Переплет - Пелам Вудхаус

Пелам Гренвилл Вудхаус

Переплет

Глава I

Городок Сен-Рок находился на побережье Франции. Шато «Блиссак» находилось рядом с Сен-Роком. А Дж. Веллингтон Гедж находился рядом с шато «Блиссак», читая на террасе письма.

Предоставь прохожему выбор, кем ему любоваться — Геджем или видом ниже, он выбрал бы вид, и поступил бы правильно, потому что этот пузатенький коротышка сидел единственной кляксой на роскошном ландшафте. Шато стояло на холме, и от его террасы склон резко сбегал вниз многоцветными садами и кустарниками к самому озеру. За озером волнились песчаные дюны, а за дюнами посверкивала гладь гавани, усеянная стоящими на якоре яхтами.

Сам городок притулился слева: беспорядочное скопление красных крыш и белых стен, а в центре гордо вздымался в небо золотой купол здания, благодаря которому местечко и превратилось в популярный летний курорт — казино «Мунисипаль». Бывший всего несколько лет назад захудалой деревушкой, Сен-Рок превратился в Мекку для любого, кому приятно любоваться, как сгребают лопаточкой их деньги грустноглазые крупье.

Гедж не замечал, углубившись в корреспонденцию, расстилавшегося вокруг пейзажа, да и замечать не желал. Он не любил Сен-Рок, а уж нынешним утром городишко и вовсе потерял для него всякую привлекательность — на всех трех полученных письмах были наклеены калифорнийские марки, и содержание их лишь обостряло тоску по родине. С первого дня своей женитьбы, случившейся два года назад, и последующего отъезда в Европу Гедж чахнул в тоске по Калифорнии.

Поэт поведал нам о человеке, чье сердце было в горах, среди оленей. Сердце Геджа пребывало в Глендейле, штат Калифорния, скитаясь между хот-догами и бензоколонками.

Перед этим снедаемым тоской джентльменом возникла стройненькая прехорошенькая девушка, в которой, проморгавшись, он признал Мэдвей, горничную своей жены.

— Мадам желает видеть вас, сэр.

— Э? — удивился Гедж. Он же уже наведывался с утренним визитом к Большому Шефу. — Зачем это?

— Думаю, мадам решила отплыть сегодня на дневном пароходе в Англию.

— Что?! — вздрогнул Гедж.

— Да, сэр.

— А надолго?

— Не могу сказать, сэр.

Информацию по этому пункту Геджу не терпелось получить как можно скорее и достовернее, от этого многое зависело. Обычно Сен-Рок представлялся ему прескучным местечком, но выпадал один день в году, когда городок, поднатужившись, встряхивался и показывал себя во всей красе. Случалось это в день рождения его покровителя, и отмечался этот праздник карнавалом, шумным и разгульным. Празднество Святого Рока предстояло на следующей неделе, и до этой минуты у Геджа не теплилось ни искорки надежды внести и свою лепту в веселье. Но теперь впервые забрезжил лучик: а пожалуй что, и выпадет шанс поучаствовать! И, затолкав письма в карман, он поспешил домой.

Шато любителя старины и эксцентричности восхитило бы: дату его постройки он определил бы как конец XIV — начало XV века. У Геджа же впечатление возникало неизменно одно: строил шато не иначе как косоглазый архитектор. Надо же! Возвести дом из облицовочного камня да еще понатыкать всюду остроконечных башенок. И хотя интерьер модернизировали — во всяком случае, как модернизация представляется французам: провели электрический свет и встроили две ванные комнаты, — но все равно не к таким домам привык Гедж в Глендейле, штат Калифорния.

Жену Гедж нашел в венецианском зале, просторной комнате с потолком обильной лепки, при одном взгляде на который так и чудилось: вот сейчас рухнет и зашибет вас. Миссис Гедж сидела на кровати, диктуя письма мисс Путнэм, своей личной секретарше, худенькой особе в весе пера, бесцветной и респектабельной тихоне в роговых очках.

Сама миссис Гедж выступала бы в тяжелом весе. Сложения она была плотного, дама статная и красивая, несколькими годами моложе мужа. С первого взгляда на нее становилось понятно, почему он послушно выполняет все ее приказания. Даже в состоянии покоя она источала силу и волю. До их брака она была вдовой нефтяного мультимиллионера по имени Брустер, завещавшего все свои мультимиллионы ей. А больше о прошлой жизни жены Геджу неведомо было ничего, так что порой закрадывалась мыслишка — а уж не служила ли она укротительницей львов?

Легкий взмах ее руки, и мисс Путнэм растаяла в воздухе.

— Что такое насчет этой твоей поездки? — поинтересовался Гедж, опускаясь на освободившееся место. — Мэдвей сказала, ты отплываешь с дневным пароходом?

— Я получила из Англии письмо от своего юриста. Возникло недоразумение с английским подоходным налогом. Он говорит, нам необходимо встретиться.

— А билет как же?

— Мисс Путнэм все организует. А ты сбегай в аптеку и купи мне что-нибудь от морской болезни. Лучше всего «Маль-де-мэр» Филипсона.

Пауза.

— А надолго уезжаешь? — Гедж небрежно кашлянул.

— Так, на неделю где-то.

— А-а…

Выпуклые его глаза загорелись целеустремленным блеском. Он мигом решил, что непременно пойдет на праздник святого; мало того, еще и поучаствует активно. Если кто-то воображает, будто он не сообразит натянуть пижамные брюки и блузку жены, а вокруг головы накрутить шарф тюрбаном и предстать на карнавале в виде восточного монарха, то человек этот здорово ошибается!

— Н-да, — протянул он, — мне, конечно, будет без тебя очень одиноко. Да-с, сэр, очень, ну очень одиноко. Ладно уж, вытерплю как-нибудь, — мужественно прибавил он. — Геджи из Глендейла парни крепкие!

— Ничего не одиноко! Я тебе разве не сказала?

— Про что?

— Я пригласила пару-тройку гостей. Приедут завтра днем.

Долька тихого счастья улетучилась. Не из тех он был, чтобы наслаждаться ролью хозяина. А кроме того, толпа любопытных гостей в доме пожалуй что и помешает его замыслу.

— Компания приедет совсем небольшая. Сенатор Опэл с дочкой…

— Старик Опэл!

— …и виконт де Блиссак.

— Что!

— Я с ним незнакома, но полагаю, что это весьма обаятельный молодой человек.

— Обаятельный молодой хам! — скорректировал ее мнение Гедж. — Трезвым не бывает ни денечка!

— Про это мне все известно. Я уже распорядилась, чтобы в шато, пока он гостит, спиртного не подавали. Главная причина, почему его мать присылает его к нам, — она желает, чтобы он несколько недель провел в полном воздержании.

— Послушай-ка, у нас тут что, институт излечивания алкоголиков?

— Лично я очень рада, что виконт согласился приехать. Мне кое-что хотелось бы обсудить с членами их семьи. Виконтесса уверила меня, будто сантехника тут в хорошем состоянии. Но это совсем не так! В состоянии она никудышном! Бачок наверху протекает.

— Так что, когда виконт приедет, — угрюмо пробурчал Гедж, — мне его прямо на крыльце встретить? И сразу сказать: «Давайте, виконт, входите. На выпивку не рассчитывайте, а вот ступайте-ка наверх да взгляните на протекающий бачок». От радости он прям обалдеет!

Он еще пробубнил что-то себе под нос, но тут его стукнула мысль внезапная и вовсе уж неприятная.

— Однако в чем все-таки дело? — подозрительно осведомился Гедж. — Что за великая идея кроется за всем этим? Наводнять дом виконтами, сенаторами… что-то тут кроется, но что — непонятно. Почему — виконт? Откуда — сенатор?

С минуту миссис Гедж молчала. В манеру ее вкрался оттенок напряженной настороженности, как у леопарда, изготовившегося к прыжку.

— О, ну все просто… У матери виконта большое влияние на французское правительство.

— И что из того?

— Любого ее друга встретят в правительстве с распростертыми объятиями.

Гедж, в планы которого не входило проводить уик-энд с французским правительством, так и сказал.

— А сенатор Опэл настолько влиятелен в Вашингтоне, что буквально диктует назначения на посты.

— Какие еще назначения?

— Ну, к примеру, кого назначить послом Америки во Франции…

— И кого ж это, интересно, назначить на такой пост? — в полном недоумении полюбопытствовал Гедж.

Вопроса более уместного задать он не мог, давая возможность миссис Гедж решительно и без дальнейших обиняков выложить факты, просто лезущие в глаза.

— Тебя, разумеется! — отрубила она.

Зрелище человеческих терзаний никогда не доставляет удовольствия. А значит, мы постараемся не слишком задерживаться на том, как у Веллингтона Геджа сначала отвалилась челюсть, потом забулькало в горле, перехватило дыхание и, наконец, он пулей сорвался со стула, будто мисс Путнэм воткнула в сиденье булавку. Конечно же, повествователю лучше лишь пунктирно пройтись по его вскрикам, начиная с первого придушенного вопля «Черт его все раздери!» до завершающего страдальческого «Будь же человеком!».