Андрей Рублев - Валерий Сергеев

В. Н. Сергеев

Андрей Рублев

ОТ АВТОРА

Более тридцати лет прошло со времени выхода в свет первого издания этой книги в серии «Жизнь замечательных людей», для которой она была специально написана. Нынешнее издание книги — пятое в России. Вместе с переводами на иностранные языки общий тираж жизнеописания великого художника Древней Руси составил свыше 500 тысяч экземпляров — и это одно из свидетельств широкого интереса к его личности и творчеству на родине и за рубежом.

Впервые изданная в 1981 году книга стала итогом восемнадцатилетней работы автора в качестве научного сотрудника в Музее древнерусского искусства имени Андрея Рублева, расположенного в стенах московского Спасо-Андроникова монастыря. В этой древней обители на берегу реки Яузы монах-иконописец Андрей жил, в 1430 году умер и был похоронен, как считается, в Спасском монастырском соборе, сохранившемся до наших дней. Чтобы понять до конца идейную направленность и пафос этой книги, необходимо рассказать о Музее, в недрах которого она созрела и была написана, поведать об этом удивительном и единственном в своем роде очаге — по-иному не скажешь — культурной и духовной жизни Москвы 1950–1970-х годов. Немало необыкновенного и парадоксального, порой похожего на чудо, случалось в его истории с самого дня основания…

Начнем с того, что Музей-заповедник имени Андрея Рублева в Андроникове монастыре был основан 10 декабря 1947 года постановлением Совета министров СССР, подписанным тогдашним его Председателем — И. В. Сталиным. Фотокопия машинописного документа с его подписью сначала экспонировалась, а затем многие годы хранилась в музейном архиве. В сталинском тексте постановления монах Андрей назван безо всяких принятых в среде историков культуры эпитетов «великий» или «выдающийся», но просто — «русским художником». Осталось до сих пор загадкой, что стояло за этим сдержанно-нейтральным определением. Возможно, осторожность лично поддерживавшего в те годы Церковь и все, что с ней связано, руководителя атеистического по своей идеологии государства. Не исключено также, что, назвав художника русским, он воздал ему высшую похвалу и честь как представителю народа, внесшего основной вклад в великую победу в недавно окончившейся войне, — мысль, неоднократно высказывавшаяся в те годы Сталиным.

Директором новоучрежденного Музея вскоре был назначен Давид Ильич Арсенишвили (1905–1963), человек блистательный и легендарный, неуемной деловой энергии, огромного темперамента и личного обаяния, посвятивший недолгую свою жизнь беззаветному служению двум братским православным культурам, родной ему грузинской и русской. Не случайно его называли в кругу работников музеев профессиональным их учредителем. Режиссер по образованию, ученик Станиславского, создатель Театрального и фактический основатель городского Литературного музея в Тбилиси, автор крупных выставочных проектов в столицах Грузии и России, он весь свой незаурядный организаторский талант посвятит созданию Музея имени Андрея Рублева в Москве[1].

Одна из многочисленных легенд, связанных с именем Арсенишвили, повествует об обращении Давида Ильича по поводу дел рублевского Музея лично к Сталину через посредство представителей многочисленной грузинской диаспоры тогдашней Москвы. В тесном сотрудничестве с виднейшими представителями русской культуры, самозабвенно и не жалея сил, в условиях послевоенной разрухи Давид Ильич успешно осуществлял многотрудное дело создания практически на пустом месте своеобразного и замечательного научного учреждения. Не получив в столице никакой жилплощади, он ютился на территории Андроникова монастыря в одной из позднейших пристроек к древнему Спасскому собору. Ночью рабочий кабинет служил ему спальней, где он и почивал, пока не приобрел раскладушку, на собственном письменном столе. Одинокий и неприхотливый в быту, тут же готовил он нехитрую еду на электрической плитке. По рассказам очевидцев, в день своей нищенской музейной зарплаты Давид Ильич покупал подсолнечное масло и другие недорогие продукты, чтобы посильно поддержать жившего в Москве больного родственника.

Для меня долго оставалось загадкой, почему имя Арсенишвили в легендах о нем постоянно связывалось с именами могущественного министра госбезопасности Берии и даже самого «вождя народов». Однажды я обратился с этим вопросом к старейшему научному сотруднику рублевского Музея Ирине Александровне Ивановой (1924–2005), многие годы работавшей под руководством Давида Ильича и дружившей с ним. От нее-то и услышал рассказ, проливающий свет на эту загадку. Оказалось всё до смешного просто и обыденно: односельчанин и друг детства Арсенишвили (он был родом из Мингрелии) и, кажется, родственник Берии жил в Москве и служил у того поваром. Он-то и оказался связующим звеном между скромным директором Музея и первыми лицами государства. Судя по всему, то была чисто грузинская связь земляков, по доброй и древней народной традиции обязанных поддерживать друг друга. Давид обратился с просьбой к Гиви или Гоги, переадресовавшему ее Лаврентию, а тот — самому Сосо, который и распорядился исполнить просимое…

Сейчас личности Берии и Сталина демонизированы в общественном сознании, но кто решится бросить камень в бескорыстнейшего Давида Ильича Арсенишвили, который никогда ничего не просил для себя лично, но мог использовать эту опосредствованную связь с двумя крупнейшими государственными деятелями страны при решении многотрудных проблем Музея? Эта история лишний раз свидетельствует о личных и деловых качествах Давида Ильича.

Из того же источника известно: когда, уже после смерти Сталина, состоялось или готовилось постановление о закрытии Музея имени Андрея Рублева, Арсенишвили, одному ему ведомыми путями, добился приема у тогдашнего главного партийного идеолога, члена Политбюро ЦК КПСС М. А. Суслова и настоял на его отмене. Старейший научный сотрудник рублевского Музея Ирина Александровна Иванова присутствовала при этой встрече и вспоминала вдохновенную речь Давида Ильича о значении и перспективах Музея, в итоге определившую дальнейшую его судьбу…

В 1951 году заместителем директора Музея по науке стала искусствовед Наталья Алексеевна Дёмина (1902–1990) — не менее яркий энтузиаст музейного дела, тончайший знаток и исследователь творчества Андрея Рублева, автор классической монографии о его «Троице» и других замечательных работ, положившая здесь основание серьезной научной традиции[2].

Арсенишвили и Дёмина сумели объединить вокруг музейного дела большую группу лиц — ученых, журналистов, художников, писателей и просто любителей и почитателей отечественной старины, ставших верными друзьями рублевского Музея, соучастниками многих его начинаний и деятельными защитниками в трудные для него времена. Среди них — искусствоведы, с мировыми именами — действительный член Российской академии художеств, заслуженный деятель искусств РСФСР профессор М. В. Алпатов и профессор В. Н. Лазарев, народный художник СССР П. Д. Корин, известный советский писатель И. Г. Эренбург и многие другие. До конца своей долгой жизни неизменно поддерживал Музей выдающийся ученый — историк древнерусской литературы академик Д. С. Лихачев (1906–1999).

Многие годы спустя Дмитрий Сергеевич напишет блестящее по форме и глубокое по содержанию предисловие к моему «Рублеву», способствовавшее в то непростое, как теперь принято говорить «идеологическое», время благополучному выходу в свет книги. Все эти люди, и знаменитые, и мало кому известные, вместе составляли значительную общественную силу, без поддержки которой, по всеобщему признанию, Музею вряд ли бы удалось встать на ноги.

Для широкого посетителя Музей распахнул свои двери тринадцать лет спустя после его основания, в сентябрьские дни 1960 года, объявленного решением ЮНЕСКО годом Рублева, когда во всем мире отмечался юбилей — 600 лет со дня рождения художника. С инициативой проведения этого празднования, по предложению Арсенишвили, выступил член Всемирного совета мира писатель Илья Григорьевич Эренбург (1891–1967), согласно собственным воспоминаниям, поддержанный в этом начинании многими известными деятелями мировой культуры самых разных творческих устремлений — от выдающегося мексиканского художника Давида Альфаро Сикейроса до классика немецкой пролетарской литературы Анны Зегерс.

Символом и смысловым центром юбилейных торжеств стала прославленная рублевская «Троица» как наиболее глубокое и художественно совершенное в мировом искусстве выражение идеи единства, согласия, мира и жертвенной любви во имя человека.

Этому событию предшествовала огромная и многообразная работа по реставрации архитектурного ансамбля Андроникова монастыря, собиранию ценнейшей коллекции произведений древнерусского искусства XV–XVII веков, созданию для экспонирования в залах Музея копий рублевских фресок в Успенском соборе города Владимира, организации реставрационных мастерских темперной живописи, состоявшей из ведущих тогдашних мастеров России в этой области.