Чудная Деревня. Книга первая. Начало - Татьяна Анатольевна Нурова

Татьяна Нурова

Чудная Деревня. Книга первая. Начало

Первая часть.

Жаль, что дети не рождаться только в счастливых семьях? Было бы так замечательно, если бы каждый ребенок был желанным и любимым. Я мечтала об этом уже даже когда стала взрослой и благополучной дамой, хотя понимала что это глупо, всеобщего счастья не бывает. Хотела простую обычную семью, где есть папа и мама, и они заботятся о тебе, радуются твоим успехам и разделяют твои неудачи и печали. Семья, в которой есть душевное тепло и все любят друг друга и поддерживают и в радости и горе.

Так уж получилось, что я не была любимым ребенком, залетным как сейчас говорят. Обычное дело, девушка забеременела, и парню пришлось жениться. Иногда такие семьи живут всю жизнь и довольно счастливо, привыкают друг к другу и идут по жизни вместе. Но гораздо чаще такие семьи, прожив короткое время с облегчением разбегаются, стараясь выкинуть забыть семейную жизнь как страшный сон. Родители мои поженились совсем молодыми. Не знаю, как они жили вместе, плохо или хорошо. Я была слишком мала, что бы это помнить. Но разбежались они быстро и с явным облегчением друг от друга. А я осталась как упрек, не состоявшийся семье. Может поэтому, и росла как сорная трава. Замкнутая и нелюдимая, самостоятельная и никому не нужная обычная девочка. Это не жалость к себе. Не знаю уж почему, но я воспринимала это спокойно, уже тогда понимая, что я ничего не могу изменить. Мне хотелось ласки родителей, но мать была вечно занята, а отец исчез из моей жизни сразу же после развода. Первое время я очень скучала по нему. Мне так хотелось, что б он пришел и взял на руки, обнял, прижал к себе. Но через какое то время я поняла, что я не помню его лица, совсем. Так темный высокий силуэт на свету, далекий и бесконечно чужой. После развода родители разменяли трехкомнатную огромную квартиру в центре Тамбова – на две однокомнатных на окраинах. Подальше друг от друга. Мать моя часто сетовала на то, что в однокомнатной квартире с ребенком своего личного женского счастья она не построит. Кому она нужна с ребенком на руках. И – за, этого она злилась на себя, на меня. А потом долго плакала о своей несчастной жизни и что ей приходиться всем жертвовать ради меня. Я старалась не мешать ей и быть самостоятельной. Мне казалось, что если я буду незаметной, то ей будет легче. Но Мама постоянно говорила, что я только все делаю только хуже и назло ей. Да и я, – как говорила мама, ко всем моим недостаткам была еще и странной. Ложь я чувствовала сразу и у любого человека и никогда не могла промолчать. Как будто меня кто толкал под руку, и я с детской непосредственной могла сказать материной приятельнице зашедшей в гости или самой матери.

– Ты врешь сейчас или ты говоришь не правду.

За что и получала подзатыльник. И потом долго выслушивала свою мать, что меня даже нельзя показывать гостям.

– У всех такие хорошие дети, а ты,– часто мне говорила Мама, – некрасивая неуклюжая и говоришь глупости. Мне так стыдно за тебя.

Она действительно стеснялась меня, и когда к ней кто приходил из подруг или знакомых я старалась не попадаться на глаза. Иначе ее это злило и все свое раздражение, она выплескивала на меня. Наказывала она меня часто, в основном стоянием в углу. Я и старалась быть всегда незаметной, маленькой серой мышкой. Жизнь вдвоем с матерью стала у нас совсем не веселой, и она решила отправить меня к своей матери в деревню, сначала на лето.

Бабушку свою по матери я никогда не видела, и у нас в доме не было ее фотографий. Моя мать в свое время сбежала из дома и в суматохе городской жизни не вспоминала о доме – где выросла. Она никогда не рассказывала никому о семье, в которой родилась. Стеснялась деревенского происхождения. Со стороны отца дедушка и бабушка погибли незадолго до моего рождения. Попали в автомобильную аварию. И я, почему то всегда думала, что если б они были живы, то забрали меня.

Я еще нигде никогда не была. Даже в Тамбове окружающим меня миром была детская площадка во дворе и небольшой парк рядом. И я очень ждала поездку к Бабушке. Для меня тогда это казалось самым настоящим путешествием. Дорога до бабушкиной деревни казалось мне страшно далекой и необычной. Да и было то, мне на тот момент лет пять, я считала себя ну совсем взрослой. С радостью уложила я в свой рюкзачок смену одежды и ветровку и была готова к путешествию.

Нам предстояло несколько пересадок. Вокзал в Тамбове показался огромным и шумным. Столько автобусов на пыльной, пропахшей бензином и пирожками, вокзальной площади. И огромные яркие междугородные автобусы, у которых стояли с огромными чемоданами и баулами и тут же небольшие юркие пригородные автобусики. Хрипение из громкоговорителей, которое невозможно понять. Люди, торопящиеся к своему рейсу, озабоченно оглядывались по сторонам. Столпотворение шум и гам, я тут же совершенно растерялась в этой суматохе. Мы то, с матерью, ехали налегке. У меня рюкзачок на плечах, а у матери небольшая сумочка в руках и поэтому казались немного чужеродными в этой суматохе. Мама вообще непривычно молчала и только держала меня за руку, что б я не потерялась в толпе. Сначала мы сели на большой междугородный автобус в Тамбове. Кресла в автобусе были большие и мягкие, и я глядя в окно неожиданно сразу уснула и проспала всю дорогу до города Морши. Так было обидно, что я ничего не видела и проспала основную часть нашего путешествия. Двухчасовая поездка мне казалась далекой и таинственной. Город Моршу, я не запомнила, только мельканье домов, машин, людей. На этом же вокзале уже в Морше, мы пересели на маленький чихающий автобус с жесткими креслами. Людей было много и все тоже с сумками и мешками и так же торопящиеся куда – то. Но все расселись, уместились, и автобус шумно тронулись в путь. Дорога, как только выехали из Морши, была грунтовой и пыльной. Автобус постоянно подпрыгивал на ухабах и, чтоб не упасть мне приходилось держаться очень крепко. Кто – то повизгивал или ругался, при каждом подпрыгивании автобуса. А я