Жизнеописание Сайфа сына царя Зу Язана - Эпосы

Жизнеописание Сайфа сына царя Зу Язана

Арабский героико-романтический эпос о Сайфе сыне царя Зу Язана

За многие века формирования этот жанр претерпел значительную эволюцию, вобрав в себя и древнейшие эпические сказания, и волшебные сказки, и разнообразные исторические и псевдоисторические рассказы, почерпнутые из преданий, зафиксированных в средневековых исторических и географических сочинениях, антологиях и других книжных источниках. При этом исторические предания фантазия рассказчиков расцвечивала бесчисленными дополнительными эпизодами, описаниями сражений, красочными диалогами, в результате чего краткие повествования разрастались до размеров многотомных эпопей.

Первоначальные основы таких анонимных романов-эпопей почти во всех странах Востока создавались уже в VIII—XII вв., но до наших дней доходят, как правило, их более поздние версии, обросшие наслоениями, впитавшие в себя самые разнообразные элементы. Однако многовековая обработка чтецов-декламаторов, редакторов и переписчиков сплавила их в более или менее единое целое.

При всем различии в исторической судьбе и в культурных традициях стран Востока народные литературы всюду складывались в сходных условиях однотипной средневековой городской культуры. В отличие от европейского рыцарского романа, пришедшего на смену древнему героическому эпосу, и обязанного своим возникновением, как правило, придворной среде, сложившийся в городах мусульманского Востока эпико-романтический жанр и изначально и на всем протяжении своего развития носит выраженный народный характер. Стойкие пережитки языческих верований сочетаются в этих сочинениях с ортодоксальным мусульманским учением, характерные для горожан этические представления и идеалы – с куртуазной моралью, сюжеты и мотивы народных сказок и городских новелл – с раннефеодальным эпосом. Поэтому народные романы в странах Востока (как и другие жанры народной литературы – дидактическая, бытовая и фантастическая новелла, описание путешествий и т. д.), в отличие от «народной книги» в Европе, реально противостояли строго формализованной придворной панегирической поэзии и «ученой» прозе образованных сословий, восхищая слушателей, а позднее и читателей разнообразием сюжетов, занимательностью разработанной и безграничной фантазией фабулы, новым, свободным воспроизведением и использованием общих для широкого региона сказочных мотивов.

Поскольку средневековье в странах Востока затянулось до XIX, а кое-где и до XX в., традиции народной литературы не прерывались до самого последнего времени, в ряде стран они живы и поныне. Поэтому в отличие от Европы, где влияние «народной книги» на формирование романа и новеллы нового времени относительно невелико, в арабских странах новые жанры складывались под самым непосредственным воздействием народной литературы, ощутимым и в творчестве многих современных прозаиков.

Характер и построение восточных народных романов во многом определены как сложной историей их создания, так и формой функционирования. Обычно декламатор в течение многих часов, а иногда с перерывами на протяжении нескольких дней зачитывал роман, перемежая чтение исполнением стихов-песен (поэтических вставок) под аккомпанемент музыкальных инструментов. Иногда в помощь ему приглашали певцов или певиц. Для такого чтения-действа исполнитель нуждался в заранее подготовленном и «отредактированном» тексте. Этот текст составлялся либо самим чтецом, либо особым сочинителем-редактором, имя которого в большинстве случаев оставалось неизвестным. Иногда рукопись романа предназначалась для продажи какому-либо любознательному горояганину и специально для него редактировалась и переписывалась. Таким образом, в отличие от фольклорных произведений сочинения народной литературы имели «письменную санкцию». И хотя основу народных романов обычно составляли те же произведения фольклора, многочисленные переписчики, исполнители и редакторы вносили в них так много изменений, модифицируя фабулу, перестраивая композицию, вводя новые сюжетные компоненты, порой четко выражая свое отношение к описываемым событиям, что, в конечном счете, народные романы можно считать особым жанром средневековой словесности. Естественно, что при таком многостадийном формировании и множественном авторстве каждое сочинение существовало в разных вариантах, и до нас дошло, как правило, по нескольку редакций каждого романа.

Арабский средневековый народный роман обычно строится в форме «жизнеописания» (сира). Это рассказ о легендарном герое или историческом персонаже, чьи героические подвиги прославлены в преданиях. Обработка и письменная фиксация устных сказаний, на основании которых складывались народные романы, длилась столетия. Первоначально, по-видимому, декламаторы арабской поэзии (рави) собирали такие предания и включали их в поэтические антологии в качестве комментария. Из того же источника широко черпали материал также авторы «Жизнеописания Мухаммеда» и хадисов (преданий о деяниях и речах пророка), повествующих об арабских завоеваниях хроник, биографических словарей и обобщающих исторических сочинений. Широко использовался также и библейский материал. «Коран и хадисы, – писал известный французский арабист Блашер, – помогли арабам сохранить многие „международные“ легенды и иудео-христианские предания»[1]. Уже после арабских завоеваний и образования арабо-мусульманской империи (халифата) из поколения в поколение передавались сказания о межплеменных войнах доисламской Аравии и о борьбе североаравийских (мударистских) племен с южно-аравийскими (кахтанитскими), которые впоследствии переплелись с легендами и волшебными сказками иранского, греко-византийского, индийского, вавилонского и древнеегипетского происхождения, образуя неисчерпаемый сюжетный фонд арабских рассказчиков.

До наших дней сохранилось более двух десятков арабских народных романов. Представлены они в основном рукописями, изданы лишь немногие, причем, как правило, без предварительной текстологической критики. Средневековые арабские филологи-пуристы относились к таким произведениям пренебрежительно, считая их грубыми и примитивными, предназначенными для необразованного простонародья, а стало быть – не заслуживающими внимания знатоков и любителей словесности. В какой-то мере эта традиционная оценка проникла и в европейское востоковедение, которое обратило внимание на народные романы лишь во второй половине XIX в., и то почти исключительно на одно произведение этого жанра – «Роман об Антаре»[2]. Однако уже в первые десятилетия XX в. в Европе интерес к арабским народным романам возрастает, круг их исследователей расширяется, и, несмотря на отсутствие текстологически грамотных изданий, отдельные отрывки из них переводятся на европейские языки, а некоторые романы даже удостаиваются специальных исследований – статей и монографий.[3]

Хотя детальное исследование отдельных романов еще не осуществлено, однако собранные материалы дают достаточное основание для некоторых прелиминарных выводов о типологии этого жанра. Если в основу классификации романов положить генетический принцип, то без труда можно установить наличие двух основных типов народного романа: наиболее архаического, восходящего к древним историческим преданиям, и позднейшего, возникшего на основе событий средневековой истории, зафиксированных в различных исторических повествованиях. К первому типу тяготеют «Роман об Антаре», «Роман об Абу Зайде, или Повесть о племени бану хилал». Образчиком романа второго тину можно считать «Жизнеописание аз-Захира Байбарса».[4]

В чистом виде первый тип романа встречается довольно редко, обычно к старинным преданиям восходит лишь основа романа, его древнейший стержень, в то время как большинство эпизодов привносится позднее на основе событий средневековой истории. В средние века еще не было ощутимого разрыва между литературой и фольклором и очень часто фольклорные произведения и их литературные обработки сосуществовали. Связь фольклора с литературой обусловливалась единством принципов художественного изображения, что, естественно, облегчало их взаимопроникновение. Фольклор включался в разнообразные исторические и географические сочинения, внося в них элементы вымысла, делая их сухое повествование занимательным, «фабульным». Поскольку романы «смешанного» типа начали складываться еще в первые века ислама, а окончательное завершение получили лишь в период позднего средневековья, они, естественно, испытали влияние не только устных исторических преданий и фольклора, но и книжной историографии (которая, в свою очередь, широко черпала материал из преданий, но перерабатывала его в соответствии со средневековой методологией исторического повествования). Доля и роль фольклора в этих романах на псевдоисторические и псевдогеографические сюжеты различна, и далеко не всегда представляется возможным установить их связь с какими-либо литературными источниками. Однако независимо от степени достоверности событий, положенных в основу того или иного романа, многочисленные «авторы» и «редакторы» в соответствии с принципами эпического повествования вносили в него описания героических деяний, вкладывали в уста героев речи и диалоги, разъясняли мотивы, побуждающие героев совершать те или иные действия, описывали их чувства и переживания или давали некоторые необходимые комментарии к происходящему.