Микеланджело Буонарроти - Элен Фисель

Элен Фисэль

Микеланджело Буонарроти

Господь увидел бесплодные усилия прекрасных, великих талантов, истощавших свои силы в искании совершенства, в изображении недосягаемой природы; он сжалился над этими усилиями и слепотой человека, который дальше от истины, чем сумерки от света, и решил дать миру гения, который, превзойдя всех живших до него в живописи, в скульптуре и архитектуре, показал бы людям вечные образцы во всех этих искусствах. Этому гению даровал он полное совершенство в рисунке, в расположении света и тени, в искусстве владеть резцом, а также искусство строить здания прочные и прекрасные. Он одарил его также высоким умом и поэтическим талантом, чтобы весь мир чтил в нем чудный образец совершенства в жизни, в нравах и во всех действиях, удивлялся ему и чтобы мы считали его скорее жителем и достоянием неба, чем земли1.

Глава 1

Первые годы жизни

Семья Буонарроти из Капрезе

Микеланджело ди Лодовико Буонарроти (в некоторых источниках – Буонаротти) Симони, более известный просто как Микеланджело, родился в воскресенье, 6 марта 1475 года, в сказочном месте: в замке Капрезе, что находится к северу от старинного города Ареццо, который, в свою очередь, расположен неподалеку от Флоренции. Рядом – темное ущелье, где бурлит река Тибр, несущая воды в направлении Рима, а еще ближе берет свое начало река Арно, на которой стоит главный город Тосканы.

Вроде бы случайность: Микеланджело появился на свет на разделе двух склонов, и это обстоятельство проследует за ним всю его жизнь – он станет жить и творить, разрываясь между двух соперничающих городов, обязанных ему значительной частью своей художественной славы.

Предвидеть подобное было бы крайне сложно, ведь отцом художника оказался Лодовико ди Леонардо Буонарроти Симони, обедневший флорентийский дворянин.

Впрочем, был ли он дворянином – это еще не факт. В некоторых биографических книгах говорится, что предком Микеланджело являлся некий мессер Симоне, происходивший из семейства графов ди Каносса. В ХШ веке он якобы прибыл во Флоренцию и даже управлял городом как подеста (так назывался глава администрации в средневековых итальянских городах-государствах). Документы, однако, не подтверждают этого происхождения. Они не подтверждают даже существования подесты с таким именем, но отец Микеланджело, по-видимому, верил этому, да и позже, когда Микеланджело уже стал знаменитым, графская фамилия охотно признавала родство с ним. Например, граф Алессандро ди Каносса в 1520 году называл его в письме «уважаемым родственником» и приглашал к себе в гости, прося считать его дом своим.

Вот мнение по этому вопросу авторитетного биографа Микеланджело Марселя Бриона:

«Буонарроти Симони считались одними из самых видных жителей Флоренции. Они прославились в торговле, которая в этом городе была почвой, взрастившей его аристократию, неоднократно избирались в муниципальные советы, были в них осторожными и авторитетными депутатами, радетелями общественного блага и собственного богатства и пользовались уважением первых людей города, то есть банкиров и крупных торговцев. У них было прочное финансовое положение, репутация честных торговцев, уважение горожан – на большее они не претендовали.

Если бы они поднялись выше, к чему, впрочем, не стремились, так как ментальность флорентийцев не одобряла дворянской «избранности», то, возможно, вспомнили бы о том, что Симони были в родстве с графами Каносса, а Бонифацио Каносса когда-то женился на Беатриче – сестре императора Генриха II. Это был лестный союз, от которого родилась известная в истории средневековой Италии графиня Матильда. Но Буонарроти XV века были слишком простыми людьми, чтобы кичиться своими прославленными предками. К тому же, видимо, и само это родство сомнительно. Тем не менее в той среде, в которой они жили, было куда престижнее происходить от преуспевающих коммерсантов, нежели от знатных синьоров прошлых времен.

Именно поэтому достойный Лодовико Буонарроти, кем бы он ни приходился германским императорам, довольствовался тем, что справедливо и умеренно мудро отправлял свои обязанности подесты – теперь мы назвали бы его мэром – в небольших городках, куда его назначала флорентийская Синьория»2.

Как бы то ни было, Лодовико ди Леонардо Буонарроти Симони был буквально насквозь пропитан осознанием исключительности своего происхождения. Но в то же время это был типичный неудачник, всегда все сваливавший на превратности фортуны, но в конце концов принужденный обстоятельствами к работе. Он покинул Флоренцию, чтобы в сотне километров от нее занять скромное место судьи в Кьюзи и Капрезе. По словам еще одного биографа Микеланджело, Огюста Ланно-Роллана, «от былого состояния графов ди Каносса Лодовико досталось лишь то, что называют богатством бедняков: большое количество детей»3.

А вот Шарль Клеман, автор нескольких книг о Микеланджело, уверен, что происхождение Буонарроти от графов ди Каносса, «в целом принятое во времена Микеланджело, кажется более чем сомнительным сегодня»4. Он пишет:

«Что очевидно, так это то, что Буонарроти обосновались во Флоренции очень давно и что они в разные времена находились на службе у правительства республики на достаточно важных постах»5.

Кормилица вместо матери

О своей матери, Франческе ди Нери ди Миниато дель Сера, слишком рано вышедшей замуж и умершей от истощения частыми беременностями в год шестилетия Микеланджело, последний ни разу не упомянет в своей объемной переписке с отцом и братьями. Да и знал ли он вообще эту женщину? О ней известно лишь, что она оставила после себя пятерых сыновей, из которых старший стал монахом, так что Микеланджело быстро ощутил себя главой семьи.

Лодовико Буонарроти не был богатым человеком, и дохода от его маленького владения в деревне едва хватало на то, чтобы содержать множество детей. В связи с этим он вынужден был отдать Микеланджело кормилице, жене «скарпеллино» (каменотеса) из той же деревни, называвшейся Сеттиньяно6. Там, воспитанный супружеской парой Тополино, мальчик научился разминать глину и владеть резцом раньше, чем читать и писать. Во всяком случае, своему другу и биографу Джорджо Вазари7 сам Микеланджело потом говорил: «Если и есть что хорошее в моем даровании, то это оттого, что я родился в разреженном воздухе аретинской вашей земли, да и резцы, и молот, которыми я делаю свои статуи, я извлек из молока мoeй кормилицы»8. При этом какой-то особой любви со стороны своей семьи он не чувствовал.