Битва за систему Дайнекс (СИ) - Толсон Хельги

Битва за систему Дайнекс

Глава 1

Космос. Вечная загадка и постоянный источник вопросов для всех, кто хоть раз смотрел в ночное небо. Когда-то в детстве я думал, что там, за границей черного небосвода, на маленьких планетах живут дружелюбные создания, готовые дружить со всеми, кто к ним прилетит. Да и вообще, космос казался очень приятным и дружелюбным местом. Потом я вырос и понял, что это совсем не так. На огромных безжизненных просторах, независимо от того, в какой части галактики ты находишься, действуют все те же законы, что и в пещере первобытного человека: кто сильнее, тот и прав. И пусть сейчас это прикрыто легким налетом цивилизованности, но человеческая природа за последние двадцать тысяч лет не сильно-то и поменялась. И нет никаких братьев по разуму. Космос пуст и безжизнен. На редких планетах есть атмосфера. На еще более редких — жизнь, но нигде она не породила разума. Так что, люди — единственные игроки в этой песочнице, и они с удовольствием колошматят друг друга на глазах у безразличной вселенной.

От пространных размышлений перед монитором фронтального обзора корабля меня отвлек громкий щелчок интеркома:

— Старкап Хромов! Это лейтенант Перри из инженерной службы. Разрешите обратиться, сэр?

— Разрешаю, лейтенант. Что у вас там? — ответил я на автомате, не успев даже обдумать, что, собственно, понадобилось младшему офицеру от капитана в два часа ночи, и почему он уверен, что я не сплю. Вахта сейчас не моя и, по-хорошему, обращаться нужно к моему старпому — старкоммандеру Вилсон.

— Сэр! Прошу прощения, что обращаюсь лично, сэр, но мне кажется, вы должны знать… это важно… наверное… — голос Перри выдавал нешуточное волнение. Еще бы вспомнить, кто этот Перри. Инженерная служба. Лейтенант… точно. Вспомнил! Перед глазами всплыли строчки личного дела. Мэтью Перри. 23 года. Уроженец Земли. Лейтенант инженерной службы. Только из Академии. Первый боевой поход. Испытательный срок еще два месяца. Предыдущее место службы — учебный корвет «Садко». Я, кажется, видел его на погрузке в системе Ларнарда. Высокий такой блондин нескладный.

— Да, Мэтью, — я постарался, чтобы голос был, как можно спокойнее. Нечего парня пугать и рявкать на него, хотя, может, и стоило. Нарушение субординации во флоте было делом хоть и обычным, но отнюдь не поощрялось. Однако я решил не нагнетать ситуацию и послушать, что заставило вчерашнего курсанта обратиться напрямую к капитану корабля, минуя начальника инженерной службы. — Я внимательно слушаю. Что стряслось?

— Сэр, это насчет двигателя. Правого. У него небольшая вибрация по кожуху идет. Я доложил коммандер-лейтенанту, но он сказал, что это в пределах допуска, и он сам разберется. Это еще вчера было. А вибрация… она не прекращается. Даже усиливается. На занятиях у меня как раз была такая задача, правда в виртуальной реальности, но совершенно такая же. Вибрация внешнего кожуха двигателя ML-43/56 при скорости до пятнадцати астроузлов. Тогда это оказалось признаком износа контура охладителя и в четырех процентах случаев приводило к аварии в течение следующих семидесяти двух часов.

— Я правильно вас понимаю, лейтенант? Вы хотите сказать, что доложили коммандеру Бьёрну о неисправности, и он ваш доклад проигнорировал, сославшись на то, что это норма? — видимо, в голосе у меня прорезалась сталь, потому что Перри окончательно сбился и начал нести какой-то сумбур.

— Сэр… да, то есть, нет. Он не игнорировал. Просто сказал, что это норма, но ведь если охладитель износился, там же протечка, ну, то есть, наверняка есть. А в этих двигателях… я просто сказал, что нужно проверить.

— Отставить, лейтенант, — теперь я уже не выдержал и рявкнул, как положено. — Изложите все в письменной форме, и через двадцать минут я жду отчет по инциденту у себя на планшете. Пометка доступа «только капитан корабля». Конец связи.

Я отключил интерком и откинулся на спинку кресла, снова глянув на экран с внешнего обзора. Там была все та же черная пустота с редкими белыми искорками звезд.

Инцидент меня насторожил. Командование эсминцем «Дартер» я принял всего три недели назад, и до этого момента мне казалось, что все идет хорошо. Отличая команда, опытные в большинстве своем офицеры, корабль хорошей серии — почти новый 4262-го года выпуска. Прямо мечта, а не назначение. С главой инженерной службы — коммандером Олафом Бьёрном я близко так и не познакомился, но по служебному общению он производил хорошее впечатление: собранный, внимательный, разве что чуть медлительный, но это вряд ли можно назвать недостатком. Ну и послужной список у него серьезный.

Я вывел на экран планшета его личное дело. Сорок два года. Уроженец Фарнира, майор инженерной службы. Восемнадцать лет службы. Двадцать четыре боевых выхода. Прошлое место службы — фрегат «Лондон». Взысканий нет, но и наград, кстати, тоже. Интересно, а где всякие там «за пять-десять-пятнадцать лет безупречной службы»? У меня вон их аж четыре штуки набралось. И от Флота, и от Федерального правительства, а уж у него должно быть всяко не меньше. Странно, что при изучении личных дел экипажа я не обратил внимания на эту деталь. Чертова спешка, все на бегу, все впопыхах… Сегодня ты еще загораешь под искусственным солнцем на круизном лайнере в своем первом за последние четыре года законном отпуске, а завтра уже мчишься на шаттле на ближайшую станцию ВКФ, чтобы принять долгожданное звание Звездного Капитана (старкапа, если по-простому) и новый корабль под командование.

Стало ясно, что поспать сегодня не судьба. Я надел форму, пригладил берет, выровняв его по старой привычке ребром ладони по левому глазу, и направился на мостик. Идти было недолго — по стандартной планировке кораблей Федерации каюта капитана должна находиться максимально близко к мостику. Это создавало изрядные неудобства для подчинённых, которым, получив вызов, приходилось едва ли не бежать через трехсотметровый эсминец, дабы не заставлять начальство ждать дольше приличного, но при этом давало преимущество капитану. Мелочь, но она работала. Сработала и сейчас. Еще на выходе из своей каюты я отдал команду по интеркому: «Начальнику инженерной службы — на мостик!», — и когда Бьёрн вошел в просторное помещение, он выглядел явно запыхавшимся если не от бега, то уж от быстрой ходьбы точно.

Тем не менее, доложился он довольно ровным и уверенным голосом, лихо козырнув и даже прищелкнув каблуками.

— Начальник инженерной службы коммандер Бьёрн по вашему приказанию прибыл!

— Вольно, Олаф, — спокойно начал я. — Доложите статус систем корабля.

— Каких именно, господин капитан? — мой вопрос, похоже, немного удивил его.

— Всех, коммандер, всех систем, — мне было очень интересно, в каком порядке он начнет доклад. Будет ли докладывать о проблемной системе первой, чтобы за время доклада об остальных она забылась в общем потоке информации, или постарается упомянуть о ней в середине, а может, оставит напоследок, когда голова начальника уже забита другим? Способ подачи информации может многое сказать о человеке и его характере. Но начальник инженерной службы меня удивил. Он сразу взял быка за рога

— Сэр, если речь о вибрации правого двигателя, то я вас уверяю, что там все штатно. Я, честно говоря, удивлен, что этот мальчишка решил вам доложить напрямую. Это недопустимое нарушение дисциплины.

Ну, раз Бьёрн решил общаться без ритуалов, то это, наверное, даже лучше. Мне так намного проще. Я встал с капитанского кресла и подошел к нему максимально близко. Ростом он был немного ниже и вынужден был чуть поднять голову, чтобы смотреть мне в глаза.

— Коммандер, есть несколько вещей, которые вы, очевидно, должны были усвоить за восемнадцать лет службы, и основная из них — на боевом корабле нет ничего неважного. Особенно когда речь идет о силовой установке, — я говорил спокойно, не повышая голоса, но по глазам Бьёрна видел, что мои слова производят нужный эффект. — Следующее и значительно более существенное: на моем корабле только я решаю, что имеет значение, а что нет. Ваша задача — сообщать мне о любых, я повторяю: любых, проблемах с кораблём. И если я узнаю о неисправности от безусого лейтенанта, а не от начальника своей инженерной службы, то это значит, что у нас проблема. У нас есть проблема, коммандер?