решил позаботиться о будущем, подстраховать себя на случай каких неприятностей. (Не дай Бог, пристрелят Яшу конкуренты. Душа рванется в Рай, а ей от ворот поворот — не слыхали мол в Раю про Яшу Беленького. Шабаш. Нет дальше ходу.) Яша как-то даже к священнику в соборе Александра Невского подошел о жизни поговорить. Тот, конечно, человек хороший, но уж больно много всего насоветовал — поститься, исповедываться, причащаться, вникать в смысл обрядов, таинств… Потом эти несколько устаревшие заповеди… Если серьезно заниматься религиозными делами, а Яша ко всем делам подходит серьезно, то весь бизнес завалишь. Яша уж совсем было загрустил, но Бог милостив и предоставил ему шанс по-другому засвидетельствовать почтение к силе и власти Верховного Создателя, с большей пользой для церкви православной, но с меньшими потерями времени и нервов для самого Яши.

В Мелешках, откуда мы с Яшей родом, был когда-то монастырь. В тридцатые годы монахов разогнали, часть построек, в том числе большой кусок стены и надвратную церковь, взорвали, а центральный храм, Троицкий собор, под спортзал ДОСААФ передали.

В середине семидесятых ДОСААФ вернул собор городу. Здание стали реставрировать. Хотели открыть в нем городской исторический музей, но денег на реставрацию не хватило, и собор лет десять простоял, окруженный со всех сторон строительными лесами.

С началом перестройки православная церковь добилась, чтобы и собор и та часть монастырских построек, которые сохранились за годы атеистического правления, были возвращены верующим. Сразу нашлись в России энтузиасты, кто еще помнил о былой славе Югского Свято-Троицкого монастыря. О полном восстановлении всех построек не могло быть и речи, так как часть монастырской территории, в том месте, где раньше была Надвратная церковь (названная Радонежской в честь святого Сергия Радонежского, чудотворная икона которого находилась в правом приделе храма и привлекала своей чудодейственной силой тысячи паломников со всех концов земли Русской), оказалась застроенной новыми двухэтажными домами. Был составлен проект по восстановлению монастыря, определена очередность работ. Спустя полтора года с Троицкого собора сняли леса. Внутренние работы еще продолжались, но служба в храме уже велась. Появились первые монахи. Примерно в то же время было начато строительство новой Надвратной церкви с примыкающими к ней участками монастырских стен.

Яша Беленький вспомнил про Мелешки лет семь тому назад, но отнюдь не от любви к монастырским постройкам. Его интересы были более прозаичными. В Эстонии только-только начинал разгораться медный бум. Яша, наладив контакты с каким-то немецким бизнесменом, рыскал, и небезуспешно, по просторам бывшего Союза в поисках цветных металлов. Аппетиты росли, число конкурентов тоже росло как на дрожжах, и тут Яша вспомнил про номерной завод в Мелешках, на котором работало немало бывших одноклассников. В первый же приезд в Мелешки он был поражен бедностью людей, сидящих по полгода без зарплаты на медных горах. Яша с ходу развернул бурную деятельность, стал вхож в кабинеты руководства завода. Он арендовал недалеко от железнодорожной товарной станции ангар для приема, складирования и сортировки металлов. Медь, бронза, латунь, нержавеющая сталь рекой потекли — через Яшин ангар, через Питер и Эстонию, и далее по Балтике — в Германию. Яша торопился. В любой момент могли появиться конкуренты и поднять закупочные цены. Почти одновременно с началом разработки залежей цветных металлов в цехах и на территории номерного завода, в жилых районах города открылись несколько небольших частных пунктов скупки металлолома. Изголодавшееся без дел и без денег население живо откликнулось на возможность подзаработать. Предприимчивые «металлисты» за пару дней перелопатили все местные свалки и далее перешли к поиску цветных металлов на улицах города, в производственных цехах, складах… Нищий пролетариат похитил из городского парка и сдал в утиль бронзовую скульптуру своего вождя, В. И. Ленина. С участка железной дороги между станциями «Просвет» и «Тюхменево» исчезло пять километров медного кабеля связи. В День международный солидарности трудящихся в восемнадцатом цехе номерного завода два слесаря раскурочили пятнадцать электродвигателей на фрезерных станках, чтобы извлечь из стартеров обмоточные провода. В санузлах стали исчезать медные краны. Всевозможные охладители, конденсаторы, теплообменники, если рядом с ними не стояла охрана, рано или поздно оказывались без своих медных или латунных трубок. Чтобы приостановить разгул медной лихорадки, прокуратурой города был возбужден ряд уголовных дел, газеты повели массированное наступление на «металлистов». Нашлись особо ретивые журналисты, которые во всех грехах стали обвинять Яшу. Спасая бизнес, Яша сам подключился к атакам масс-медиа — написал в газету гневное письмо с обвинениями в адрес им же взлелеянных пунктов скупки и громогласно заявил, что через его ангар не пройдет ни грамма металла, источник происхождения которого неизвестен. Пару раз он очень эффективно завернул назад прибывшие с пунктов скупки металлолома машины, заявив, что часть привезенного на них металла не бытового происхождения. Об этом его поступке появилась небольшая заметка в городской газете. Скупщики металла приуныли. Кроме как к Яше им было некуда нести свое добро, а он демонстративно отказывался брать от них любой металл даже по многократно заниженным ценам. Однако унынье длилось недолго. Спустя наделю, после того как Яша рассорился со скупщиками, в Мелешки приехал его деловой партнер из Таллинна и, якобы от своего имени, за бесценок все скупил и вывез в Питер, где этот документально неоформленный товар был присовокуплен к одной из официальных партий. Так Яша сумел сохранить свое пошатнувшееся было реноме и при этом еще получить дополнительную прибыль.