Ведьмин дом на отшибе - Вадим Селин

Вадим Селин

Ведьмин дом на отшибе

Глава I

Прабабушкино наследство

Виктор Сергеевич сказал, что на оглашении завещания и принятии наследства надо присутствовать всей семье и мне в том числе. Я гордился этим, чувствовал себя по-настоящему взрослым. Я никогда в жизни не был на таких мероприятиях, и мне было жутко интересно, как там все будет происходить. Ночью перед этим я даже не спал, все ворочался с боку на бок, никак не мог заснуть.

И вот наконец наступило завтра, и мы поехали в нотариальную контору. Молодая брюнетка в строгом костюме провела нас в комнату, где стоял длинный стол. Она принесла нам чай и печенье. В комнате был сделан евроремонт в светлых тонах, отчего на душе стало так же светло и уютно.

Мы сели за стол. Мама напротив папы, а я рядом с ним. Едва мы уселись, как появились наши остальные родственники. Они были одеты в черное. Мы все никак не могли поверить в случившееся. Обменявшись горестными вздохами и рассуждениями о бренности жизни, мы все замолчали.

Открылась дверь, вошел Виктор Сергеевич и, положив кожаный портфель на стол, уселся на председательское место и начал:

– Прежде всего я хочу выразить вам, родственникам покойной Валентины Владимировны, свои соболезнования, – обратился он к нам, сложив ладони лодочкой. – Дожив до ста двух лет, она скончалась в собственном доме, сидя в кресле-качалке, с чашкой кофе в руках. Такой смерти можно пожелать каждому, так умереть – везенье.

«Ничего себе везенье – умереть!» – поразился я.

– Подумать только – до последних дней жизни она водила машину, вела себя как молодая. Честно говоря, я очень удивился, когда она пригласила меня для составления завещания. Выглядела она вполне здоровой, несмотря на столь преклонный возраст. Я, как ваш семейный нотариус, знаю, что в вашем роду все долгожители и сто два года это не предел. И тут раз – Валентина Владимировна умерла. Покойная оставила завещание, где распределила все свое имущество между родственниками. Итак, приступим к оглашению.

Виктор Сергеевич выудил из портфеля папку, открыл ее и, обведя собравшихся взглядом поверх очков, начал:

– «Находясь в здравом уме и твердой памяти, в присутствии Виктора Сергеевича Ильина, нотариуса, я составляю завещание. Алисе, правнучке, завещаю свою машину „Ауди-100“ в полное право пользования…»

Тут раздался пронзительный визг – это счастливая Алиска завизжала от радости. Я терпеть ее не могу. Она двоюродная сестра моей мамы, ей уже почти тридцать, но ведет она себя как ребенок.

Бросив на нее неодобрительный взгляд, Виктор Сергеевич продолжил читать.

Наследников оказалось не так уж и много, причиной тому была трагедия, случившаяся несколько лет назад. Семья наших родственников с маминой стороны ехала на море на машине, и неожиданно из-за поворота вылетел грузовик. Погибли все.

Скоро я услышал то, что касается нас:

– «Марине, любимой правнучке, завещаю свой дом со всем сопутствующим имуществом и оставшейся суммой денег. Живите в нем с семьей счастливо. Теперь же я могу спокойно умереть…»

Распределив всю собственность прапрабабушки Валентины между родственниками и вручив документ на владение перечисленной движимостью и недвижимостью, Виктор Сергеевич удалился.

Мама сидела ошарашенная. Ей еще никогда не завещали дом. Огромный дом.

По ее лицу можно было понять, что ее одолевают радость, растерянность и тревога.

Мой папа – военный. Нам приходится скитаться по нашей необъятной Родине вдали от родственников. Мы кочуем, как цыгане, по разным городам. Где мы только не жили: и в Чите, и в Москве, и в Иркутске. Мы не имеем своего дома, живем в казенных квартирах и мечтаем где-нибудь осесть. И вот такая возможность представилась – нам завещали дом в каком-то Залесенске. Прапрабабушка жила в удалении ото всех, поэтому и виделись родные с ней редко. Теперь папа точно выйдет в отставку, и мы наконец заживем в собственном доме.

Все родственники покинули кабинет, в нем остались только я, папа и мама. Никто нам не завидовал, все знали, что дом нам необходим.

– Ну, что делать? – спросил папа.

– Жить, – твердо ответила мама. – Квартиру нам дадут неизвестно когда и где, а тут целый дом. И деньги. Пусть пока полежат в банке. Игорь, ведь ты уже давно подумывал выйти в отставку. Тем более у тебя контракт заканчивается через пару месяцев.

– Все понял, – кивнул папа. – Дом так дом.

С этого дня и началось все то, о чем я хочу рассказать далее.

Вскоре у папы истек контракт, и он вышел в отставку – не стал его продлевать. Мы собрали вещи в узлы, сели в машину и поехали в наш новый дом. Контейнер с остальной утварью должны были привезти через несколько дней. Оказалось, что дом находится в совсем уж небольшом городишке, я его даже на карте найти не смог, и стоит он на отшибе. По старому мосту мы проехали через речку, и вот показался наш будущий дом. Я принялся его рассматривать. Он был невероятных размеров, по-видимому, со множеством комнат и лестниц. За пределами высокой кованой ограды с пиками по всему периметру было лето – летали птицы, светило солнце, а возле дома было все совсем иначе. Его окружала серая атмосфера, повсюду лежали сухие листья и дул ветер. Этот дом стоял как будто в отдельном мире. В мире вечной осени и плохой погоды. Можно даже было заметить границу лета и осени. Границу представляла собой кованая ограда, окружающая участок. Внутри – осень, а сразу за оградой – лето… Этот жуткий каменный дом напоминал средневековый замок.

Во дворе ничего не росло, только стояло почти сухое раскидистое дерево, на котором сидел большой черный ворон и каркал. Впрочем, тут просто ничего не было посажено, кроме этого древнего дерева.

– Как тебе дом, Ваня? – улыбаясь, мама обернулась ко мне. Я сидел на заднем сиденье.

– П-прекрасный, – ответил я. – Только немного жутковатый.

Папа заехал во двор, подул ветер, и за нами, сильно и протяжно заскрипев, захлопнулись ворота.

– Хороший же прабабушка нам оставила дом, я была здесь пару раз, он всегда мне нравился, – восхищенно заметила мама. – Жаль только, что я видела прабабушку всего раза два. Общались мало.

– И как только она тут жила? – поежился я. – Не дом, а какой-то замок с привидениями.

– Хватит лирики, – сказал папа. – Берем вещи и несем их в дом. Скоро приедет нотариус и передаст нам все оставшиеся документы на вечное право владения этим домом.

Почему-то случайно брошенное папой слово «вечное» отпечаталось в моей памяти.

Я открыл дверь в дом, где все окна были занавешены, вошел в него, огляделся и закричал. Передо мной стояло несколько привидений…

– И что ты кричишь? – недовольно поинтересовалась мама, следуя за мной.

– П-привидения…

– Никакие это не привидения, а старые простыни, ими накрыли мебель. Ну, чтобы она не запылилась.

Действительно, это были всего-навсего белые простыни. И как я мог их испугаться?

Внутри дом выглядел хорошо. Зал был громадным, как спортзал в большой школе. В углу у окна стояло кресло-качалка. Наверное, на нем умерла прапрабабушка. Я поднялся на третий этаж, где была уютная комната с диагональными потолками (всегда мечтал о чердачной комнате) и окнами во двор. Ну что, Ваня, давай привыкай к новому жилищу.

Пролетела неделя. Все это время мы раскладывали вещи по своим местам, подметали двор от сухих листьев (но ветер тут же дул, и листья снова покрывали двор), красили забор черной краской. Я уже привык к тому, что толстый слой листьев застилает наш немаленький двор, и мне уже даже начинала нравиться мрачность. Темный дом, темный двор, высокая кованая ограда…

Как-то раз мы поехали на кладбище помянуть прапрабабушку (я буду называть ее так), и, когда уезжали оттуда, я оглянулся (меня как будто что-то толкнуло) и увидел, что нам вслед таращится огромный черный кот, больше похожий на пантеру. Он пристально посмотрел на нашу машину и, резко развернувшись, убежал на кладбище. После этого случая мне стало не по себе. Что это был за кот и почему он смотрел на нашу машину?

Первого сентября я пошел в новую школу, в восьмой класс. Привыкать к новым товарищам и учителям мне было не в диковинку, за свою жизнь я сменил пять школ, эта, стало быть, шестая.

Я выбрал себе место на последней парте первого ряда, около окна, разложил там вещи. Проходившие мимо меня ребята с интересом поглядывали в мою сторону. Я знаю, что они говорили: «Вон, у нас новенький, пацан какой-то. Интересно, кто он? Из какой школы и почему к нам перешел?»

Ребята были какие-то странные. Они не бегали, не кричали как резаные, как это бывает во всех нормальных школах, не переворачивали парты и не рисовали на доске. Они молча ходили, сбившись в небольшие группы. И, главное, все они были… одинаковые. Одни и те же невыразительные лица, глухие платья у девочек, рубашки, застегнутые на все пуговицы, у мальчиков.

«И как они не задыхаются?» – подумал я, расстегнув третью пуговицу от горла.