Дерзкие дни - Наталия Матейчик

Наталия Матейчик

На скрижалях судьбы

Книга II

Дерзкие дни

Глава первая

Неожиданная слежка

По безлюдному стылому коридору небольшого полуразрушенного замка стремительно шли трое мужчин. Звуки их шагов глушил тяжёлый сырой воздух, а чёрные шёлковые плащи, украшенные искусной золотой вышивкой, летели за спинами, словно крылья. Мужчины свернули за угол и остановились перед небольшой неприметной дверью, у которой стояли на часах два высоких стражника-лешана.

– Пропустите его! – велел стражникам высокий пожилой орн, указывая на одного из своих спутников.

Стражники расступились, и под прицелом четырёх взглядов мужчина сделал несмелый шаг к двери.

– Жди в комнате! – велел ему всё тот же высокий орн.

За спиной вошедшего неслышно закрылась дверь, и мужчина стал осторожно оглядываться. Он оказался в большой комнате с низким потолком, углы которой были сплошь затянуты столетней серой паутиной. Через огромные окна лился холодный утренний свет, звёзды меркли. Комната была пустой, лишь по стенам стояли застеклённые книжные полки. В комнате не было холодно, но мужчина поёжился.

Вдруг одна из книжных полок мягко отъехала в сторону, открывая узкую потайную лестницу, по которой быстро спускалась высокая стройная фигура, затянутая в лиловый шёлковый плащ. Это был мужчина неопределённого возраста, холодный и властный.

Едва увидев приближающегося к нему Призрака, ожидающий вздрогнул и склонился в низком поклоне.

– Ну? – взмахнув золотым браслетом, холодно бросил вошедший.

По комнате брызнули разноцветные искры.

Мужчина в страхе отпрянул, но Марготт лишь наколдовал глубокое обитое малиновым бархатом кресло и уселся в него. Марготт был высоким и хорошо сложенным, его лицо можно было бы назвать красивым, если бы не та злоба, которая читалась во взгляде серых глаз – мёртвых, невыразительных и как будто припорошенных инеем. Взгляд этих глаз насквозь пронзил стоящего у стены мужчину.

– Ну? – снова спросил Марготт, небрежно поправляя полу плаща неестественно длинными и тонкими пальцами.

– Люди говорят, что мальчишка действительно нашёл перстень, и артефакт признал его, – опустив глаза, тихо ответил мужчина, теребя рукой чёрный плащ. – Но доподлинно это неизвестно…

– Что говорят люди – я и сам знаю! – резко сказал развалившийся в кресле Марготт. – Я ждал от тебя большего.

Его собеседник вздрогнул, отступил назад и неуклюже привалился к стене.

– Я старался, – едва слышно пролепетал он. – Я очень старался. – Вы же знаете, что я…

– Мне нужны не пустые слова, а действия! – холодно ответил Марготт, стуча по подлокотникам длинными бледными пальцами. – Ты должен выкрасть мальчишку и доставить его сюда. Обязательно вместе с перстнем.

– Я… Это почти невыполнимо, – пробормотал, не поднимая глаз, мужчина.

Сидящий в кресле, казалось, и не слышал его:

– Помни: я на тебя рассчитываю, – ледяным тоном сказал Марготт. – Не подведи меня, а иначе пожалеешь. Очень пожалеешь.

С этими словами он встал с кресла, которое тут же исчезло. Сверкнул зеленоватый луч, полка медленно отъехала в сторону, открывая потайную лестницу, и через минуту мужчина в чёрном плаще одиноко стоял посередине пустого зала, неподвижным взглядом уставившись в пол, и, как рыба, хватая ртом воздух.

Тем временем Марготт взбежал по потайной лестнице и оказался в большом богато убранном зале. Он изо всех сил хлопнул дверью и опустился в глубокое кресло, обитое изумрудно-зелёным шёлком. Этот тринадцатилетний вышкворок начинал всерьёз его напрягать. Схватив со стола любимую хрустальную вазу, Марготт в бешенстве швырнул её на каменный пол.

Хрусталь разлетелся осколками по комнате, и звук разбитой вазы странным образом успокоил Марготта.

– У меня для вас хорошая новость, – сказала Менея, заходя в палату к Лее. – Сегодня вечером мы вас отпустим домой. Рада, что вы выкарабкались – ведь вы три дня балансировали на грани жизни и смерти. Кстати, к вам посетители, – продолжала целительница. – Третий раз уже приходят, но раньше вы были слишком слабой, и мы к вам их не пускали. А пока вы были без сознания, каждый день наведывался какой-то гадкий пижон, на весь свет костерил официальную медицину и даже пытался оставить вам какое-то обезболивающее, видимо, всерьёз считая, что его варево лучше, чем те средства, которые предлагаем мы… – целительница слегка улыбнулась, небрежно поправляя полу белоснежной туники.

– И где же это обезболивающее? – спросила эльфийка.

– Мы спустили этого «знахаря» с лестницы вместе с его отравой.

– Зря. Я бы не отказалась попробовать. Хуже, наверное, не будет, – сказала Вадь.

Рану вроде бы залечили неплохо, но иногда плечо отзывалось сильной болью то ли на перемену погоды, то ли на фазу Луны, а те обезболивающие маз, которые предлагали ей в клинике, помогали мало.

На лице целительницы отразились, сменяя друг друга, удивление, возмущение, обида, а затем она, насупившись, молча вышла из палаты. Несколько секунд спустя в дверь тихонько постучали.

– Войдите! – откликнулась Лея, и на пороге появились двое: Батир Рел – эльф-лодиарий, занимавшийся делом Таниты Лиран, с огромным букетом белоснежных легенвилий в руках, и ещё один неизвестный ей лодиарий-лешан. Оба были одеты в наглухо застёгнутые строгие чёрные туники.

От неожиданности девушка едва не вскрикнула.

– Что вам от меня нужно? – резко спросила она, садясь на кровати.

– Мы должны задать вам несколько вопросов касательно событий на Картрском поле, – слегка смущённо начал Рел. – Это – мой коллега Изар Тай, – представил он своего спутника.

Тай окинул палату быстрым изучающим взглядом, пододвинул стул поближе к кровати и сел. Из небольшой кожаной сумки он достал кусок пергамента и перо. Рел так и остался стоять у входной двери, смущенно перекладывая букет из одной руки в другую.

– Чёрный перстень найден? – без всякого вступления внезапно спросил Тай, впиваясь цепким взглядом в лицо девушки.

– Нет.

Ответ прозвучал твёрдо, но, возможно, чуть быстрее, чем следовало бы. Лал просил Лею никому не говорить о том, что перстень найден. Лодиарий что-то быстро записал на листочке пергамента.

– Вы уверены? – снова переспросил он, не поднимая головы.

– Абсолютно.

– Где Лал спрятал перстень? – снова резко спросил Тай, сверля глазами лицо эльфийки.

– Я не понимаю, о чём вы…

– Хватит! – внезапно вмешался Рел. – Ты забываешь, что она – не подозреваемая, а просто свидетель…

Как ни странно, слова подействовали, и Тай, воздержавшись от дальнейших расспросов, протянул Лее перо и пергамент.

– Распишитесь.

Отказываться было бессмысленно. Эльфийка, пробежав глазами текст, поставила свою подпись, и лодиарий направился к двери.

– Подожди минуту, я сейчас, – сказал Таю Рел.

Когда Тай исчез за дверью, лодиарий, подойдя вплотную к кровати, продолжил:

– Я хочу извиниться за то, что был так жесток к вам, – эльф протянул Лее легенвилии, но девушка отшатнулась от него:

– Уходите! Убирайтесь вместе со своими цветами!

– Я уйду, только выслушайте! Я не верил ни единому вашему слову, я считал вас убийцей девочки, ваше упрямство и поразительное спокойствие бесили меня… Лея, поймите: на допросе не до любезностей: без строгости, а где-то и жестокости не обойтись…

– Убирайтесь вон, а иначе я за себя не отвечаю! – закричала эльфийка, хватаясь за браслет. – Любая особа лучше всего раскрывается в том, как она относится к зависимым от неё людям, – продолжала она. – Вот тогда наружу вылазит вся подлость, циничность и жестокость.

– Простите меня! – отводя глаза, ещё раз повторил эльф.

Он положил цветы на кровать и быстро вышел за дверь.

Девушка вскочила с кровати, схватила букет и, как была босиком, выскочила в коридор:

– Забирайте свой веник, мне он не нужен!

Она всунула цветы в руку Рела и, прежде чем тот успел хоть что-то сказать, убежала в палату.

Забравшись с ногами на кровать, Лея сжалась в комок, натянула на себя одеяло и закрыла глаза. Внутри неё все кипело. Ей было страшно вспоминать те, казавшиеся бесконечными, декады, проведённые в Идоне. Ежедневные допросы сводились к одному: «Как в ладонь убитой попали ваши волосы? – этот вопрос в различных интерпретациях задавался ей по нескольку раз в день. И ещё каждый день ей говорили: «Мы знаем, что ты – убийца. Признавайся».

Её попытки доказать обратное уходили куда-то в пространство. Во время первого же допроса Лея попросила снять наручники, стягивавшие за спиной руки, но Рел ответил, что на убийце должны быть наручники – без них она опасна для окружающих.

Не сдержавшись, эльфийка язвительно спросила, неужели вооружённый браслетом и двумя кинжалами лодиарий боится безоружной девушки, но её слова не задели Рела. Он не опускался до рукоприкладства, а всего лишь полностью запретил свидания с друзьями и родственниками, а также всяческие передачи, а под тоненьким, как пергамент, одеялом, несмотря на начало норали, спать было невероятно холодно. Кроме того, тюремная пища была очень солёной, а пить практически не давали. Когда через полтора месяца такой жизни эльфийке сказали, что её выпускают на поруки до суда, Лея не сразу в это поверила.