Измена. Закрыть гештальт - Екатерина Рыжая

Измена. Закрыть гештальт

Екатерина Рыжая

Пролог

Ярослав

Моя! Наконец Женька снова моя. Я так и не смог забыть ее за эти проклятые три года. Она иногда приходила ко мне во снах, дразня своими сочными губами и игривыми глазами. Это сводило меня с ума! Я просыпался с таким стояком, что член ломило от боли и ни одна девица из тех, кто согревали мою постель ночами, не могла ее заменить.

А теперь эта своенравная дьяволица лежит рядом со мной в одной постели и переводит дух после бурного сексуального марафона. Капельки пота на гладкой коже словно дразнят меня, приглашаю слизнуть их, чтобы ощутить ее пряный и незабываемый вкус. Кстати, остальные местечки ее соблазнительного тела я тоже просто обязан попробовать.

Женя задумчиво смотрит в потолок, и мне становится интересно, о чем она думает с таким отрешенным лицом. Хотя главное, что не огрызается и не строит из себя Снежную Королеву. Ее равнодушие, итак, изрядно потрепало мои нервы за последнее время.

Надеюсь, теперь, после того как я ее хорошенько оттрахал, она не будет такой стервой. И мой колючий, но любящий ежонок ко мне вернется. Понимаю, что мы плохо расстались, но Женя уехала и просто-напросто не дала мне ни единого шанса объяснить истинное положение дел.

— Давай завтра сходим в кино? Как раньше, помнишь? Пустой зал, места для поцелуев. — Воспоминания уносят меня в прошлое, и я сам не замечаю, как начинаю улыбаться.

С ней всегда было интересно. Не важно куда бы мы ни пошли, она превращала наши свидания в яркий праздник. Никто, среди всех людей, которых я знал, не умел так радоваться мелочам, как это делала Женя.

Может дело было в том, что она росла в неполной семье и из родителей у нее была только мать. Жили они очень небогато и то, что девушки моего круга зачастую воспринимали, как незаслуживающую внимания мелочь, она воспринимала, как что-то важное. И охапка роз, и скромные ромашки одинаково ее радовали. Потому что ей всегда был нужен я, а не мои деньги. И любые отношения после нее воспринимались мной, как пресная замена настоящим чувствам.

— Зачем?

Она вопросительно приподняла бровь, но это выглядело как-то наигранно. Словно этот вопрос прозвучал только потому, что его нужно было задать, а не потому, что ей был интересен мой ответ.

Прекрасные голубые глаза, еще пять минут назад горевшие страстью, подернулись пеленой равнодушия. Кто-то решил набить себе цену? Так даже интереснее меня всегда привлекали сложные задачи, а с Женей никогда не было просто.

— Как это зачем? Нормальные пары встречаются, ходят на свидания, проводят время вместе. Неужели ты забыла? — Мне эгоистично хотелось знать, что за три года у нее никого не было. И плевать, что я сам не был монахом. Мужчинам проще, мы можем встречаться только ради секса, женщинам же нужны чувства.

— Пары… — Она растягивает это слово, пробуя его на вкус, а потом чуть морщит носик словно оно горчит на ее языке.

Женя грациозно потягивается, не стесняясь своей наготы. За эти три года она стала еще красивее. Я помнил ее язвительной стервочкой в пацанских джинсах и футболках, которая никому не давала спуску, а сейчас передо мной была невероятно женственная и сексуальная девушка, которая знает себе цену.

Талия все такая же узкая, а вот бедра и грудь соблазнительно округлились. Мои пальцы потянулись, чтобы погладить атласную кожу плеча, но она выскользнула из моих рук и подошла к окну. Изящный женский силуэт на фоне белоснежных штор смотрелся как бесценное произведение искусства. Хотя на простынях, подо мной, Женя выглядела еще лучше.

— И куда ты? Думаешь мне хватило одного раза? Нет, малышка, я только начал. Ты мне должна за каждый день, который провела вдали от меня.

— Мне пора.

От страстной и темпераментной любовницы не осталось и следа. Женя снова отгородилась от меня стеной льда, но мне не впервой ломать ее броню. Она будет моей, как и три года назад. Я лениво переворачиваюсь набок, чтобы было удобнее за ней наблюдать.

— Ты еще скажи, что тебя ждет дома парень.

Я подначиваю ее, зная, что Женя из тех девочек, что будут верны своему выбору до последнего. Именно поэтому мне никогда не доводилось ревновать ее, зная, что она моя до мозга костей.

Женя наконец поворачивается ко мне и окидывает меня пустым равнодушным взглядом. Она выглядит настолько отстраненной, что меня словно обжигает льдом.

— Не парень. Муж.

Ее равнодушная уверенность дезориентирует меня. Зачем она пытается вывести меня на эмоции своей ложью? Я лучше других знаю, что для нее брак не пустое слово. Она не из тех, кто изменяет. Три года назад именно из-за моей жены Женя сбежала от меня, не желая слушать мои оправдания. И теперь она рассчитывает, что я поверю в то, что он стала циничной сукой?

— Жень, не надо так. Я знаю, что виноват перед тобой в прошлом, но не пытайся строить из себя равнодушную стерву. Ты и измены это как масло и вода.

Она ничего не отвечает. Молча натягивает тончайшие чулки на длинные стройные ноги, которые совсем недавно обвивали мои бедра, пока я жестко вколачивался в желанное тело. Все-таки мой ежонок изменился. Она стала жестче и холоднее, придется попотеть, чтобы воскресить прежнюю Женьку.

— Малыш, не морозься. Иди ко мне, я снова тебя хочу.

Член уже давно стоит. Он тоже скучал по строптивой красавице и сейчас тоже не может насытиться тугим влажным лоном. Но она продолжает игнорировать мои слова и просто молча одевается, пряча лакомые местечки сначала под кружево белья, а затем и под тонкий шелк платья.

— Я же сказала, что меня ждут.

В ее голосе нет ни капли эмоции. Она даже не поворачивается ко мне спиной, продолжая поправлять в зеркале макияж. Теперь это шоу начинает меня раздражать, и я сам потихоньку закипаю от злости на эту ледышку.

— Муж?

Медленно и изящно, словно балерина, Женя поворачивается ко мне лицом. В ее руке небольшой бархатный мешочек, из которого она вытряхивает на ладонь пару колец. Одно изящное, с прозрачным бриллиантом грушевидной огранки, а второе простое и гладкое. Обручальное.

Она неторопливо надевает оба кольца на безымянный палец правой руки и любуется, как в электрическом свете вспыхивает и переливается камень. Темно-красные губы кривятся в жесткой ухмылке и только тогда