Перстень Аттилы - Сергей Афанасьев

Сергей Афанасьев

Перстень Аттилы

Вступление

Правители Гуннии, границы которой с 374 года с каждым годом все больше приближались к границам двух римских империй в результате побед гуннов на берегах Волги, Дона и Дуная, хотели иметь с "цивилизованным миром" хорошие отношения.

В качестве гарантии мира был налажен обмен посольствами и почетными представителями, в роли которых чаще всего выступали сыновья знатных семей. В 15 лет Флавий Аэций приехал с другими молодыми римскими почетными заложниками в Гуннию и провел там несколько лет в свите десятилетнего принца Аттилы. Римский юноша стал одним из первых учителей молодого гунна по изучению латинской и греческой цивилизаций, языков, истории. Сам Аэций за это время превратился в прекрасного наездника и знатока гуннской культуры и армии.

А через несколько лет Аттила в свою очередь, вместе с сыновьями князей и вождей других племен, приехал в Рим продолжать свою учебу.

(из Всемирной истории)

Итак, год 410 от Рождества Христова…

Термы Диоклетиана

Вечернее летнее солнце неуклонно опускалось к черепичным крышам Великого Рима, окрашивая Вечный город в пурпурные цвета. Двое юношей пятнадцати-шестнадцати лет сидели (а не лежали как это принято у римлян) на верхней террасе Диоклетиановых терм. Небрежно закутавшись в белые простыни они неторопливо пили молодое ардейское вино.

— Нас на завтра школяры из риторической школы зовут в мяч сразиться, — вяло сказал светловолосый юноша, которого его товарищ называл Русом. — Думаю — игра будет интересной. Пойдем? — безразлично добавил он, явно мыслями витая где-то далеко.

Невысокий, но крепкосбитый, темноволосый юноша отрицательно покачал головой.

— Я хотел завтра в библиотеке посидеть, — ответил он.

— Снова нашел что-то любопытное?

Гунн кивнул, улыбнувшись своими черными как смоль глазами и автоматически поправляя на среднем пальце правой руки неказистый тусклый перстень с печаткой. Этот перстень он не снимал даже в парилках терм. Но о нем никто его не расспрашивал. Надо будет — сам расскажет.

— Историю войн, — ответил Гунн. — Вот где по настоящему интересно!

— Наверное, — проговорил Рус. — Впрочем, одно другому мешать не должно.

Он задумчиво проводил взглядом солнце, в последний раз зацепившееся за высокие башни Фламиниевых ворот, и вот уже густые как деготь тени словно пауки поползли по каменным мостовым раскаленного города. А следом за ними отблески редких факелов таинственно заиграли на стенах бакалейной лавки, расположенной напротив. Рабы поставили возле дверей изящные носилки, крытые роскошным балдахином. Легкая ткань невесомо одернулась и взорам юношей предстала изящная девушка с длинными вьющимися светлыми волосами.

От внимания Гунна не укрылась легкое смущение Руса, но он только вздохнул, стараясь не подать виду и случайно не обидеть своего товарища. Вот уже который день в одно и тоже время появляется эта красивая незнакомка, отвлекая Руса от спортивных упражнений. И Аттила вынужден тоже составлять ему компанию — не оставлять же товарища одного.

Рус замолчал, забыв о чем шел у них разговор. Молчал и Гунн, не мешая своему товарищу. Он медленно пил разбавленное вино, думая о превратностях жизни.

— А вот и наши, — наконец прервал он молчание.

Шлепая босыми ногами по подогретому полу к ним подошли Ромей и Гот, небрежно подпоясавшись своими простынками.

— А я на мечах дошел уже до 3-й ступени! — воскликнул, хвастаясь по-детски, все еще разгоряченный Теодорих, присаживаясь, в то время как подошедшие рабы быстро, но без подобострастия, и незаметно принесли еще два небольших кубка, кувшин прохладного традиционно разбавленного — один к одному — вина, наполнили кубки, фрукты, и также незаметно удалились. — Жалко что вы так рано ушли! — добавил он, беря свой кубок.

Рус наконец-то оторвал взгляд от опустевшей улицы.

— Да что-то расхотелось, — промолвил он слегка покраснев и из-за этого еще больше нахмурившись.

Аэций понимающе усмехнулся. Среди них он был самым старшим — все-таки скоро будет 20 лет, и уже участвовал в боях. Остальным не было и 16. Ромей украдкой вопросительно посмотрел на Аттилу, чуть покосившись на Руса. Гунн утвердительно кивнул головой и Аэций понимающе улыбнулся одними кончиками губ.

— Как, кстати, решился твой вопрос? — спросил Рус у Римлянина, стараясь побыстрее сменить тему разговора.

Аэций слегка поморщился, немного отпивая из своего кубка.

— Просит много, — сказал он с неохотой.

— Кстати, я сегодня как раз прочитал о его владельце в Истории Войн, — вставил Аттила.

Аэций кивнул.

— Это имя знакомо каждому римлянину, — сказал он как о чем-то само собой разумеющемся.

— Не спорю, — наклонил в свою очередь Гунн. — У каждого народа — свои герои.

— А он действительно так велик? — спросил нетерпеливый Теодорих — самый юный из них.

— И даже больше чем ты можешь себе представить.

И этого ответа юношам оказалось вполне достаточно. Они замолчали, проникаясь величием услышанного.

Речь шла о мече самого Цезаря. И хотя это имя заставляло учащеннее биться только сердце одного Аэция, но зато такое понятие как Меч Великого Воина было хорошо знакомо всем остальным. И обладать им — огромная часть для каждого настоящего мужчины.

— Куда сегодня пойдем? — прервал всеобщее молчание непоседливый Гот. — Снова на Марсово?

Аэций отрицательно покачал головой и заговорчески поднял руку.

— Друзья, — сказал он, требуя внимания и тишины, и Теодорих, который принялся вдруг горячо рассказывать Русу, какие он видел на Марсовом поле в последний раз кулачные бои, потихоньку замолчал, перестав жестикулировать.

— Друзья, — повторил Аэций, весело оглядывая товарищей. — Сегодня мы идем в гости. Компания будет женской и аристократической. Так что предлагаю этим кувшином и ограничиться. Если, конечно, никто не возражает.

В гостях

Дом, к которому они подошли, располагался совсем неподалеку от терм, в этом же старом квартале римских богачей и аристократов — Виминале, на улице Патрициев.

Они неторопливо прошли через вестибюль и остиум и остановились в приемном зале — атрии. Сверху — крыша с четырехугольным отверстием (комплювий) напротив стока для дождевой воды — имплювий. Сквозь которую проникал лунный свет, перемешиваясь с редкими полутемными факелами он придавал интерьеру необычный вид.

— Хозяйка сейчас выйдет, — сказала молоденькая смуглокожая рабыня, стрельнув карими глазами и удалилась в глубину дома.

Молодые люди присели на лавку у колонны, со сдержанным любопытством оглядывая помещение.

— Напоминаю, — строго прошептал Аэций. — Хозяйку зовут Валерия Элиана Невия. Просьба — не переспрашивать, как в прошлый раз.

Это имя никому ничего не говорило и молодые люди только пожали плечами, согласно кивнув головой.

Неслышно выйдя откуда-то из боковых ответвлений просторного дома, худенькая стройная девушка 14–16 лет, в очень легком абсолютно прозрачном шелковом хитоне, накинутом по последней римской моде на обнаженное тело, с женской грацией приближалась к ним в лунном свете.

Молодые люди дружно поднялись, ожидая когда она подойдет.

Ее тонкая фигура, походка, длинные светлые вьющиеся волосы, произвели на всех неизгладимое впечатление. Но смутился только один Рус — в хозяйке дома он признал девушку, только что виденную им у бакалейной лавки.

— Здравствуйте, молодые люди, — насмешливо улыбнулась Валерия. — Вы с официальным визитом?

Аэций покачал головой, ни чуть не смущаясь оказанным холодным приемом.

— Прослышав, что такая прекрасная донна страдает от одиночества, мы взяли на себя смелость скрасить один час ее драгоценного времени, — торжественно провозгласил он тоном театрального трагика.

И Валерия озорно рассмеялась, скинув с себя напыщенный вид римской недотроги.

— Если конечно прекрасная донна не будет против нашего общества, — добавил Аэций уже нормальным тоном, в то время как Гот неуклюже толкал Руса локтем в бок, думая что этого никто не видит.

— Прекрасная донна не будет против, — улыбнулась в ответ девушка, слегка наклонив голову. — Проходите. — И она, повернувшись к ним спиной, повела за собой в открытый внутренний дворик, по старинной технологии окруженный по периметру легкой воздушной колоннадой.

Здесь уже, неслышно появившиеся рабы, молча готовили триклиний возле водоема, застилали новые простыни, обновляли подушки. А на столе появлялись гроздья спелого винограда, румяные яблоки, сочные сладкие персики и другие не менее аппетитные яства.

— Кстати, ваши сведения уже устарели, — снова улыбнулась хозяйка. — Я не совсем одна. У меня — подружка. Я вам сейчас ее представлю.