Джон Ячменное Зерно - Роберт Бернс

Роберт Бернс

ДЖОН ЯЧМЕННОЕ ЗЕРНО

(сборник)

Джон ячменное зерно

Когда-то сильных три царяЦарили заодно —И порешили: сгинь ты, ДжонЯчменное Зерно!

Могилу вырыли сохой,И был засыпан онСырой землею, и цариРешили: сгинул Джон!

Пришла весна, тепла, ясна,Снега с полей сошли.Вдруг Джон Ячменное ЗерноВыходит из земли.

И стал он полон, бодр и свежС приходом летних дней;Вся в острых иглах голова —И тронуть не посмей!

Но осень томная идет…И начал Джон хиреть,И головой поник – совсемСобрался умереть.

Слабей, желтее с каждым днем,Все ниже гнется он…И поднялись его враги…«Теперь-то наш ты, Джон!»

Они пришли к нему с косой,Снесли беднягу с ногИ привязали на возу,Чтоб двинуться не мог.

На землю бросивши потом,Жестоко стали бить;Взметнули кверху высоко —Хотели закружить.

Тут в яму он попал с водойИ угодил на дно…«Попробуй, выплыви-ка, ДжонЯчменное Зерно!»

Нет, мало! взяли из водыИ, на пол положа,Возили так, что в нем едваДержалася душа.

В жестоком пламени сожглиИ мозг его костей;А сердце мельник раздавилМеж двух своих камней.

Кровь сердца Джоновы враги,Пируя, стали пить,И с кружки начало в сердцахКлючом веселье бить.

Ах, Джон Ячменное Зерно!Ты чудо-молодец!Погиб ты сам, но кровь твоя —Услада для сердец.

Как раз заснет змея-печаль,Все будет трын-трава…Отрет слезу свою бедняк,Пойдет плясать вдова.

Гласите хором: «Пусть вовекНе сохнет в кружках дно,И век поит нас кровью ДжонЯчменное Зерно!»

Иван Ерофеич Хлебное-зернышко

Баллада

Были три царя на Востоке,Три царя сильных и великих;Поклялись они, бусурманы,Известь Ивана Ерофеича Хлебное-зернышко.

И вырыли они глубокую борозду, да и бросили его в нее,И навалили земли на его головушку;И клялись они, бусурманы,Что извели Ивана Ерофеича Хлебное-зернышко.

Но как скоро пришла светлая веснушка,И полились теплые дождики,Иван Ерофеич Хлебное-зернышко встал из могилыК великому страху нехристей.

А когда засветило летнее солнышко,Он возмужал, стал толсти силен,И голова его вооружилась острыми копьями,Так, что он никого не боялся.

Но послали осенью цари бусурманские злую колдунью,От колдовства которой он поблек и пожелтел:Его подкосившиеся коленки, его поникшая головка,Показывали, что пришел ему конец.

Цвет его исчезал боле и боле,Стал он, родимый, хил и стар:Тогда-то враги его, бусурманы,Напали на него с бешенством.

Взяли они, окаянные, меч кривой и острый,И подрезали ему колени,И, связав накрепко, бросили в телегуКак вора или разбойника.

Положили его на спину,И давай колотить дубинами,А потом еще повесили его, беднягу,И ворочали во все стороны.

Наконец налили большую кадкуВодою полно-полнехонько,И бросили туда Ивана Ерофеича Хлебное-зернышко:Пусть его утонет, сгинет, пропадет!

Но нет, раздумали: вынули его из воды,И положили на доске, чтоб еще помучать:Как вот он опять оживает!Они начали его таскать и трясти,

Да жарить на огне, чтоб весь мозгИссушить в костях его.Но один мельник более всех их сделал ему худа:Он ему все косточки измял, изломал, меж двух камней.

Тогда выжали они кровь из его сердца,И начали все пить кровь его:И чем более пили его кровь,Тем веселее становились.

Потому что Иван Ерофеич был славный богатырь,И рыцарь хоть куда!И тот, кто вкусит его крови,Мигом делается сам храбрецом!

Кровь его заставляет забыть все горе,И радость будит в сердце:От нее и вдова станет смеяться,Хоть бы у ней были слезы на глазах.

Да здравствует Иван Ерофеич!Наполним в честь ему стаканы,И пожелаем, чтобы его потомствоВсегда жило и здравствовало в Шотландии.

Злая судьба

Под знойным вихрем злой судьбыМой свежий лист опал;Под знойным вихрем злой судьбыМой свежий лист опал!

Мой стан был прям, побег могуч,Мой цвет благоухал;В росе ночей, в блистаньи дняЯ бодро возрастал.

Но буйный вихорь злой судьбыВесь цвет мой оборвал;Но буйный вихорь злой судьбыВесь цвет мой оборвал!

К полевой мыши, разоренной моим плугом

(В ноябре 1785)

Трусливый серенький зверек!Велик же твой испуг: ты ногНе слышишь, бедный, под собой.Поменьше трусь!Ведь я не зол – я за тобойНе погонюсь.

Увы! с природой наша связьДавно навек разорвалась…Беги, зверек, хоть я, как ты,Жилец землиУбогий: сам терплю беды,Умру в пыли.

Воришка ты; но как же быть?Чем стал бы ты, бедняжка, жить?Неужто колоса не взятьТебе в запас,Когда такая благодатьВ полях у нас?

Твой бедный домик разорен;Почти с землей сровнялся он…И не найдешь ты в поле мховНа новый дом;А ветер, грозен и суров,Шумит кругом.

Ты видел – блекнули поля,И зимних дней ждала земля;Ты думал: «Будет мне тепло,Привольно тут».И что же? плуг мой нанеслоНа твой приют.

А скольких стоило хлопотСложить из дерна этот свод!Пропало все – и труд и кров;Нигде вокругПриюта нет от холодов,От белых вьюг.

Но не с тобой одним, зверек,Такие шутки шутит рок!Неверен здесь ничей расчет:Спокойно ждемМы счастья, а судьба несетНевзгоду в дом.

И доля горестней моя:Вся в настоящем жизнь твоя;А мне и в прошлом вспоминатьРяд темных летИ с содроганьем ожидатьГрядущих бед!

К срезанной плугом маргаритке

(В апреле 1786)

Цветок смиренный полевой!Не в добрый час ты встречен мной:Как вел я плуг, твой стебелекБыл на пути.Краса долины! я не могТебя спасти.

Не будешь пташки ты живой,Своей соседки молодой,Поутру, только дрогнет тень,В расе качать,Когда она румяный деньЛетит встречать.

Был ветер северный жесток,Когда впервые твой ростокРодную почву пробивал;В налете грозТы почку раннюю склонял,Под бурей взрос.

От непогод цветам садовЗащитой стены, тень дерев.Случайной кочкой был хранимТвой стебелек;В нагих полях ты взрос незримИ одинок.

Ты скромно в зелени мелькалГоловкой снежною; ты ждалПривета солнышка, – и вдругВо цвете силТебя настиг мой острый плуг —И погубил.

Таков удел цветка села —Невинной девушки: светлаДушой доверчивой, живетНе чуя бед;Но злоба срежет и сомнетПрекрасный цвет.

Таков удел певца полей:Среди обманчивых зыбейПо морю жизни он ведетСвой хрупкий челн,Пока под бурей не падетДобычей волн.

Таков удел в борьбе с нуждойВсех добрых: гордостью людскойИ злом на смерть осуждены,Они несут —Одних небес не лишены —Кровавый труд.

Над маргариткой плачу я…Но это доля и моя!Плуг смерти надо мной пройдет

И в цвете лет

Меня подрежет – и затретМой слабый след.

«Джон Андерсон, сердечный друг!»

Джон Андерсон, сердечный друг!Как я сошлась с тобой,Был гладок лоб твой и как смольБыл черен волос твой.Теперь морщины по лицуИ снег житейских вьюгВ твоих кудрях; но – бог храниТебя, сердечный друг!

Джон Андерсон, сердечный друг!Мы вместе в гору шли,И сколько мы счастливых днейДруг с другом провели!Теперь нам под гору плестись;Но мы рука с рукойПойдем – и вместе под горойЗаснем, сердечный мой!

Прежде всегоБедняк – будь честен и трудись,Трудись прежде всего!Холопа встретишь – отвернисьС презреньем от него!

Прежде всего, прежде всегоПред знатным не бледней —Ведь знатность штемпель у гинейИ больше ничего!Пусть черствый хлеб весь твой обед,Из поскони кафтан;Другой и в бархат разодет,А плут прежде всего.

Прежде всего, прежде всегоВедь титул глупый звон.Бедняк, будь только честен он,Король прежде всего!Вот этот барин – знатный лорд,Да что нам из того,Что он своим богатством горд,А глуп прежде всего!

Прежде всего, прежде всегоДля нас, детей труда,Его и лента и звездаСмешны прежде всего!Холопа в графы произвестьНе стоит ничего:Но честным сделать, – царь, – как есть, —Не может никого!

Прежде всего, прежде всегоДа будут все честны:Честь наша – высшие чиныИ ум прежде всего!Молитесь все, чтоб Бог послалНам Царствие Его.Чтоб честный труд на свете сталПочетнее всего!

Прежде всего, прежде всегоОтныне и вовек,Чтоб человеку человекБыл брат прежде всего!..

Песнь бедняка