Кот в красной шляпе - Саша Суздаль

Пролог.

Она вернулась из-за гор, и звали её Элайни. К станции она подошла совсем обессиленной, и когда Хранитель её обнаружил - она валялась без сознания. Он оживил её и на время её естественного выздоровления сделал ей домик из её памяти, засадил палисадник перед домом цветами и замостил просеку от дома до озера круглой ровной галькой. Получился красивый вид на озеро, такой же, как рисовала её память. Он мог вылечить её за мгновение, но ему, вечному, ужасно скучающему по тому, что ему недоступно, хотелось понаблюдать за ней и почувствовать то, что чувствую здешние люди. Он терпеливо ждал, когда она впервые откроет глаза, кормил её с ложечки человеческой едой, накидывая мягкую сеточку, выяснял её вкусы и делал всё, чтобы выздоровление гармонично сказывалось неё внутренним я.

Элайни расцветала медленно. Вначале она воспринимала всё, как больная, требующая к себе ухода, но, по мере выздоровления, она начала воспринимать заботу о себе, как составляющую интереса к её личности. В первое время для него это была приятная неожиданность, но, потом, он понял, что своим отношением к ней он возбудил в женщине неведомое ему чувство, ощущая которое через сеточку, он вздрагивал и замирал, впервые в своей тысячелетней жизни ощущая восторженное дрожание своих атомов.

На языке Элайни это была любовь. Он прокатывал это название, которое само по себе было нелепым человеческим звуком, но при соединении его с ощущениями, которые он считывал с Элайни, он испытывал оглушительно реальные чувства, заставляющее его внутреннюю сетку дрожать, отчего орбиты сыпались, и только тысячелетние рефлексы могли собрать их вместе.

Так началась их любовь. Любовь непостижимая, не вкладывающаяся ни в какие рамки, не описанная в анналах Кольца. При подключении к нему он экранировал внутреннее пространство, чтобы ни один импульс закрытой им информации случайно не попал в Кольцо. Зная Хранителей, он знал – его открытие убийственно для Кольца.

С самого начала он принял облик, который считал в её подсознании. Это не был облик конкретного человеческого тела, скорее, абстрагированный образ человеческого существа. Общались они без звука, он ощущал её мысли, как только они возникли, и сразу же отвечал напрямую, в подсознание, отчего их беседы неслись невероятно быстро, почти так же как Хранителя с Хранителем. Ему нравилось её удивлять, и он, питаясь её эмоциями, многое ей открыл об окружающем мире, о Галактике и о Хранителях.

А потом они испытали плотскую любовь. И он изменил ДНК её будущего ребенка, чтобы он был не только ее, но и его. И в её роду могли быть только девочки. Но она поставила условие. Она будет с ним, но дочь будет жить с людьми. Когда девочке стало три года, она отправилась к людям. Она отдала ребенка в свой род, а сама ушла. Но не дошла, а погибла в горах. Когда он об этом узнал, то рассыпался на мелкие-мелкие части, и добрых шестьсот лет эти части находили друга, сливаясь, пока вновь не собрались в его ипостась - Хранителя. Об Элайни он смутно помнил, как о женщине, вернувшейся из-за гор.

Часть первая. Гость из Земли.

Мечта дает нам крылья, а жизнь их вечно подрезает.

Глава первая. Кот.

Сегодня палило, как никогда. Я отстегнулся и снял с себя галстук и пиджак. Впереди был поворот. Мой «Ягуар» начал вписываться в дугу поворота и тут на дороге я увидел кота. Рыжий кот в красной шляпе и серой накидке неожиданно возник посреди дороги, делая в воздухе лапой какие-то пассы. Проклиная свою любовь к животным, я рванул руль вправо, надеясь избежать столкновение с ограничительной полосой, но удача покинула меня – автомобиль зацепился и я, по инерции выбыв головой переднее стекло, еще в полете увидел зеленую траву на обочине.

Что-то настойчиво жужжало прямо над ухом. «Пчела», - подумал я и с трудом отрыл глаза. Под носом шевелилась сочная невысокая трава. Воздух неповторимо приятно пропах медовыми, незнакомыми запахами, от которых слегка кружилась голова. Впрочем, голова кружилась сама по себе - о стекло приложился я крепко.

- Живой? – склонилась надо мной рыжая кошачья морда в красной шляпе.

- Живой, - ответил я наглому коту. «Всё – начались глюки,» - подумал я про себя, соображая - полежать ещё, или, всё таки, подниматься. Кот никуда не исчезал а, как доктор, заглядывал мне в глаза и что-то мыркал. Я с трудом приподнялся. Голова по-прежнему кружилась.

- Быстрее, - поторопил меня кот и добавил, - за нами гоняться.

- Кто? – спросил я, скорее по инерции, по правде мне было по барабану.

- Не возникай! – зыкнул на меня кот и добавил, - сам виноват!

Я оглянулся. Мы находились на поляне, окруженной небольшим кустарником, возле большого развесистого дерева. Вся поляна была засыпана мелкими белыми цветами, так пахнущими мёдом, а дальше, за кустарником, виднелась серая каменная гряда. « А где шоссе?- подумал я и громко спросил:

- Где мы?

Кот не ответил. Он стоял под деревом и опять вымахивал лапами, Ростропович хвостатый. Прелые прошлогодние листочки в его лапах так порхали в воздухе, что у меня слегка замелькало в голове. В воздухе, на мое удивление, возникло дрожащее, бледное, радужное пульсирующее кольцо.

Вдруг сзади, в близлежащем кустарнике, раздался треск и оттуда, выдираясь и ужасно чертыхаясь, выползла на карачках симпатичная женщина, вся в черном, и в такой же черной, островерхой шляпе. Увидев нас, она передернула красивым лицом и крикнула:

- Элайни, остановись!

- Прыгай! – оглянувшись, крикнул мне кот. Затем взмахнул рукой и запустил в черную даму зигзаг шипящей молнии, от которой та повалилась на землю. Кот, сложив лапы лодочкой, прыгнул, как в воду, в дрожащее радужное кольцо. Думать было поздно, и я тоже шагнул к кольцу, как что-то схватило меня за ногу. Оглянувшись, я увидел вцепившуюся в мою ногу упавшую даму и, не церемонясь, лягнул ее ногой. А потом, вслед за котом, нырнул, как в омут, в полыхающее кольцо.

Вокруг была ночь. Я, приземляясь, чуть не придавил кота. В небе сияли яркие звезды. Какие-то неправильные, сбившиеся в кучки и ни одного знакомого созвездия. Мы были в редком лесу. В свете ярких звезд просматривались вершины деревьев. А внизу было темно и пугающе тихо.

- Иди за мной, - отозвался кот, и его темная тень мягко двинулась вперед. Стараясь не отстать, я держался за его силуэт, не успевая оглядываться по сторонам. Наверное, кот знает, что делает и куда идет. Выяснение оставим на потом. Впереди, в просвете, снова засияли звезды, а ниже, ближе к земле, появился далекий отсвет огней, на фоне которого вырисовывалась какая-то средневековая крепость, ощетинившаяся острыми пиками крошечных башенок. Кое-где по темному силуэту сооружения горели редкие, дальние огоньки. «Какой-то замок, что ли», - подумал я, перебирая ногами. « Мы, наверное, в Европе!» - успокаивал я себя. Между тем, мы подошли ближе и оказались возле городского вала, возвышающегося перед нами высокой, темной, каменной стеной. Кот пошел вдоль стены, рыская туда-сюда, и оглядываясь, пугал меня, своими вспыхивающими в темноте глазами. «Ну, всё! Мы в стране дураков. И главный дурак – это я!» – ухмыльнулся я, не упуская из вида кота. Наконец он остановился, воровато оглянулся, и шугнул в какую-то дыру, бросив мне через плечо: «Не отставай!»

Я протиснулся в узкую земляную дыру и через несколько судорожных пластунских движений увидел впереди серый, светлеющий выход. Но я застрял. Голова торчала наружу, в углу какого-то тупика, а дальше, перпендикулярно тупику, была улочка, на которой стоял кот и, воровато поворачивая голову, смотрел в оба концы улицы.

- Ко-о-т !!! – громким шепотом позвал я, - я застрял!

- Тихо! – зашипел кот, - стражу разбудишь.

Я подергался, и, наконец, выдрался с норы, больно ободрав плечо. Кот снова посмотрел туда-сюда вдоль улицы, обернулся ко мне, поманил лапой, и, когда я нагнулся, засычал мне в лицо: - Запомни - ты немой!

Кот критически меня осмотрел и сказал:

- Смени трафарет, - и, видя недоумение на моем лице, добавил, - не корчи умное лицо.

Затем он взмахнул лапой и прямо ниоткуда появился такой же серый, как у него, плащ. Он подал его мне и добавил:

- Прикрой свои лахи.

Ничего себе лахи! Да на мне костюм за тысячу долларов! Правда, потрёпанный немножко. Кот зашагал вдоль улицы - я за ним. По её бокам темнели окошками невысокие аккуратные домишки, сделанные из слоистого песчаника и крытые тонкими пластина его же. Главным украшением домиков были фонарные столбики вдоль улицы, витиевато украшенные, вероятнее всего, металлической вязью и светившиеся тускленьким, колеблющимся светом. Улица изгибалась дугой, окружая видневшийся вдалеке замок, пыжившийся вверх острыми крышами. Между тем мы оказались на небольшой площади, окруженной все такими же игрушечными домами, с единственным двухэтажным домом, в нижнем окне которого колыхался, как будто пойманный в ловушку, слабый огонек. Над дверью красовалась элегантная, вычурная вывеска на которой была нарисованная перевернутая тушка курицы и две пивные здоровающиеся кружки, доверху наполненные пеной.