Стремительный покой. Стихи становления - Виктор Кротов

Стремительный покой

Стихи становления

Виктор Гаврилович Кротов

© Виктор Гаврилович Кротов, 2017

ISBN 978-5-4483-2734-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На обложке: картина Валерия Каптерева «Устремлённость».

Эстафета возрастов

Тема этого сборника – становление собой. В юности нередко приходило ощущение сумбурности несформировавшегося мировоззрения, и хотелось сориентироваться, высмотреть наилучшее направление жизненного движения, не всегда было понятно, как этого добиться.

Когда постепенно стали угадываться возможные и желательные направления саморазвития, его практического применения к жизненному поведению, стали лучше ощущаться и всевозможные внутренние препятствия к этому. Хотелось продираться сквозь них быстрее, выбираться из них на душевный творческий простор, но не всегда это получалось.

Тем не менее, достаточно рано у меня сложилось представление о творческой устремлённости в сочетании с внутренней сбалансированностью, с уверенностью в своих ориентирах. То есть о своего рода покое, но активно стремящемся вперёд, в согласии с течением своей судьбы и с её наводящими указаниями.

Но только на седьмом десятке это представление стало достаточно ощутимой реальностью. Хотя всё равно каждый раз находишься в начале очередного периода пути, но возраста передают друг другу эстафету.

Вечный ученик

Снаружи будь грубоват

Снаружи будь грубоват,

как гранат.

И тысячью маленьких солнц внутри

так же, как он, гори.

Батут

Вся жизнь – движение.

Сначала вверх

(но верх и низ давно неотличимы),

сначала от батут я лечу,

и вложена в меня его упругость.

Но постепенно сила притяженья

(обычного земного притяженья)

меня влечёт обратно

(но не вниз —

ведь верх и низ давно неотличимы).

И я к батуту телом приникаю,

а он ко мне,

охватывая тело,

и каждая из нитей мне близка.

Но мы не застываем ни на миг,

ведь жизнь – движение,

моя и наша жизнь.

Поэтому мы вместе ненадолго.

Батут притянут к стойкам на земле

обычными канатами земными,

а я лечу.

Я снова сгусток силы

(своей? его?),

он снова, как струна.

Не вижу я его,

вокруг лишь воздух,

вокруг лишь ветер моего полёта.

Я помню, что сейчас опять настанет

пора обычного земного притяженья.

Уже привычно замедляется полёт,

уже душа привычно замирает —

страдая?

радуясь?..

Ну вот, опять к батуту…

Но каждый раз

полёт становится всё дольше.

Я вечный ученик

Я вечный ученик

и если можешь

чему-то научить меня

учи

Не ремеслу

ремёсел слишком много

искусству жить и мыслить

вот предмет

Я вечный ученик

и ты – со мной

когда ты тем же званием гордишься

а нет —

живи как хочешь

вдалеке

иль рядом

духом не родня мы

приятели возможно

но и только

Я вечный ученик

в той вечной школе

в которой все учителя —

ученики

Да, было всё

Да,

было всё

ни от чего я не могу —

от самых давностей —

я не могу отречься

Пусть

меня минута манит

вместе с ней

уйти в забвение

в уединенье

в мир

пред которым меркнет лучший смысл

воспоминаний прошлых

и недавних

Нет

было всё

ни от чего я не могу —

от самых давностей —

я не могу отречься

И только так

со свитой совершений

со свитками сказаний прежней жизни

приду к тому

о чём болит душа

сейчас

Ведь было

было всё

ни от чего

я не хочу и не могу отречься

не растеряв себя

в забаве забыванья

Среди учёной воркотни

Среди учёной воркотни,

среди словесной суетни —

я взрослости не признаю

и песенку пою:

Для меня и лубокглубок.Для меня и раёквысок.Для меня и простой василёк —несравненный цветок…

По мне – огромные тома

плодов логичного ума

пригодны только для кульков

и детских голубков.

Искусство – просто озорство,

и с детством вечное родство

свистулькой глиняной поёт

и киснуть не даёт.

Кто изощрён, тот сух и глуп.

Взлетая ввысь, ныряя вглубь,

он в мире призрачном живёт

и песню не поймёт:

Для меня и лубокглубок.Для меня и раёквысок.Для меня и простой василёк —несравненный цветок…

Пришло мне время позабыть

Пришло мне время позабыть

пыл поединка, хитрость рынка…

Алмазом хочет быть соринка.

Росинка хочет просто быть.

Выхаживаю стихи

Выхаживаю стихи

больные бредом надежды

выхаживаю стихи

с упорством невежды

не знающего ничего

о законах

согласно которым

никто

ничего нового

сочинить не может

и пережить

тоже

Из дома вышел быстро и привычно

Из дома вышел быстро и привычно.

И тяжесть багажа невелика.

Но всё уже немного необычно,

и на стихи уже душа легка.

Уже на всё гляжу весьма прощально

и крыльев шелест чую за спиной.

Ах, всё равно – куда сейчас отчалю:

в Малаховку?..

шар обогну земной?..

Взлететь, подняться

Взлететь,

подняться —

только для того

хотя бы,

чтоб воочию увидеть,

что мгла небесная —

лишь невеликий пластырь

не теле

Земли,

а вообще на свете —

солнце,

голубизна

и радость.

Можно жить.

И,

если так,

спуститься можно снова.

И видеть цель

И видеть цель

и знать

что не достигнешь

и

как породистый скакун

развеяв гриву

лететь

вне сил своих

по пламенной прямой

и радостно

сверкать безумным взглядом

так

что и стрелки часовые

в испуге замерли

прервав

свой путь извечно-круговой

с тебя снимая

власть своих законов

Связывая нити

Отче наш

Отче наш,

позволь, как детям малым,

нам к Тебе приблизиться.

Позволь

головы, объятые пожаром,

приклонить под нежную ладонь.

Отче наш,

иже еси на небе —

не на этом сером тюфяке

атмосферы

и не в чёрном крепе

космоса, —

а в вечном высоке.

Отче наш,

твое приидет царство

волею небесной и земной.

Дай же сил нам

хоть клочок пространства

высветлить,

сказать Тебе:

он – Твой.

Отче наш,

даждь днесь нам хлеб насущный

и от лишнего избави нас,

чтобы дух Твой,

в вечность нас несущий,

не поник под грузом,

не угас.

Отче наш,

прости долги нам наши,

яко мы прощаем должникам.

Нет – не так!

Такой исход – он страшен.

Ты ведь всё,

Ты всё прощаешь нам.

Отче наш,

не ввергни в искушенье.

Не отдай тому, кто в нас живёт,

кто лукаво нам сулит движенье

там, где разрушений хоровод.

Отче наш,

Ты славен и всесилен.

Ты навеки с нами – вновь и вновь.

Ты – пересечение всех линий

в сердце мира

с именем

Любовь…

Есть чёрные и белые слова

Есть чёрные и белые слова.

К одной и той же вещи приложимы,

соединимы с нею без нажима,

равно правдивы – так же как и лживы —

и чёрные и белые слова.

И чёрные и белые слова,

когда звучат осознанно и чисто,

точны и безупречны, словно числа.

Как отзвуки действительного смысла —

и чёрные и белые слова.

И чёрные и белые слова —

всего лишь знаки на пути познанья.

Название – не приговор, не званье.

Но мы твердим их, словно заклинанья, —

и чёрные и белые слова…

Душа

Ты – кольцо с безымянного пальца Господня,

что упало из вечности в наше сегодня,

что скатилось в пучину мирскую, замшело,

только искрами взгляда сверкая из тела.

В золотой пустоте, знавшей радость когда-то,

бережёшь ты тепло – в ожиданье возврата.

С тем, кто себя приучил искать

С тем, кто себя приучил искать

вечный выбор меж «быть» и «стать»,