Сказка-жизнь - Евгений Коковин

Коковин Евгений

Сказка-жизнь

ЕВГЕНИЙ СТЕПАНОВИЧ КОКОВИН

СКАЗКА-ЖИЗНЬ

Это была удивительно красивая сказка, весёлая и в то же время чуть-чуть печальная, порой суровая и жестокая, временами лёгкая и прозрачная, как дымок лесного костра, сверкающая россыпью ярких слов. И до сих пор Дмитрий Иванович не знает, слышала ли эту сказку бабка Агриппина от других людей или выдумала она эту сказку сама.

Рассказываемая в полутёмной крестьянской избе зимним вечером, когда за чёрными окнами бесновалась вьюга, сказка казалась особенно чудесной и невероятной. Может быть из хитрости, чтобы сказка была ещё интереснее, добрая бабка Агриппина называла героя сказки Митенькой. Впрочем, в то время Дмитрия Ивановича в деревне никто Митенькой не называл. Звали его просто Митька. Но не всё ли равно: Дмитрий, Митенька или Митька.

В сказке её герой Митенька, после смерти матери, остался сиротой. Он ушёл из дому от голода и нищеты в поисках счастья. Он шёл дремучим лесом, без дорог, через снежные сугробы, в метели и морозную стужу. Он шёл по звезде, которая ярко горела высоко в небе и звала, манила мальчика всё вперёд и вперёд. Мальчику встречались хищные звери, и он смело вступал с ними в борьбу, пугая их палкой и силой своего взгляда. Он тонул в незамерзающих коварных болотах, но всё-таки выбирался из них и продолжал путь. Его руки и ноги коченели от холода. Иногда он опускался от усталости на снег, но потом вскакивал, зная, что может замёрзнуть. И ещё много всевозможных трудностей перенёс он в пути, пока этот путь не закончился. Звезда привела его уже сильного, волевого, возмужавшего в большой дом-дворец. И удивительнее всего то, что в этой сказке, в отличие от всех других сказок, во дворце не было ни царей, ни королей, ни князей. Во дворце собрались такие же как Митенька простые, сильные и мужественные люди, перенёсшие в поисках своего счастья много горестей и страданий.

В представлении Дмитрия Ивановича тот дворец из сказки был похож на Большой академический театр, что стоит в Москве на площади Свердлова. Только не помнит Дмитрий Иванович, говорила ли бабка Агриппина о прекрасных конях, что вздыбились перед фронтоном театра.

Сказку бабки Агриппины Дмитрий Иванович, ныне знаменитый человек, народный артист, вспомнил мельком сейчас, сидя в солдатском клубе на концерте художественной самодеятельности. Он сидел в первом ряду, на почётном месте, рядом с генералом Дружининым, своим товарищем по гражданской войне.

Выступал хор, затем - струнный оркестр, плясуны и рассказчики. Дмитрий Иванович всем аплодировал, искренне радуясь успехам этих непрофессиональных актёров.

Наконец на сцену вышел ефрейтор Голубков, певец-солист, лучший запевала и гордость всей части. Дмитрий Иванович и генерал переглянулись.

- Он?

- Он, - утвердительно кивнул головой генерал.

* * *

Три дня назад генерал Дружинин вошёл в свой кабинет, снял шинель и папаху и сел за стол. На столе лежали свежие газеты. Генерал развернул местную газету. Он внимательно прочитал передовую, просмотрел сообщения из различных городов и сёл Советского Союза. Подумал, как всегда: "До чего много самых разнообразных больших событий происходит ежедневно в стране!" Сколько успехов и побед у советских людей! Высокая производительность, перевыполнение планов и норм, рекорды, закладка новых строек, новые изобретения, открытия, книги.

На четвёртой странице в отделе объявлений бросилась в глаза большая рамка из тонких волнистых линий: "Гастроли народного артиста Д. И. Оленева".

Генерал дважды прочитал объявление. Воспоминания о давних событиях всколыхнулись где-то в глубине и заполнили сознание.

Оленев. Необыкновенную историю этого человека генерал хорошо знал.

Он был почти мальчиком, когда пришёл в красноармейский отряд, где служил генерал, в то время ещё рядовой боец. Он умолял принять его в отряд.

- А что ты у нас будешь делать? - спросил командир отряда.

- Воевать, - невозмутимо ответил Митя. - Бить беляков и всяких буржуев.

- А стрелять ты умеешь?

- Научусь.

- Ну, допустим, научишься. А ещё что умеешь?

Митя задумался. Потом сказал:

- Всё умею. Коней чистить, запрягать, седлать... И ещё умею петь песни...

Командир засмеялся.

- Песни петь дело нетрудное.

- Смотря как петь, - сказал Митя.

- А ты по-особому умеешь?

- Послушайте.

Разговор происходил летом у опушки леса, где расположился отряд.

- Что же, - согласился командир отряда. - Сейчас отдых. Спой, у нас песни любят.

Митя запел сначала тихо, чуть смущаясь. Голос в самом деле у него был необыкновенный - чистый, уверенный и какой-то особенно задушевный. Трудно даже верилось, что это поёт худенький юноша, одетый в старый-престарый пиджак, на котором даже многие заплаты уже превратились в лохмотья.

Постепенно песня наливалась силой. Она была свободная, могучая, как сама река Волга, о которой в ней пелось.

Услыхав песню, удивлённые бойцы бросали свои дела и направлялись туда, где сидели командир отряда и Митя Оленев. Хороша была эта русская песня, и голос был незнакомый, чудодейственно привлекающий, серебряно-звонкой чистоты.

Вскоре десятки бойцов окружили певца. Словно очарованные стояли они и слушали.

Другая песня тоже была о Волге, о богатой русской зиме, о тройке в бубенцах, мчащейся по широкой замёрзшей реке.

Так Митя остался в отряде и стал общим любимцем. Он оказался не только замечательным певцом, но и храбрым солдатом. И вскоре уже весь отряд знал его историю - историю мальчика из беднейшей крестьянской семьи, ставшего батраком у кулака. Тянуть бы и тянуть Мите нищенскую батрацкую лямку, но он узнал о Красной Армии и ушёл от кулака.

В отряде все любили Митю, но никому и в голову не приходило, что он будет знаменитым на всю страну певцом. Было суровое время борьбы. Тогда больше думали о судьбе республики и как-то меньше думали о своей личной жизни. Если республика Советов будет защищена - значит, и всё остальное наладится.

В одном из боёв Митя Оленев был тяжело ранен, и ему пришлось расстаться с отрядом.

Много-много лет спустя Дружинин стал встречать фамилию своего товарища по отряду в газетах. Об Оленеве писали, как о талантливом певце. И Дружинин не сомневался, что артист Оленев и красноармеец Митя - один и тот же человек. А потом в Москве они встретились, боевые друзья, после концерта, на который Дружинин пришёл специально ради Оленева.

Тогда Оленев был уже заслуженным артистом. И майор Дружинин подумал о чудесной, почти сказочной судьбе Мити. Нищенское детство, тяжёлое батрачество, гражданская война, длительное лечение, консерватория, успехи первых выступлений и, наконец, опера и Большой академический театр.

- Твоя жизнь, как сказка, - сказал Дружинин.

Оленев улыбнулся другу и пропел:

- Мы рождены, чтоб сказку сделать былью...

Потом он произнёс вдохновенно:

- Быть бы мне батраком, но не напрасно мы дрались за советскую власть!

Во время Отечественной войны друзья не встречались, хотя и Оленев часто выезжал с концертами на фронт, и Дружинину в Москве бывать приходилось.

А три дня назад генерал Дружинин из газеты узнал, что в город приехал певец Оленев. Генерал снял телефонную трубку и позвонил в гостиницу. А днём они уже вместе обедали, вспоминая минувшие дни.

После обеда, проезжая в машине по улице, они обогнали солдатский строй. Солдаты шли и пели.

- Твои? - любовно спросил артист.

- Мои, - улыбнулся генерал.

- Кажется, хорош запевала, - Оленев приоткрыл дверцу и прислушался.

Генерал приказал шофёру остановить машину.

- Узнаю по голосу, - сказал он, - Голубков...

- Хорош, - восторженно заметил Оленев. - Его стоит послушать.

- Есть славные ребята. Знаешь, Дмитрий Иванович, у нас послезавтра в клубе новогодний концерт. Самодеятельность. Может быть заедешь на часок. Всё-таки солдатам лестно будет. А потом и Новый год у меня встретим.

- Что ж, это дело. Буду в ударе, и сам спою. Я когда солдатам пою, всё свой отряд вспоминаю.

Старые друзья - генерал и народный артист - теперь сидели в солдатском клубе на концерте самодеятельности. Они слушали ефрейтора Голубкова.

- Все данные, - говорил Оленев. - После армии ему нужно учиться.

- Может быть попросим спеть про Волгу? - спросил генерал. - Помнишь, как тогда на поляне, в отряде...

И вот ефрейтор Голубков запел ту песню, какую более трёх десятков лет назад пел бойцам отряда Митя Оленев. Песня была свободная, могучая, как сама река, о которой в ней пелось.

Оленев, Дружинин и солдаты шумно и долго аплодировали Голубкову.

Генерал поднялся и обратился к солдатам, сидящим в зале.

- Раз самодеятельность, значит, разрешите и мне выступить.

- Просим, просим! - солдаты снова захлопали.

И генерал, не поднимаясь на сцену, коротко рассказал чудесную историю батрака и рядового бойца гражданской войны Мити Оленева, ставшего народным артистом.