Трудное решение - Дениза Алистер

Дениза Алистер

Трудное решение

1

Близилась полночь, а Грейс Мэдок все еще находилась в дороге. Только соблазн оказаться в своей мягкой постели поддерживал ее.

Машина шла безупречно — сразу видно, мотор отлажен мастером своего дела, старым Бобом Джексоном. Господи, если бы и жизнь можно было бы отрегулировать подобным образом. Нажал кнопку, тронул ручку переключателя скоростей, крутанул куда надо руль — и порядок! До дома было несколько миль, а до разрешения ситуации, в которую попала ее родная сестра Марлин, — миллиарды световых лет.

Что она сказала сегодня? «Не приезжай, если увидишь, что за тобой кто-нибудь следит!» Да, именно так.

Ее волосы в тусклом свете комнаты казались почти белыми, лицо было бледным как мел.

— Если по честному, Марлин, — постаралась улыбнуться Грейс, — неужели ты думаешь, что отец будет выслеживать собственную дочь?

— Можешь не сомневаться! Он не давил на тебя только потому, что уверен: рано или поздно ты сама скажешь ему, где я. Ты же у него послушная дочь.

Грейс с досадой вспомнила, что покраснела в эту минуту. Слово «послушная» в устах сестры прозвучало синонимом «безвольная», и Марлин, без сомнения, имела в виду именно это.

Послушная дочь! Дочь, которая всегда улыбалась, соглашалась с мнением старших и не причиняла беспокойства в отличие от непокорных брата и сестры, метавшихся в поисках приключений и коллекционировавших шокирующие публику выходки, как некоторые — морские раковины…

Грейс тяжело вздохнула. Дождь все шел, напоминая о слезах сестры. Когда бурные рыдания стихли, сменившись тихими не то причитаниями, не то стонами, Марлин скорчилась в кресле и выглядела такой беззащитной!

В глазах опять защипало. Что же делать? Должен же найтись какой-нибудь довод, способный убедить сестру, что придуманный ею план нереален! Не может же она прятаться в этом убогом домишке до бесконечности! Ей все-таки следует вернуться домой, и если не к своему мужу Полу, то хотя бы на ранчо семьи Мэдок. Это было бы самым благоразумным!

Правда, Марлин никогда не отличалась благоразумием. Послушать ее, так коттедж был просто идеальным убежищем. Идеальным! Вытертый ковер, старая мебель, немытые окна…

«Берлога Джона» — так называлось это богом забытое место западнее Нового Орлеана. Здесь сдавались небольшие коттеджи, рассчитанные на одну семью. Но даже теперь, в разгар летнего сезона, поселок был практически безлюден. Именно поэтому Марлин выбрала его и жила здесь уже довольно долго. Никто не знал, где она. Никто, кроме Грейс.

«Поговори с отцом, он поможет!» — неоднократно говорила ей Грейс. Но Марлин сидела в своей дыре, не желая слушать сестру и с каждым часом нервничая все сильнее и сильнее.

— Ты же знаешь отца. Он такой женоненавистник, никогда не сможет принять сторону женщины, даже если это его собственная дочь. Для него я ничем не отличаюсь от непослушной молодой кобылы, которую нужно заарканить и привести обратно в загон. Он никогда не уступит, хотя бы из простого упрямства, — возражала Марлин. — И потом, это моя проблема. Если же ты не можешь сохранить мою тайну, я спрячусь и от тебя! — После таких слов сестра разражалась новыми потоками слез.

Стоило только взглянуть на эти запавшие, покрасневшие глаза, как становилось ясно, что угроза была нешуточной. Видимо, между Марлин и ее мужем произошло действительно нечто очень серьезное, но она не хотела никому говорить об этом…

Грейс утерла слезы. Что ж! Если ее помощь так нужна Марлин, она обязана защитить сестру. Больше у нее никого не осталось! Их мать умерла при ее родах, а любимый брат Джо, так схожий с Марлин по любви к риску, был убит шесть лет назад. Они остались вдвоем против всего мира. Конечно, у них есть отец, но…

Вот наконец и ранчо. Как же долго она ехала! Хотелось спать — заснуть эдак на недельку…

Но вот незадача! Свернув на полукруглую подъездную аллею, Грейс заметила стоявший у дома автомобиль, молчаливой черной тенью вырисовывавшийся на фоне фасада. В свете висевшего над крыльцом фонаря поблескивал полированный кузов и передняя фара. Элегантность форм машины просто кричала о больших деньгах, и Грейс пробормотала себе под нос проклятие.

Очередной деловой друг отца! Ее отец, не довольствуясь владением «Мэдокс компани», занимавшейся разработкой и производством кондиционеров, строил из себя фермера-джентльмена. Столь нелепое совмещение двух занятий — и вот результат: дом ночью и днем был полон скотоводов, а заодно адвокатов, банкиров и инженеров.

И сейчас отец, разумеется, ожидал, что его дочь Грейс выступит в роли хозяйки дома, и будет просто вне себя от ярости, если она откажется.

Что ж, тем хуже для нас всех, подумала Грейс, тормозя возле незнакомого автомобиля и с еле сдерживаемым раздражением выключая двигатель. Спать, спать, спать!..

Шум дождя заглушил звуки ее прибытия. Дверь была открыта, в холле возле стены стояли два чемодана, такие же черные и дорогие, как машина снаружи. А это еще зачем? Деловых друзей редко приглашали остановиться на ранчо.

Услышав голоса, Грейс заглянула в гостиную. Все люстры были зажжены, казалось, специально для того, чтобы она могла как следует разглядеть сидевшего возле отца человека.

И она его разглядела!

Это был вовсе не очередной тучный бизнесмен, куривший вонючие сигары отца и потягивавший дармовое дорогое виски. Смотревший на нее карими неулыбчивыми глазами молодой человек не был ни курильщиком, ни выпивохой. Но хуже его не существовало человека на всем белом свете!

Его звали Ричард Слейд. Шесть лет назад из-за Рича убили ее брата.

Услышав шаги, Рич заставил себя встать. Из всех лиц, которые ему не хотелось бы видеть, из всех голубых глаз, с взглядом которых ему не хотелось бы встречаться, лицо и глаза Грейс Мэдок стояли первыми в списке.

Прекрасные глаза Грейс. Шесть лет назад, когда он видел девушку в последний раз, они были полны слез. В ту ночь умер ее брат, умер на руках Рича от огнестрельного ранения, нанесенного, как потом установило следствие, «неизвестным лицом или лицами». И те слезы были слезами ненависти. Грейс обвинила во всем его, Ричарда Слейда! А когда в больнице он протянул к ней руки, надеясь утешить и, возможно, объяснить все, руки его оказались в крови…

О господи, как она тогда на него смотрела!

Но сейчас, стоя перед ней, Рич увидел в ее глазах то, что боялся увидеть больше всего на свете. Не ненависть, не горе. Он увидел Джо.

Рич стиснул кулаки, пытаясь отогнать наваждение.

Восемь лет назад, когда Джозеф Мэдок впервые пригласил своего приятеля и коллегу Ричарда Слейда провести Рождество на семейном ранчо, тот был поражен, насколько все трое детей Мэдоков внешне походили друг на друга. У всех были золотистые волосы, голубые, окаймленные черными ресницами глаза и стройные, загорелые тела, словно предназначенные для того, чтобы плавать, играть в теннис и доводить до экстаза представителей противоположного пола.