Сестры. Дом мертвеца - Белов Александр Иванович

Александр Белов - Сестры. Дом мертвеца (книга 1)

Литературно-художественное издание

Александр Белов

СЕСТРЫ

Дом мертвеца

Ответственный за выпуск А. Денисов

Редактор Т. Прокопьева

Художественный редактор А. Гладышев

Технический редактор Л. Бирюкова

Компьютерная верстка Е. Тюпич

Корректор Л. Лысенская

Исключительное право публикации книги А. Белова «Сестры. Дом мертвеца» принадлежит издательству «ОЛМА-ПРЕСС». Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону.

1

По улице шли сестры – старшая, Света, с рюкзаком, а маленькая – Дина – со скрипкой в тяжелом футляре. Разница в возрасте у девочек была в четыре года, но Света выглядела старше своих тринадцати, а Дина – младше девяти, и вела себя, как будто ей пять. Свету это раздражало.

Дина плелась позади сестры, то и дело останавливаясь. Возле ограды начинавшего терять листву огромного парка младшая окончательно встала и горестно посмотрела на свои ноги. Они показались ей очень уставшими, просто смертельно уставшими, распухшими, как у бабушки, да вдобавок тяжелыми, как гири. Она вздохнула и попросила сестру:

– Подержи, пожалуйста, скрипку. Хотя бы одну минуточку.

Света молча держала футляр и смотрела, как Дина старательно подтягивает сиреневые в белую крапинку колготки, морщит лоб, тяжело вздыхает и закатывает глаза к небу, всеми силами изображая мученицу. Когда с колготками было покончено, Дина деловито кивнула на скрипку:

– Может, понесешь немножечко?

– А ты мой рюкзак понесешь? – Света сердито сдвинула брови, решительно сунула Дине футляр в руки и, повернувшись, двинулась вдоль кованой ограды.

Оставалось пять дней до начала учебного года, а в городе уже вовсю хозяйничала осень. Листья, высушенные жарким летом, пожелтели, ветер срывал их с деревьев и гонял по асфальту туда-сюда, пока они не успокаивались в какой-нибудь канаве. У ворот о чем-то оживленно беседовали торговки семечками, толстые бабы с красновато-загорелыми, морщинистыми, какими-то одинаковыми лицами, точно их, как солдат, набрали из одной деревни. Дина, проходя мимо, нарочно громко и жалобно попросила сестру:

– Ну пожалуйста, ну понеси, ну хоть до того столба... – Ей так хотелось, чтобы ее пожалели...

Как и следовало ожидать, краснокожие тетки сочувственно переглянулись, но одна из них все испортила:

– Вот молодежь пошла, – воскликнула торговка. – Нарожают такие мамаши – и сами не рады, и детей мучают.

Света хмыкнула, а Дина даже остановилась от удивления:

– Она не мамаша. Она тоже девочка, – укоризненно покачав головой, Дина побежала догонять Свету.

Какое-то время они шли молча.

– А что? – принялась рассуждать Дина, перехватив футляр другой рукой. – Разве ты не девочка? Разве у тебя есть муж, дети? Нет! Значит – девочка. Просто ты выглядишь старой. Они подумали, что тебе не тринадцать, а тридцать.

Света пропустила эти глупости мимо ушей. Не обиделась, потому что в тринадцать лет все хотят, чтобы им было тридцать, чтобы никто тебя не воспитывал, не доставал поучениями и не считал обузой. Правда, бабушка так и не считала, но Света хотела быть самостоятельной и не зависеть от матери и ее мужа, которые снабжали их деньгами, а сами жили отдельно, точно откупались. Хотелось гордо швырнуть им эти – чужие – деньги, но обстоятельства не позволяли.

– Давай, – гнула свое Дина, – раз уж я сама всю дорогу тащила скрипку, зайдем к бабушке. Ведь нужно же мне передохнуть.

– Дома передохнешь, – отрезала Света.

– Но до дома еще два квартала! – возмутилась Дина, считавшая себя очень хорошей и всем приятной девочкой, которой все всегда рады, а бабушка особенно.

А то, что говорила по этому поводу Света, было совершенной неправдой, а говорила она гадости просто потому, что была, наверное, не настоящая сестра! Может, она вообще подкидыш? Ведь Света родилась раньше, Дины еще на свете не было, узнать правду невозможно, а судя по тому, как Светка к ней относится, настоящей сестрой она ни в коем случае быть не могла. Кроме того, сестры должны быть похожи. А у них волосы и глаза совершенно разного цвета. Дина всегда одевается красиво, ярко, а Светка – как монашка, в черное и серое. И слушает этого Цоя, который поет замогильным голосом про кровь, и вообще давно умер.

– Я бы просто попила у бабушки чаю. Ты же к нам ходишь? Почему мне к вам нельзя? – помолчав, сердито спросила Дина.

– Бабушке только капризуль не хватало. Она и так устает. – Света хотела добавить: «От тебя», но сдержалась...

– Я не капризуля, – крикнула обиженно Дина.

– Маленькая настырная капризуля. «А что у вас сегодня на десерт?» – очень похоже передразнила сестру Света.

– Дура какая-то, – обиделась Дина. – Я намекала на вишневое варенье, а ты сразу... Разве такие сестры бывают? Не сестра, а наказанье какое-то!

– Ладно, давай скрипку, – неожиданно сказала Света, когда Дина уже ничего хорошего не ожидала.

Избавившись от тяжелого футляра, Дина принялась весело подпрыгивать, забыв, что до смерти устала.

– Завтра папу выписывают! – похвасталась она Свете, и по тому, как та передернула плечами, сообразила, что радоваться придется в одиночку.

Сестрами Света с Диной были только по матери. Светино одиночество началось с появления Алика, маминого мужа. До этого они жили втроем: Света, мама и бабушка. Когда у мамы и Алика родилась Дина, Свету с бабушкой бросили в старой квартире, а сами переехали в огромную, с евроремонтом, деревянными дверьми, ванной джакузи и прочими радостями жизни. В их доме вечно толпились приятели, подружки, играла музыка, устраивались праздники и вечеринки, а они с бабушкой оставались в стороне, как ненужные вещи, которые забыли в старом доме. Бабушке Алик нравился.

«Алик не злой, – говорила она. – Просто ему не нужны чужие дети. А кому они нужны? И своих- то, бывает, бросают... Он не хочет, чтоб до него у Наташи другой был. А ты ему об этом напоминаешь».

Про Алика бабушка распространялась охотно, расписывая достоинства, которых за ним не водилось. Она их просто выдумывала, и Света понимала, зачем. Потому что они жили на его деньги. У бабушки этот факт вызывал бесконечные потоки благодарных излияний, а у Светы неприязнь на грани с ненавистью.

Было противно смотреть, как все пляшут под его дудку за его деньги. Сам-то он кто и чем зарабатывает? На этот счет у Светы были крупные сомнения. Мама и бабушка разговоров на эту тему избегали. Слишком много тайн у взрослых от детей. А когда что-то скрывают, значит, есть что скрывать. В бабушкиных потоках слов было что- то унизительно робкое, она болтала, чтобы заглушить опасения, говорила громко и неестественно, чтобы всерьез не думать. Точно защищалась словами.

Про Светиного отца они, напротив, не вспоминали, молчали, точно его не было. Окружили заговором молчания. Еще одна тайна. Бабушка как-то обронила: «Слабый он был. А слабые, они всегда предатели». Но Свету это ни в чем не убедило, наоборот. Если Алик был на словах замечательным, в чем Света сильно сомневалась, то отец был никаким. Фантомом, без лица и характера. Но она упорно продолжала о нем думать и придумывать его облик. Как он выглядит, сколько ему лет, чем занимается, знает ли вообще о ее существовании? Ей хотелось, чтобы он знал. Рано или поздно они все равно встретятся. Даже если он предатель, то не настолько же, чтобы отказаться от нее. Просто он ее никогда не видел. Или видел поперек кровати. А теперешней, взрослой, он бы обрадовался.

Встречу с отцом Света представляла себе отчетливо и ярко. Это произойдет весной в парке: вот она идет по аллее, а он – ей навстречу. И чем ближе он подходит, чем яснее проступают его черты, улыбка, темные волосы, морщины у глаз, тем сильнее она волнуется и радуется. И когда они, наконец, окажутся совсем близко друг от друга, то обоим станет ясно: да, это ее отец, и она – его дочь... Они родные.