Нурик. Демиургическая трагедия - Роман Шаманов

Роман Шаманов

Нурик. Демиургическая трагедия

Предисловие

Перед вами довольно странный рассказ, проросший из недр некогда популярного Живого журнала. Начало рассказу положил Lengvizd с его бессмертным циклом про Аутлукова — человека и не человека вне времени и пространства. Добавив в уютную юмористическую вселенную к Аутлукову другого сверхъестественного персонажа Ньярлахотепа (вы читали о нём у Лавкрафта), я рассказал совсем другую историю. Божественная комедия, демиургическая трагедия, и эсхатология — конец времён. Здесь же высшая сила, находящаяся в человеческом обличье, и не выдающая себя за аристократа во фраке, а сидящая за гаражами на перевернутом ведре.

Получившийся рассказ я оформил в виде небольшой книги, чтобы те читатели, кому он в своё время понравился, могли скачать и пролистать в удобном формате. В своё время главы выкладывались отдельно прямо в процессе написания, и многие активно комментировали, участвовали в творческом процессе. Данная книга для вас, как знак моей благодарности.

Рассказ небольшой, однако имеющий массу отсылок к мифологическим и религиозным концепциям. Сюжет собирается воедино из разбросанных вначале частей мозаики и переходит к развитию ближе к середине, доходя до финальной точки, неизбежной для любой тварной вселенной.

После некоторых раздумий я решил оставить лексику повествования на том вульгарном уровне, который был изначально. В конечном счете круг читателей едва ли предполагается широкий, и многие из них прекрасно помнят, как именно всё было написано. Некого обманывать! Если же вы читатель новый, то считайте, что предупреждены. В тексте масса просторечивых и обсценных выражений, потому что сверхъестественная сила действует на территории гаражного кооператива в средоточии маргинального бытия.

Всего 50 страниц загаражно-мистической эстетики, и вы узнаете, каков конец у Вселенной и почему.

Ньярлахотеп

Возле шлагбаума, ведущего на территорию местных гаражей, сидел на бетонном блоке вечно пьяный местный безумец. Перебирая на шестиструнной гитаре ломаный мотив, он мутным взором всмотрелся вдаль, откуда из тумана выплывала неясная фигура высокого человека в чёрном балахоне. Безумец стеклянными глазами смотрел на незнакомца несколько секунд, после чего неестественно дёрнулся, тронул большим пальцем струну, и зашептал под монотонное бренчание:

«… Мир погружен во тревогу, тьма несёт бесчинство бед. Вместе с тьмою брёл дорогой древний дух Ньярлахотеп. В точку "ноль" дойти он должен во селение Кижи — здесь был первый храм заложен, а теперь тут гаражи…

Мрачно входит во посёлок — место помнил хорошо. Среди сосен, вязей, ёлок сплошь какое-то хламьё. Раньше храм тут был блестящий к солнцу шпилем обращён — самый первый, древний, вящий, лично Йебом воплощён.

Видит дух — на месте храма разместились гаражи. И посредь руинохлама хлещут водку алкаши…».

Голос безумца замолк, а палец отлип от струны, когда высокий пришелец поравнялся с ним и посмотрел сверху вниз.

— Хорошая у тебя песня. — Одобрительно кивнул пришедший после недолгой паузы.

— Я пою, что вижу. — Ответил тот, осторожно заглянув в чёрные и бездонные, как бездна, глаза.

— Хорошо. Тогда о том, что будет дальше, тоже спой, и у тебя появится первая чего-то стоящая песня.

Безумец молча кивнул, и высокий человек в балахоне оставил его, продолжая движение внутрь гаражно-строительного кооператива. Ветер игрался пыльными потоками, выстилая путь идущему тусклым лиственным ковром.

Тот, кто в песне звался Ньярлахотеп, мерно шествовал сквозь гаражные боксы, минуя один ряд за другим в сторону большого пустыря. Там, сидя полукругом на перевёрнутых вёдрах, пылилась задумчивая компания пьяниц, между которыми стояли две бутылки водки — одна пустая полностью, вторая наполовину.

Ньярлахотеп подошёл к сидящим, всматриваясь в каждого сверху вниз из-под полы глубокого капюшона. Участники попойки даже не пошевелились, кроме одного — мужика в тельнике, поверх которого зеленела старая армейская рубашка. Мужик лениво повернул голову на подошедшего, вынул изо рта сигарету обветренными пальцами, выдохнул струю табачного дыма, и хрипло произнёс:

— Мы абы с кем не пьём, а ты вообще не из наших гаражей. Иди принеси водки, сделай вклад в общее дело, а там поглядим, что с тобой делать.

— Ты тут главный, что ли? — Пробаритонил вопрос высокий гость в балахоне.

— Я председатель гаражного кооператива, фамилия Аутлуков.

— Убирайся отсюда, Аутлуков, и собутыльников забирай. Вы, мрази падшие, хоть знаете, какое место оскверняете своим перегаром? Знаете, что здесь было? Встали и пошли отсюда вон, а кто непонятливый, тот навсегда тут и останется.

Ньярлахотеп подошёл к одному из сидящих, взглянул чёрными глазами на его одутловатую рожу, резко схватил за шкирку и отбросил в сторону выхода из гаражей так, что тот покатился кубарем, поднимая облака пыли.

Где-то сбоку забренчала гитара, и донеслось пение безумца: «В духе закипает злоба — с фланга он зашёл к бичам. И по роже хуком хоба! — Осквернителям по щам!».

Мужик в тельнике и рубашке, назвавшийся Аутлуковым, резко вскочил с места и кинулся на возмутителя спокойствия, забыв выплюнуть сигарету. Оставшиеся сидеть пьяницы увидели, как в место столкновения дерущихся будто ударила молния, воздух вокруг них загустел, а по округе снова разлилась странная песня:

«…Тут вскочил один из пьяниц — председатель гаражей. С виду местный оборванец — а на деле древний змей. Аутлуковым зовётся он на местном языке, а на древнем и забытом что-то вроде Йог-Сотэ.»

Над местом схватки раздался голос, похожий на громовой раскат, и певец продолжил:

«…Возорал тут Аутлуков на пришельца-драчуна: "кхорум втохре курме-кхруков!", то есть "э, иди сюда!" И влетел Ньярлахотепу встречный справа оверхенд, тот в ответку слева в репу...

…прибежал на драку мент.»

Не успела отзвенеть последняя строчка песни, как Ньярлахотеп и Аутлуков отцепились друг от друга и оба резко посмотрели в сторону въезда в гаражный кооператив, откуда в гущу событий бежали двое полицейских.

Уже через минуту два дебошира шествовали на выход в сопровождении сотрудников правопорядка под пьяные взоры сидящих на вёдрах алкоголиков, силящихся понять, что тут только что произошло. Когда силуэты задержанных растворились в пыльной дымке, то послышались очередные, и они же последние куплеты странной песни в исполнении местного безумца:

«…В отделении прохладном восседают силы зла; Аутлуков слегка матом объясняет за дела. "Чтоб людишки не разбили, закопали мы наш храм, насыпь сверху навалили и охрану держим там. Гаражи мы учредили, чтоб сокрыть всё от людей. Там проход во храм врубили, так что буйничать не смей!».

Древний дух обнял Сотота, обознался, мол, ну что ж. А за дверью пишут что-то, дело шьют на древних рож.

Ньярлахотеп — высокий странник, бредущий