Мама - The Spaceway

The Spaceway

Мама

– Сэм, это не должно мешать твоей карьере, – сказал Итан и сделал большой глоток виски. – Тебе выпал шанс всей жизни, а ты… ты делаешь шаг назад.

– Дружище, мне просто нужно время, чтобы уладить эту проблему, – нахмурившись, пытался оправдаться я. – В конце концов она моя мать…

– И очень плохая мать!

– Не говори так.

– Нет, Сэм, я должен избавить тебя от иллюзий, – Итан жестом подозвал официантку, – чтобы ты не тратил силы и время на ту, которая однажды променяла тебя на наркоту.

– Черт, Итан… людям свойственно совершать ошибки.

– Можно еще виски, пожалуйста? – с натянутой улыбкой мой собеседник обратился к худощавой блондинке, подошедшей к нашему столику.

– Я давно простил ее, – продолжил я. – Мы наладили отношения.

– Ты ведешь себя как тупой щенок, которого поманили костью! Не будь дураком, Сэм!

Меня зовут Сэм. Сэм Андерсон. Я – астронавт NASA, который за последний год четырежды летал на Луну, проверяя работу инженеров, возводящих базу постоянного пребывания людей. Итан – мой лучший друг, с котором я прямо сейчас сижу в баре, что в трех кварталах от моего дома.

– Сэм? – он пощелкал пальцами. – Ты вообще меня слушаешь?

– Прости. – отрешенно ответил я, поднес бокал к губам и сделал глоток. – Немного задумался.

– Ты ведь понимаешь, что я тебе желаю только добра?

– Да, конечно. И за это тебе спасибо.

– Я не благодарности хочу, а верных действий с твоей стороны.

– Верных в твоем понимании.

– Боже, Сэм, какой же ты… трудный.

– Итан, трудная ситуация, но не я!

– С этим сталкиваются многие люди! – он эмоционально развел руками. – Миллионы людей по всему миру, если, конечно, верить статистике.

– Знаешь, столкнуться лично и думать о статистических фактах – разные вещи.

– Знаю. Но решение одно.

– Какое?

– Ты далеко не бедный человек. Найми ей хорошую сиделку.

Я из тех людей, которые создали себя самостоятельно: ни богатых родителей, ни наследства от тетушки из далекой страны, ни брак по расчету. Что касательно родителей, то я понятия не имею кто мой отец, а моя мать – женщина, страдающая от нетипичной формы деменции, которая с каждым днем все сильнее превращает ее в беспомощное дитя.

– Хм. Мне нужно обо всем подумать.

– Надеюсь, что ты примешь правильно решение.

– Давай лучше сменим тему и расслабимся, – я поднял бокал, призывая друга чокнуться.

– Как тебе угодно, друг мой, – подмигнул Итан, принимая мое приглашение.

Свой заслуженный полугодовой отпуск я провожу в доме матери, периодически разбавляя заботу посиделками в баре и прогулками по ночному городу. Вероятно, Итан все же прав; через несколько месяцев я должен буду вернуться к работе, которую даже в теории невозможно совмещать с уходом за больным родителем. К счастью, у меня в запасе еще четыре месяца, чтобы все взвесить и принять правильное решение.

Вернувшись домой, я предсказуемо застал мать за тем, что у нее теперь получалось лучше всего – за сном. Ее пребывание в царстве Морфея даровало мне чувство обнадеживающей безопасности, ощущение иллюзорного спокойствия и безмятежности. Закрыв ее спальню снаружи, я взял плед и рухнул на диван в гостиной, чтобы набраться сил на завтрашний день.

– Вы кто, молодой человек? – знакомый голос нарушил мой сон. – Как вы пробрались в мой дом?!

– О, черт! – провопил я, подрываясь с дивана. – Как ты выбралась из спальни?

– Если вы не ответите на мои вопросы, то я сейчас же вызову полицию!

– Спокойно, мама, – я сделал неуверенный шаг к ней навстречу. – Я – Сэм, твой сын.

– Мой сын?

– Верно, – я подошел к ней вплотную и бережно взял за плечи. – Помнишь меня?

– Убери свои грязные руки! – она оттолкнула меня с неистовой силой. – Мой сын умер несколько лет назад! Не смей прикрываться его именем! Все. Я вызываю чертовых копов.

– Лучше бы он вообще не рождался! – раздраженно прокричал я и неосознанно топнул ногой.

Нормальные люди начинают утро с кофе, а мое началось с коктейля из ненависти и любви. Она уже давно не узнает меня и каждый раз угрожает натравить правоохранителей, которым, кстати, так никогда и не позвонила. Что происходит в ее воспаленном сознании? Если мне так трудно, то справится ли кто-то чужой?

Меня не напрягало контролировать удовлетворение физиологических потребностей матери. Мне было нетрудно следить за ее гигиеной и готовить для нее диетические блюда, которые лишний раз не раздражали нервную систему. Но меня уничтожал тот факт, что на утро следующего дня она все забывала.

– Значит ты летаешь на Луну? – спросила она, пережевывая кусочек печеной тыквы. – Ты стал этим…

– Астронавтом. И да, я летаю на Луну.

– Как здорово, – задумчиво произнесла она и уставилась в одну точку.

– Мам? – я негромко позвал ее. – Мама?

– М?

– Ты тут?

– Да, прости. Мысли снова унесли меня.

– И что же за столь увлекательные мысли? – спросил я, протягивая салфетку к ее губам.

– Не знаю, – растерянно улыбнулась она.

Глядя на нее, я продолжал видеть человека, которого мне так не хватало в детстве, в чьем тепле я нуждался больше всего на свете. Однако я понимал, что передо мной лишь образ, за которым больше нет той личности, которую я с любовью и разочарованием именую мамой.

Каждый день ближе к обеду мама принимала тот факт, что я ее сын. Не уверен, что действительно вспоминала, но мне хватало того, что до самого вечера она называла меня по имени и отвлекалась на свое «звание».

– Сэм? – обратилась она ко мне, лежа в постели. – Можешь сегодня не запирать дверь?

– Это для твоей же безопасности, мам, – ответил я и погасил свет. – Добрых снов.

– И тебе, родной.

Родной… я так давно не слышал от нее теплых слов в свой адрес, что они в каком-то смысле даже режут слух. Как же страшно осознавать, что ее болезнь необратима, а тотальная деградация – вопрос времени. Как же так вышло, что мы, покорители космоса, решили игнорировать проблемы землян? Может быть, все это лишь допустимая погрешность?

Остаток вечера я провел за просмотром какого-то идиотского юмористического шоу, где люди с отбеленными зубами рвали рты, смеясь над глупыми шутками друг друга. К сожалению, научно-технический прогресс затронул лишь крошечную часть общества и не смог остановить это убогое брожение. Может быть, именно поэтому «избранным» нет дела до того, что происходит с подавляющим большинством? Какой смысл расходовать силы, время и средства на тех, кто не тянется к высокому? Кажется, что граница между слоями общества стала чрезвычайно