STIKS. Сержант Крылов - Ник Тарасов

Утро добрым не бывает

К середине двадцать первого века мир находился на грани глобального конфликта. Холодная война, начавшаяся в прошлом столетии, снова вспыхнула с новой силой. Великие державы, вооруженные до зубов, стояли на пороге третьей мировой войны. Политическое и военное напряжение достигло максимального уровня, и каждый день приносил новые угрозы и подозрения. В воздухе витала тревога, и казалось, что один неверный шаг может привести к катастрофе.

Во всех крупных странах началась лихорадочная подготовка к возможному хаосу. Высокопоставленные лица и военные командиры разрабатывали планы на случай ядерного удара. По всей территории строились и укреплялись бункеры — подземные убежища, способные выдержать любые бедствия. Один из таких бункеров находился глубоко в лесах средней полосы России. Именно туда был направлен сержант Крылов.

Сергей Крылов был ветераном спецназа. Он прошел через множество горячих точек и операций, о которых не принято говорить вслух. В одной из таких операций он получил тяжелое ранение, после чего был отправлен на пенсию с почестями. Но жизнь на пенсии оказалась невыносимо скучной для человека, привыкшего к постоянному экшену и адреналину. Сергей пытался найти себя в гражданской жизни, но безуспешно. Ему не хватало той дисциплины и ответственности, которую он ощущал на службе.

Спустя несколько месяцев безуспешных попыток устроиться на гражданскую работу, Крылов решил вернуться в армию. Он понимал, что его возраст и состояние здоровья не позволят ему вернуться в строй, но надеялся хотя бы на должность инструктора или коменданта. Один из его старых друзей, который за это время поднялся по карьерной лестнице, помог ему устроиться смотрящим за одним из бункеров.

Бункер, за который отвечал Крылов, находился в лесу, вдали от крупных городов и военных баз. Это было секретное сооружение, предназначенное для укрытия высокопоставленных лиц в случае ядерного удара. Крылов получил эту должность не без труда — многие коллеги считали его списанным материалом и уставшим от жизни для такой ответственной работы. Поэтому ему часто назначали внеплановые проверки, чтобы удостовериться в его компетентности.

Каждая проверка превращалась для Крылова в настоящее испытание. Он тщательно готовился, проверял все системы и запасы, но проверяющие всегда находили, к чему придраться. Последняя проверка была особенно жестокой. Комиссия, состоящая из высокопоставленных военных и гражданских лиц, придралась к каждой мелочи — от состояния запасов продовольствия до чистоты в помещениях. Ему выговаривали за каждую мелочь, обвиняя в некомпетентности и лени.

После очередной проверки, Крылов вернулся в свою комнату, вымотанный и физически, и морально. Он чувствовал, что его нервы на пределе, а каждое слово комиссии еще звенело в ушах. Он достал с полки бутылку коньяка, которую приберегал на черный день, и налил себе в бокал. Алкоголь немного притупил боль и тревогу, позволив расслабиться. Сергей долго сидел в кресле, обдумывая свое положение. Он понимал, что долго так не протянет — слишком много стресса и слишком мало поддержки.

— Все делают ошибки, — тихо проговорил он, глядя на бутылку. — Но я не сдамся. Не сейчас.

Он лег спать, надеясь, что завтра будет легче. Но даже не подозревал, что этот сон станет для него переходом в новый мир, полный опасностей и испытаний. Во сне ему снился лес, шум дождя и ощущение безысходности. Когда он открыл глаза, вокруг царила темнота и холод. Крылов не сразу понял, что произошло. Он чувствовал себя странно, словно все вокруг изменилось, но не мог понять, как именно.

Утро добрым не бывает.

Я открыл глаза в полной темноте, и меня сразу охватило чувство тревоги. Первым делом я попытался нащупать выключатель света, но электричества не было. В голове тут же закрутилось множество вопросов: что произошло, и почему системы бункера вышли из строя?

Вспомнив, где находится мой фонарик, я медленно поднялся с кровати. Каждый шаг давался с трудом, как будто тьма сама по себе пыталась меня удержать. Я нащупал фонарик на столике возле кровати и, включив его, вздохнул с облегчением. Луч света разрезал густую темноту, помогая мне сориентироваться.

Бункер был оборудован аварийными проходами и лазами на случай чрезвычайных ситуаций, и я знал, что нужно сделать. Стараясь не шуметь, я прошел по коридору, освещая себе путь фонариком. Крепления генератора находились в нижней части бункера, и мне предстояло туда добраться.

Спустившись по металлической лестнице, я услышал странные эхо своих шагов. Бункер, обычно наполненный звуками работающих систем, казался мертвым и заброшенным. Когда я дошел до генераторной, то быстро проверил состояние оборудования. Слава богу, что все было в порядке. Я включил генератор, и сразу послышалось мягкое гудение. Света пока не было, но по крайней мере я знал, что скоро системы заработают.

После этого я направился в диспетчерскую — сердце нашего бункера, место, откуда можно было связаться с руководством и получить полную информацию о состоянии объекта. Поднимаясь по лестнице, я вдруг почувствовал сильный кисловатый запах. Он бил в нос так резко, что я чуть не закашлялся. Этот запах не предвещал ничего хорошего.

Достигнув диспетчерской, я открыл дверь и вошел внутрь. Запах здесь был еще сильнее. Я осмотрелся и увидел, что большинство мониторов погасли. Лишь несколько экранов показывали странное изображение. На одном из них я увидел картину, от которой у меня внутри всё похолодело: снаружи был густой туман, совершенно неестественного цвета.

— Что за чертовщина, — прошептал я, пытаясь понять, что происходит.

Туман медленно стелился по земле, окутывая все вокруг. Движения его были какими-то зловещими, как будто он был живым. Я включил радиопередатчик и попытался выйти на связь с руководством, но в ответ были только помехи. Радиоволны явно не могли пробиться сквозь этот туман.

Паника пыталась взять надо мной верх, но я подавил её. Нужно было действовать быстро и хладнокровно. Я сел за пульт управления и начал проверять системы бункера одну за другой. Отсутствие электричества оказалось лишь первой проблемой: некоторые камеры снаружи показывали признаки механического повреждения. Это значило, что наш бункер больше не был таким безопасным, каким казался.

Я отправил несколько сигналов бедствия через резервные каналы, надеясь, что кто-то услышит меня. Но внутри росло ощущение, что я здесь один. Что-то необъяснимое и зловещее происходило снаружи, и мне предстояло разобраться в этом.

Пока я пытался понять, что делать дальше, мои мысли снова и снова возвращались к этому туману. Он не просто был странным — он был неестественным.