...Сказал он, смеясь - Саймон Грин

Саймон Грин

…СКАЗАЛ ОН, СМЕЯСЬ

Саймон Р. Грин — известный английский писатель, автор десятков популярных романов, в том числе вошедших в серии «Охотник за смертью» («Deathstalker») и «Лесное королевство» («Darkwood»). В последние годы он в основном пишет романы из серии «Secret History» и из другого своего известного цикла «Темная сторона» («Nightside»). Из новых работ писателя отметим «Хороший, плохой, сверхъестественный» («Good, the Bad, and the Uncanny») и «The Spy Who Haunted Me». Сейчас Грин начинает очередной цикл под названием «Ghost Finders». Рассказы Грина выходили в антологиях «Mean Streets», «Unusial Suspects», «Wolfsbane and Mistletoe», «Powers of Detection». В скором времени один из его рассказов будет опубликован в моем сборнике «The Way of the Wizard».

«Апокалипсис сегодня» — удивительный, непохожий на другие фильм. Его режиссер, Фрэнсис Форд Коппола, взял за основу написанную в начале прошлого века повесть Джозефа Конрада «Сердце тьмы», но перенес действие во времена вьетнамской войны. В основе сюжета лежит путешествие вверх по реке капитана Уилларда (в исполнении Мартина Шина); он должен разыскать дезертировавшего из американской армии полковника Куртца. В одном эпизоде американские солдаты расстреливают расположенную на берегу деревушку под громоподобные звуки вагнеровского «Полета валькирий». Роберт Дюваль, играющий роль сумасшедшего подполковника Билла Килгора, стоит с гордо поднятой головой, вокруг рвутся снаряды, а он произносит ставшую знаменитой фразу: «Люблю запах напалма поутру». С этого момента сюжет фильма приобретает все более сюрреалистический оттенок.

Сам процесс съемок был таким же безумным и сюрреалистичным. Многие члены съемочной группы и актеры злоупотребляли алкоголем и наркотиками. Однажды буря уничтожила декорации, а боевые вертолеты отозвали со съемок для участия в реальном сражении. Исполнитель одной из главных ролей, Марлон Брандо, очень располнел и настоял на том, чтобы в кадр попадали только его голова и плечи, а все, что ниже, оставалось в тени. В фильме показаны настоящие трупы, которые раздобыл один из ассистентов, — как выяснилось впоследствии, похитил с местных кладбищ. Сам же Коппола, который в случае неудачи проекта мог потерять все, неоднократно угрожал покончить с собой.

Конечно, звучит это все довольно дико. Но, с другой стороны, до столкновения с зомби во время съемок дело не дошло.

Сайгон, 1969 год.

Это не ад. Но его можно отсюда увидеть. Вьетнам — это другой мир, здесь все совершенно по-иному. Впечатление такое, будто вернулся в прошлое, в далекое-далекое прошлое, в первобытный, первозданный мир. В ту эпоху, когда мы все жили в джунглях, просто потому, что, кроме джунглей, ничего не было. Но не одни только джунгли превращают человека в зверя; здесь нет ничего человеческого, никаких признаков цивилизации. Ни законов, ни морали, ни стабильности. По крайней мере, в таком виде, в каком мы знаем эти понятия или можем их принять.

Зачем придерживаться каких-то правил, вести честную войну, оставаться в цивилизованных рамках, когда противник плевать на все хотел? Зачем соблюдать армейскую дисциплину, если враг готов творить что угодно, лишь бы победить? Зачем стремиться сохранить человеческое лицо, когда намного проще забыть об этом и существовать в этом диком мире по его диким законам?

Потому что если вы протянете здесь достаточно долго… вы вернетесь домой. Быть отправленным во Вьетнам равносильно тому, как если бы вас швырнули в ад, но при этом вы постоянно понимали бы, что до рая всего десяток часов лета. Однако в таких отдаленных местах даже рай и ад могут причудливо перемешиваться. В аду можно найти такие развлечения и удовольствия, о коих в раю и не помечтаешь. И спустя некоторое время вы задумываетесь: а сможет ли тот человек, в которого вы здесь превратились, вообще вернуться домой? Сумеет ли снова стать самим собой?

Чудовища не появляются из ниоткуда. Мы создаем их сами, совершая выбор, день за днем…

Я дожидался военного трибунала, а с ним не торопились. Я знал, что для меня задумали нечто особенное. Первый звоночек прозвенел, когда меня засунули в этот кишащий крысами отель вместо камеры, которую я вполне заслуживал. И даже дверь в номер не заперли. Впрочем, если рассудить, куда я мог деться? Я был известной персоной, каждая собака знала меня в лицо. Куда бы я направился? Кто бы рискнул укрыть меня после тех ужасных вещей, что я натворил? Мне приказали ждать, и я ждал. Армия еще не закончила со мной, и я не удивлялся. Во Вьетнаме для такого чудовища, как я, всегда сыщется работа.

Наконец за мной пришли, еще до рассвета. Старый трюк: застать человека врасплох, когда он не проснулся как следует и его физические и умственные способности сведены к минимуму. Только вот в тот самый момент, когда за дверью раздался звук шагов, я вскочил с кровати и руки мои принялись искать оружие, которое, увы, мне теперь было запрещено носить. Всему этому быстро учишься в здешних краях, если хочешь остаться в живых. Так что, когда двое вооруженных конвоиров распахнули дверь в номер, я уже ждал. Даже улыбнулся во все тридцать два зуба, так как знал, что это выводит людей из равновесия. Я уже больше не улыбаюсь, как нормальный человек.

Парни не отреагировали. Просто жестами велели выйти из номера и топать впереди. Я, конечно, не забыл собрать кое-какие вещички (совершенно мне не нужные) с одной только целью: показать, что не собираюсь никуда торопиться. Но, сказать по правде, я еще больше моих стражей мечтал убраться отсюда. Кто-то наконец принял решение. Значит, меня либо отправят с особым заданием, либо приставят к стеночке и пустят пулю в затылок. Я и сам не был уверен, какой вариант мне больше нравится.

Привели меня в тесную комнатушку, совершенно не похожую на официальные кабинеты. Конвоиры тщательно прикрыли за мной дверь и заперли снаружи. В комнате имелся стул, а перед ним стол, и за столом сидел мужчина. Я, не дожидаясь приглашения, уселся, и мужчина улыбнулся. Он был огромный, но не толстый, скорее крупный, и стул протестующе поскрипывал всякий раз, когда мужчина шевелился. У него было широкое довольное лицо, бритая голова, одет в цивильное. Он мог оказаться заказчиком из штатских, каким-нибудь там воротилой бизнеса, но я-то знал, кто он такой. Кем он должен быть. Наверное, потому, что одно чудовище всегда узнает другое.

— Вы из ЦРУ, — сказал я.

Он быстро кивнул и улыбнулся:

— А говорят, что вы псих. Как же мало о вас знают, капитан Марло.

Я внимательно изучал бритого. Несмотря ни на что, я был заинтригован. Давненько не встречал человека, который бы меня не боялся. На столе перед цэрэушником лежала тоненькая серая папка. В ней вряд ли помещалось больше полудюжины листков, но, в общем-то, после того как меня забросили сюда и заявили, что здесь я и сдохну, я совершил всего один поступок. Да, я показал этим сукиным детям.