День после конца света - Гарри Гаррисон

День после конца света

Кусок планеты не поражал размерами, но пришлось довольствоваться малым. Потому что все остальное превратилось в камни, пыль, мусор. А тут все-таки остался участок земли, большая часть крестьянского дома, растущее перед ним дерево, даже пятачок пастбища с замороженным бараном. И ничего больше. Со всех сторон земля резко обрывалась, кое-где из нее торчали корни. На краю сидел мужчина, болтая ногами над пустотой. Отбросил сучок, который медленно скрылся из виду. Звали его Френк, а девушку, которая устроилась на качелях, закрепленных за ветви дерева, – Гвенн.

– Я же не пытался взять тебя силой. – Выглядел Френк мрачнее тучи. – Ты же знаешь, я не животное. Просто расстроился, ты должна это понимать, конец света, и все такое. Мне стало очень одиноко. Вот я и подумал, что поцелуй поможет мне забыть о случившемся. Поможет нам забыть.

– Да, Френк. – Гвенн, чтобы раскачаться, оттолкнулась ногой от земли.

– Так что у тебя не было причин для оплеухи. Все-таки мы – один экипаж.

– Я же извинилась за то, что ударила тебя, Френк. Я тоже расстроилась, ты должен это понимать. Такое случается не каждый день.

– Нет, не каждый.

– Так что не злись на меня. Лучше раскачай.

– Я не то чтобы злюсь. – Френк поднялся, стряхнул со штанины форменных брюк несколько замерзших травинок. – Наверное, немного обиделся, может, даже впал в депрессию. Невелика радость – получить оплеуху от женщины, которую любишь, – он толкнул Гвенн.

– Пожалуйста, давай не возвращаться к этому разговору, Френк. Все кончено. Ты так говоришь только потому, что тебе кой-чего хочется. И ты знаешь, что я люблю другого.

– Гвенн, дорогая, взгляни фактам в лицо. Ты больше не увидишь Роберта никогда…

– Полной уверенности у меня нет.

– А у меня есть. Планета взорвалась мгновенно, без всякого предупреждения, со всеми, кто находился на ней. Мы были в космическом корабле по другую сторону Луны и только поэтому остались живы. Но Роберт разделил общую судьбу. Он находился в Миннеаполисе, а Миннеаполиса больше нет.

– Мы этого не знаем.

– Знаем. Я не думаю, что Миннеаполису удалось выбраться из этой передряги. Наш радар обнаружил только этот кусок планеты. Крупнее ничего нет.

Гвенн нахмурилась, опустила ногу, остановив качели:

– Может остаться и кусок Миннеаполиса.

– С Робертом, замерзшим, как этот баран.

– Какой ты жестокий… ты просто хочешь причинить мне боль!

– Ну что ты. – Стоя сзади, он нежно обнял ее за плечи. – Я не хочу причинять тебе боль. Просто ты не должна уходить от реалий. Остались только ты и я. И я тебя люблю. Всем сердцем.

Пока он говорил, его руки соскользнули с плеч, двинулись ниже, на упругие округлости. Но Гвенн дернулась, спрыгнула с качелей на землю, отошла на пару шагов, уставилась на замерзшего барана.

– Интересно, он что-нибудь почувствовал?

– Кто… Роберт или баран?

– Как ты жесток!

Она топнула ножкой, угрожающе вскинула руку, когда он двинулся к ней. Френк что-то пробурчал себе под нос и плюхнулся на качели.

– Давай спустимся с небес на землю. Давай забудем все, что случилось на корабле. Забудем, что я пытался подкатиться к тебе, забудем, что хотел уложить в койку. Забудем все. Начнем жизнь с чистого листа. Сама видишь, в какой мы ситуации. Мы остались вдвоем. Я – Адам, ты – Ева…

– Гвенн.

– Я знаю, что тебя зовут Гвенн. Я хочу сказать, что мы теперь, как Адам и Ева, и на нас лежит ответственность за возрождение рода человеческого. Ты понимаешь?

– Да. Я думаю, ты по-прежнему пытаешься соблазнить меня.

– Черт побери, какая разница, что ты думаешь! Это наш долг. Провидение уберегло нас именно потому…

– Вроде бы ты говорил мне, что ты – атеист.

– А ты говорила, что ходишь в церковь. Я смотрю на ситуацию с твоей позиции.

– А я – с твоей. Ты – сексуально озабоченный.

– Скажи спасибо. Значит, у нас будет много детей. Родить их и вырастить – наш долг перед человечеством.

Гвенн, глубоко задумавшись, погладила барана по голове.

– Не знаю. Может, наилучший вариант – раз и навсегда со всем покончить. Мы взорвали мир, не так ли? Можно сказать, загрязнили окружающую среду во вселенском масштабе.

– Ты, конечно, шутишь. Мы не знаем, что произошло. Возможно, какая-то случайность…

– Хороша случайность.

– Ты же знаешь, как бывает… – Френк вскочил с качелей, шагнул к Гвенн. – Забудь о человечестве, – взмолился он. – Думай только о нас. Мы же остались вдвоем, больше никого. Тепло соприкосновения, конец одиночества, восторг поцелуя, слияние плоти…

– Если подойдешь ближе, я закричу!

– Кричи, сколько влезет! – проорал Френк со злобой и горечью, схватил Гвенн, рванул на себя. – Кто услышит? Я тебя люблю… хочу… не могу без тебя…

Она попыталась вырваться, замотала головой, но сила была на его стороне. Он поцеловал ее в щеку, в шею… и она перестала сопротивляться.

– Так ты все-таки насильник? – прошептала она, глядя ему в глаза. Еще мгновение он прижимал ее к себе. Потом его руки повисли, как плети.

– Нет. Я не насильник. Просто симпатичный парень с сильным половым влечением и развитым чувством вины.

– Так-то лучше.

– Не лучше – гораздо хуже! Разве может последний оставшийся на Земле мужчина испытывать чувство вины? Окружавший меня буржуазный мир умер, а я по-прежнему несу в себе его мораль. Что, по-твоему, случилось с тобой, если б я повел себя, как должно самцу? Просто схватил и навязал бы тебе свою волю?

– Не говори гадостей.

– Я не говорю гадостей, просто хочу, чтобы твоя светловолосая бестолковка начала хоть немного соображать. Кроме тебя и меня, никого нет, понимаешь? Нас только двое. У нас есть этот кусок Земли, а под ним – наш космический корабль, бортовые системы которого создают силу тяжести и генерируют воздух. Атомная энергетическая установка проработает еще тысячу лет. Пищевой синтезатор будет нас кормить. Так что мы, образно говоря, всем обеспечены.

– Обеспечены для чего?

– Вот об этом я тебя и спрашиваю. Мы будем мирно стареть, как добрые приятели, в своих каютах? Ты будешь вязать, я – смотреть старые фильмы. Ты этого хочешь?

– Мне не понравилось слово «бестолковка».

– Не уходи от вопроса. Ты этого хочешь?

– Я как-то не думала…

– Так подумай. Мы здесь. Одни. До конца нашей жизни.

– Похоже, подумать стоит, – она склонила голову, посмотрела на Френка так, словно видела впервые. – Можешь поцеловать меня, если хочешь.

– Еще как хочу!

– Но ничего больше. Только поцеловать. В порядке эксперимента.

Получив разрешение, Френк заметно присмирел. Осторожно приблизился к ней. Гвенн закрыла глаза, задрожала всем телом, когда Френк обнял ее. Он прижал Гвенн к себе, поцеловал в закрытые глаза. Она задрожала вновь, но не попыталась вырваться. Не запротестовала и когда его губы нашли ее и впились в них долгим, страстным поцелуем. Когда же он опустил руки и отступил на шаг, она открыла глаза. Френк нежно ей улыбнулся.