Мэри Роуз - Шарлотта Лин

Шарлотта Лин

Мэри Роуз

МАРЕН

Кто сберег в житейской вьюге

Дружбу друга своего…

У вас чудесный корабль, я полагаю, это настоящий цветок ― среди всех, что когда-либо бороздили просторы морей.

Часть первая

Дети верфи

1511 ― 1524

Nel dolce tempo de la prima etade,

Che nascer vide et anchor quasi in herba

La fera voglia che per mio mal crebbe,

Perché cantando il duol si disacerba,

Canterò com'io vissi in libertade.

Зари моей безоблачную пору —

Весну еще зеленой, робкой страсти,

Которая жестоко разрослась,

Воспомню в облегченье скорбной части

И, в незабвенных днях найдя опору…

1

Фенелла

Портсмут, 19 июля 1511 года

Свидетелем Фенеллу не считали. Если позже искали кого-то, кто мог рассказать о трагедии, случившейся в этот день, ее слова в расчет не принимались. «Ты была слишком мала, — заявляли люди. — Ты ничего не помнишь». Однако Фенелла помнила. Все подробности словно выжгло в памяти, и они будут тлеть там до скончания дней.

Стоял один из тех вялых летних дней, когда небо ни голубое, ни серое, а в воздухе витает какая-то неопределенная прохлада, заставляющая постоянно плотнее кутаться в пальто, поскольку кажется, что любой порыв ветра может принести с собой проливной дождь. В общем, погода в тот день была самая что ни на есть обычная. Однако Портсмут, родной город Фенеллы, не забудет его никогда — так же, как и сама Фенелла. Для них обоих этот день был уникальным — спуск на воду «Мэри Роуз». День, когда молодой король Генрих VIII решил посетить свой город. Всего несколько лет назад папским интердиктом этот город был объявлен вне закона, а теперь ему оказывал честь самый лучший из христианских королей.

Может быть, Фенелла и была всего лишь девчушкой, но она знала, что таким триумфом город обязан наличию в нем сухого дока, сенсации кораблестроения, подобного которому не было во всей Европе. Король Генрих приехал, чтобы благословить новехонький корабль раньше, чем он выйдет из верфи и его потащат за канаты к лондонскому Тауэру.

Фенелла и оба ее друга ждали этого дня несколько месяцев. Они были детьми верфи, росли среди камер дока, лебедок и кранов, рубанков и пил, корпусов кораблей, возвышавшихся над поверхностью подобно великанам из заморских саг. Прячась за поленницами, они выдумывали истории, в которых становились бесстрашными героями, бороздившими просторы морей. Истории о корабле «Мэри Роуз» были самыми чудесными из всех, которые дети когда-либо рассказывали друг другу, и они разыгрывали их в лицах, пока те не стали реальнее, чем окружавший их мир.

Сегодня «Мэри Роуз» отправится в путь. В Лондоне судно оснастят и вооружат для военной службы, поскольку молодой король был совсем не таким, как его отец, который не воевал ни с кем исключительно из жадности. Генрих VIII хотел повести Англию к неведомому доселе величию, хотел завоевать для островного государства достойное положение на карте Европы. Уж он-то велит оснастить свой корабль, словно вооруженного до зубов героя. Не считая тридцати чугунных пушек, на его палубе должны установить семь тяжеленных бронзовых орудий, заряжаемых с дула, которые будут палить по вражеским кораблям через закрывающиеся орудийные порты.

Каждый из этих орудийных портов представлял собой новейшее достижение кораблестроения. Те немногие из них, что украшали борт «Мэри Роуз», хоть и были пока что лишь пробными, но это все равно считалось настоящим достижением. Корабль с орудийными портами, как объяснял Фенелле ее друг Энтони, был предназначен для большего, нежели просто для перевозки войск. К его проектированию мог подступиться только такой мастер, у которого за плечами имелись столетия опыта и мгновения мужества.

— Делать орудийные порты — это не просто пробивать дырки в бортах, — говорил Энтони, и его угольно-черные брови сходились на переносице. — Самое трудное — это центр тяжести. Если он будет слишком высоко, корабль потеряет остойчивость. Если же установить порты слишком близко к поверхности воды, велика опасность того, что вода попадет внутрь судна.

Фенелла гордилась, когда Энтони говорил с ней об этом. Другие просто не обращали на нее внимания, как будто она была мусором на усыпанном галькой берегу, но Энтони говорил с ней так, словно там, в мусоре, кроется жемчужина. С Сильвестром он, конечно же, тоже разговаривал. То, что он рассказывал им о кораблях, было их тайной, которую они не собирались открывать миру. Вся троица молчала, как могила. Фенелла, Сильвестр и Энтони. Дети верфи, которые наблюдали, как растет «Мэри Роуз».

Ее строили лучшие корабелы Европы. Король выписал их из Португалии и Генуи, чтобы они обучили его собственных людей.

— Это ведь позор, правда? — спросил Энтони. — Нашу страну окружает море, и все равно у нас не нашлось человека, который смог бы построить такой корабль.

— Почему не нашлось? — переспросила Фенелла.

— Потому что ни один король никогда об этом не думал. Если бы я был королем Англии, я ценил бы кораблестроение превыше всех остальных ремесел.

— Жаль, что ты не король Англии, Энтони, — ответила Фенелла, представляя себе королевский пурпур на его плечах.

— А мне — нет, — сказал Энтони.

— А кем бы ты хотел быть?

Ветер растрепал его волосы, он посмотрел куда-то вдаль.

— Корабелом, — ответил он.

Отец Энтони, Мортимер Флетчер, был корабелом, и люди в гавани говорили, что, сколько стоит город, в нем всегда были Флетчеры, которые строили корабли. Впрочем, на этом так никто и не разбогател. Однако с тех пор, как страной стал править новый король, ремесло корабелов начало расцветать. Тот, кто сегодня строил корабли, держал в своих руках весь мир, и не было для него пределов. Отец Фенеллы корабелом не был. Он с удовольствием стал бы офицером военного флота и отправился бы в море, но жадность старого короля разрушила его мечту. Вместо этого он стал чиновником портовой инспекции, и поэтому теперь его ждали на церемонию спуска корабля на воду. Он очень рано надел униформу, зеленую, пятнистую, с бахромой, с вышитыми буквами HR, что означало Henricus Rex[1] на каждой стороне груди.

— Почему бы тебе не взять с собой Фенеллу? — спросила мать девочки. — Джеймс Саттон и Мортимер Флетчер наверняка придут с сыновьями.