Особенности ненациональной кухни на первом галактическом - Анна Сергеевна Сокол

Сокол Аня

Ненациональная кухня на первом галактическом

Нам везло, пока Лука не разбил голову. На радостях, что мы прошли в следующий тур, он занялся таким травматичным видом спорта, как бег по лестнице с периодическим подпрыгиванием. И разбил голову. О ступенчатый потолок, который дизайнеры в художественном бреду, называемым обычно вдохновением, оформили, как точное отражение лежащей под ногами лестницы.

Свет софитов слепил глаза, ведущий что-то жизнерадостно верещал в микрофон. Мы стояли в отведенной нам части студии и готовились к худшему. Сегодня предстояло соревноваться в весьма специфичной миирейской кухне.

Подавая заявление на участие, преследуемые ищейками протектора, и потратившие последние единицы наличности на стартовый взнос, мы не ожидали, что пройдем так далеко. Мы хотели одного — перевести дух, зацепиться за планету, у которой нет с протекторатом договора о выдаче преступников. Участие в марафоне гарантировало, жилье, еду и временную неприкосновенность для команды. Что уж говорить о том, что победитель получит гражданство и кухню одного из лучших на тысячу солнц ресторана.

Шоу пользовалось популярностью, и ищейкам пришлось ждать, пока наши рожи, мелькая на экранах визоров, не надоедят зрителям. Теперь, судя по всему, осталось недолго. Наш специалист по миирейским блюдам выбыл. Физически он был в студии, регламент нарушать нельзя, сидел на стуле, сведя глаза к переносице, и блаженно пускал слюни. Ему уже оказали медицинскую помощь, заверив, что к завтрашнему утру будет здоров и полон сил, вколов напоследок, стандартную дозу обезболивающего.

Стандартную для Гурмэ, планеты с триллионом растений. Если ты всю жизнь носился по полям с корошкой, жуя ее пряные листья, запивая водой из ручья, как мы на ЯО-140 клевер, тебе та доза, что слону дробина, разве что в сон потянет. Луку же погрузило в мир сладких леденцов и розовых зайчиков, от чего он иногда сладко причмокивал.

— Команды в сборе, я начинаю обратный отсчет. Три! Два! Один! Старт! — закричал ведущий, зал ответил истеричным свистом.

Красный сигнал сменился зеленым. От каждой команды отделилось по участнику, их задача принести до склада основной ингредиент готовящегося блюда. Драки за индюшачью тушку только приветствовались. Беда в том, что в заявке, поданной накануне, ходоком за продуктами был назначен Лука, в данный момент, ласково улыбающийся в темное нутро мясорубки. Марк стащил его со стула и вытолкнул в направлении двери, за которой уже скрылось большинство участников.

— Так, — рявкнул он, убедившись, что Лука способен переставлять ноги, — Чтобы он сейчас не приволок, мы это приготовим. Даже желчный пузырь с разрешением.

Я сглотнула. Миирейцы бывшие каннибалы. Хотя слово «бывшие» употребляется исключительно в речи политиков и текстах туристических буклетов. В век прогресса желчный пузырь подавался вместе с листочком, на котором значилось:

«Я, такой-то — такой-то, отдал свой пузырь добровольно. Здоров, мед обследование от такого-то числа, годен к размножению, привит, синтетику не употребляю».

— Мы не будем плакать над котятами в маринаде, — продолжил Марк, Мила всхлипнула, — Подадим с улыбкой и пожеланием подавиться. Ээ… отравиться, тьфу, насладиться. Понятно? — мы нестройно кивнули, — Я готовлю. Мила на тебе соус. Верка, — я подняла голову, — Оформление и подача. Поэт пишешь сопроводиловку, — Поэт, который в жизни был Петром с неуемной тягой к сочинительству, достал и заднего кармана блокнот.

— Ваш даже до склада не дошел — жизнерадостно объявил проходивший мимо парень из команды с Роуха, на его плече мирно прикорнула свинорылая голова летучей миирейской крысы.

Из-за угла вывалился Лука, трепетно прижимая к груди большой горшок с кактусом. В его руку горько плача, вцепилась худущая женщина с оранжевыми волосами. Многочисленные растения стояли по периметру сцены студии, теперь видимо нам предстояло познакомиться и с флористом шоу.

Я посмотрела на интерактивное табло. Зеленый индикатор так и остался зеленым. Нас не дисквалифицировали. Мало того, яркие цифры в нижнем углу уведомляли, что количество зрителей переключившихся на наш блок увеличилось сразу на пять сотен. Выскочившие охранники оттащили рыжеволосую в сторону. Лука благополучно вручил Марку горшок, сел на стул, подпер голову руками и с живейшим интересом уставился на голую стену.

— Начали, — скомандовал наш шеф-повар, выдергивая растение из земли.

В последний раз я такую решимость видела в тот день, когда наша прежняя жизнь закончилась, когда он вежливо сообщил патрулю, что в нашей таверне лежит дохлый сын протектора. Ни тогда, ни теперь никого не интересовало, что этот самый наследничек давно и прочно сидел на волчьей ягоде. И остановка сердца была лишь вопросом времени. По капризу судьбы оно перестало биться в заведении вчерашних выпускников кулинарной школы, где он сожрал три кокаиновых десерта, посылая официантов, поваров и даже простых посетителей с их советами в черную дыру.

Потом было бегство на корабле торговца рыбой, чем-то обязанного Марку, прыжки по галактикам, сбрасывать с хвоста ищеек в кулинарной школе нас не учили. Были слезы, истерики, запой и одна неудачная попытка суицида. Я посмотрела на давно уже зажившие, но все еще перебинтованные запястья, и вздохнула.

— Святые квазары, — выругался Марк, вытаскивая из ладони иглы колючек, на стол закапала кровь.

— На Миирее нет вегетарианства, — убитым голосом проговорил поэт.

— Придумай что-нибудь, — рыкнул повар, занося нож.

У нас было двадцать минут. И кактус.

— А если с чесноком?

— Лучше с кислотой.

— Не горчит? Горчит. Тогда давай в молоко и в синтезатор на две минуты.

— Мила, соус кипит.

— Куда столько конопли?

— Пусть у них будет хорошее настроение, пожалуйста, пусть у них….

Я выставила на стол пластиковую тарелку, расписанную под антикварный фарфор толстыми лоснящимися цветами. Кактус теперь больше походил на нарезанный кольцами кабачок. Рядом аккуратный плевок беловатого соуса. Я протерла края тарелки полотенцем, Петр переписывал на сопроводительную карту ингредиенты. На Луку, я даже не посмотрела, было не до того. Лука качнулся, должно быть, уловив запах, руки выскользнули из под головы. И лицо, которое всегда характеризовали как умное и интеллигентное, со всего маха впечаталось в тарелку.

Звуковой сигнал оповестил об истечении времени. Парень хрюкнул и неуклюже поднялся. На исключительно умных глазах висели кружочки кактуса, плевок соуса оставил круглый след посреди интеллигентного лба, от уголка рта к тарелке тянулась ниточка слюны.